Полная история Руси - Михаил Погодин

Угры торжествовали. К Коломану на помощь пришел в Галич воевода Филя Прегордый, как отзывается о нем Волынская летопись: «Он надеялся объять всю землю, потребить море, и говорил обыкновенно: острый мечу, борзый коню — многая Руси». Еще была у него пословица: одним камнем можно много горшков перебить.

Наконец, пронесся слух, что идет Мстислав с половцами; Лестко поспешил на Даниила. Фильний не сомневался в победе: оставив молодого Коломана в Галиче с женой, он укрепил город и, к великому соблазну православных, употребил церковь Пресвятой Богородицы под стену, а сам пошел на встречу с уграми, ляхами и галичанами. Мстислав ожидал его, вместе с верным своим другом и первым сподвижником под Липицами, князем Владимиром Рюриковичем смоленским. Половцы были поставлены в засаде, чтобы ударить, когда разгорится бой. Полки приближались. Нетерпеливый Мстислав выехал вперед на высокий холм, чтобы обозреть вернее их количество и силу…

Владимир, заметив из своего полка его одного на виду перед врагами, испугался, чтобы не случилось чего с ним, — а от него зависело все, — прискакал к бесстрашному и убеждал вернуться назад к своим. Мстислав быстро спустился и тотчас велел начать сражение, обещая своим воинам победу силой честного креста. Полки сошлись. А на Владимировом крыле дело загорелось еще прежде. Ляхи сильно напирали. Наши будто обробели, побежали, князья с ними. Ляхи пустились в погоню. Часть венгров присоединилась к преследователям, считая победу решенной. Все они удалились на большое расстояние от побоища, а Мстислав все еще стоял. Увидя против себя малочисленный остаток, он ударил с половцами в тыл венграм и киевлянам и привел их в совершенное замешательство. Тогда и Владимир Рюрикович, условившись, вероятно, заранее, обернулся против них с прочими беглецами — и враги были смяты совершенно. Фильний был взят в плен. Без воеводы дух у воинов упал. Бежать было некуда и сражаться нельзя. Половцам и русским оставался только труд убивать их. Между тем, первые ляхи возвращались с песнями на побоище, не предчувствуя поражения венгров и галичан. Половцы окружили их со всех сторон с одним князем, и началась новая резня. Они бежали: на другой стороне развевалось белое знамя; несчастные ляхи устремились туда, думая, что это их товарищи держатся, а знамя было распущено русскими, которые принимали их на мечи, по приказанию Мстислава, не велевшего давать никому пощады. Победа одержана совершенная. Нельзя было счесть убитых, трупы лежали грудами, кровь везде лилась потоками. Вопли раненых и умирающих слышны были в Галиче. А половцы принялись грабить — коней, одежд, оружия, множество поляков и венгров угнали они в неволю. Тогда и галичане, услышав о победе, начали убивать тайно остававшихся у них венгров, как овец. Русские превозносили Мстислава до небес, и за такую совершенную победу, что одержал он, и за приказ не давать пощады уграм и ляхам. «Красное ты наше солнышко, ясный ты наш сокол; сам Бог насылает тебя смирять гордых и строптивых, чтоб не смели хвалиться пред тобою победою», — восклицали они в восторге, и слава Мстислава между русскими воинами совершенно утвердилась: нет ему равного воителя!

Он подступил к Галичу.

Остававшиеся там с Коломаном угры и ляхи решили с отчаяния защищаться до последней капли крови. Смерть ждала их перед городом та же, что и в городе. Готовясь к осаде, они выгнали всех жителей с женами и детьми, опасаясь голода, равно как и измены с их стороны. Пленный Фильний, вероятно, по приказу Мстислава, советовал им не противиться победителю, которому сам Бог предал во власть всю галицкую землю, — но они не послушались. Потом послал к ним Мстислав своего тысяцкого Димитрия с предложением сдаться, и также без успеха. Наконец, сам подъехал к крепости, и в третий раз они отказались. «Ну так готовьтесь на убой, а не к сражению», пригрозил раздраженный князь. Полки его окружили крепость со всех сторон.

О помощи не было слышно ниоткуда, — и осажденные отворили ворота.

Торжество Мстислава было полное, разделить которое приехал вскоре храбрый Даниил, которому Лестко мешал до сих пор соединиться с ним и принять участие в войне. Русские епископы венчали Мстислава, как утверждают некоторые из новых летописцев, златым венцом Коломановым, доставшимся ему в руки, и он принял на себя имя царя галицкого.

Андрей, услышав о происшедшем, прислал к Мстиславу вельможу своего Яроша требовать, чтобы тот освободил его сына и всех пленников, не то поднимет на него все царство свое и придет войной. «Победа не в твоих руках, а в Божиих, отвечал Мстислав спокойно, приходи, и я тебя встречу, надеясь на помощь небесную».

Второе посольство привезло речи более умеренные. Король венгерский увидел, что Мстислава устрашить ничем нельзя и что лучше прибегнуть к другим средствам. Супруга Андрея отправила к нему от себя особых мужей молить о сыне. Мстислав долго не соглашался, опасаясь, чтобы галицкие бояре, его не любившие, не приняли опять стороны Коломановой и не затеяли новой войны. Посольства не прерывались. Предложения следовали одни за другими. Начались переговоры. Наконец, решено было, особенно вследствие советов Судислава, что Мстислав освобождает Коломана и пленных угров, а он отказывается от Галицкого княжества, которое через три года предоставляется в приданое дочери Мстислава, Марии, вступающей в супружество со вторым Андреевым сыном Андреем; теперь угры получают только Перемышль.

Лестко озлобился на Андрея за этот договор, которым дочь его лишалась Галича, и старался посредством папы разрушить его, но напрасно, и поневоле помирился он с русскими князьями.

Мстислав имел еще случай показать доброе сердце, умилостивив Даниила, который хотел было наказать войной двоюродного князя бельзского за его союз с врагами: тесть сказал зятю: «Пожалуй брата Александра», — и он, разорив только окрестности Бельза, воротился во Владимир.

Таким образом, дела, кажется, совершенно устроились: Мстислав до времени владел бесспорно Галичем, зять его Даниил Волынью. Враги смирились, соседи утихли, и никто не смел потревожить доблестных князей, одного в возрасте цветущей юности, другого в летах мужественной старости, окруженных верными, испытанными дружинами, но издали неслись новые, еще более грозные, тучи.

Новгород, избранием Рюрика дав государей Русскому государству, остался, после его смерти, почти совершенно обособленным.

Олег, преемник его, уходя отсюда вместе с младенцем Игорем (882) на юг, в Киев, оставил здесь, вероятно, мужа, посадника, как оставлял по дороге в Смоленске и Любече.

Через сто лет (970) новгородцы, не удовольствуясь, видно, посадниками, захотели опять иметь у себя князя и пришли просить его у Святослава. «А не то, сказали они ему, мы найдем себе князя в другом месте». «Да кто к вам пойдет», возразил Святослав, и, действительно, старшие сыновья, Ярополк и Олег, отказались. Тогда новгородцы, по совету Добрыни, попросили себе Владимира, рожденного от сестры его, ключницы Ольгиной, Малуши.

Когда Владимир, после смерти отца Святослава, услышав об убийстве брата Олега, бежал к варягам, то Ярополк прислал в Новгород своих посадников (972).

Вернувшись с вспомогательными северными воинами, Владимир прогнал их с помощью новгородцев и нанятых варягов, овладел Киевом и отмстил старшему брату смертью за смерть среднего брата Олега (980). Став великим князем, он сохранял свою власть над Новгородом, полностью зависевшим от него.