Мифологические персонажи в системе мировоззрения коми-пермяков - Татьяна Геннадьевна Голева

коми-пермяцкой традиции слово чомор употребляется в бранной лексике: «Что не получается, что человек делает, так: ну к чомору!» (ПМ: Куд., Кекур, 83). В одном из преданий чомор появляется перед человеком после произнесения брани, проклятия и утверждает окончание «золотого века» – времени, когда злаки имели много колосьев, начинающихся от корней растения, – с этих пор они стали с одним стеблем и коротким колосом [Климов, 1990: 240–241]. В другом варианте эту роль выполняет черт (ПМ: Куд., Новоселова, 189). То есть чомор повторяет функции черта или характеризуется как собирательный образ нечистой силы.

Термином чемöр коми-пермяки называют болезнь; для избавления от нее дергают волосы, шерсть животных, кожу у позвоночника (чемöр нетшкыны – ‘чемэр дергать’). Еще одно значение слова – покровитель посевов, хозяин рощ и перелесков, которому приносится угощение по окончании жатвы [Климов, 2000б: 183; Климов, 2007: 199]. Коми-зыряне термином чомöр называли обрядовую кашу по окончании уборки урожая, которая предназначалась усопшим [Налимов, 1907: 3], а словом чомур – мужчину, «вошедшего в дом жены» [Лыткин, 1970: 309]. Этимологи видят возможные связи слова чомор с названием хозяйственной постройки чом – ‘шалаш’, ‘лесная избушка’, ‘клеть’, а его вероятные исходные значения – ‘дух хозяйства’, ‘бог урожая’ [Лыткин, 1970: 309]. Чом у коми-пермяков используется в хозяйственных целях для хранения различных предметов, в том числе, зерна и муки. Похожие постройки марийцев и удмуртов кудо и куала сочетают практическое и культовое значение, являются местом почитания семейно-родовых духов-покровителей [Народы Поволжья…, 2000: 221, 449]. Можно предположить, что образ чомора в коми-пермяцких верованиях некогда включал почитание предков, культ земледелия и имел какое-то отношение к постройке чому, в поздних же поверьях он далеко отстоит от них.

Локализуют чомора на перекрестках, на опушке леса. Время его активизации – закат, ночь. Описывают духа бородатым стариком «в красной пестрядиной рубахе, синих штанах, в новых лаптях с красными опушнями, в черном колпаке», он может принять вид кучки мусора или снопа [Заветный клад, 1997: 265; Климов, 2000б: 183].

Аналогично заключению, сделанному Н. И. Толстым о славянских суевериях, коми-пермяцкий чомор в поздних поверьях не имеет характерных черт, единственным его признаком обнаруживается имя и прикрепленность к конкретному виду малых текстов – проклятиям [Толстой, 1993: 130]. Возможно, чомор в коми-пермяцких верованиях является примером синтеза представлений разных культур, переосмысления воспринятого образа в соответствии с уже имевшимися поверьями и созвучными терминами.

Кикимора

Слово кикимора имеет славянские языковые корни[102]. Кроме зловредного существа, поселившегося в доме, кикиморой[103]коми-пермяки называют домового (ПМ: Куд.), жену домового: домовойысвöн козяйкаыс – ‘хозяйка у домового’ (ПМ: Куд., Ошиб); болезнь, наведенную колдунами: «Кикимору пускают, такую болезнь колдуньи, заболеет человек и не может вылечиться» (ПМ: Гайн., В. Будым, 60); колдуна, который после смерти пугает людей в доме (ПМ: Кос., Пуксиб, 256); духа природного пространства; употребляют это слово для обозначения масленичного чучела. Локализуют персонаж в избе, в заброшенной постройке вместе с лесным духом [Смирнов, 1891: 281], в глубокой пещере [Uotila, 1985: 42] предполагают возможное его место обитания в лесу: Кикимора касьтылöны вöрись («Вспоминают кикимору из лесу») (ПМ: Куд., Подгора, 128); на болоте: «Один раз нас болотная кикимора путала…» (ПМ: Коч., Пелым, 158); в бане (ПМ: Куд., Ошиб). В доме кикимора живет в голбце или на чердаке. Ею пугали детей, чтобы они не ходили в поле (ПМ: Кос.). Широко употребляют данный термин как бранное слово: «Ругались раньше, оденется плохо, дак говорили, что оделась, как кикимора» (ПМ: Юсьв., Николаево, 226). Кикимору называют также по имени Кокра-Мокра (ПМ: Кос., Порошево, 57). Большинство перечисленных ролей кикиморы в коми-пермяцком мировоззрении объединяет общее представление о характере этого персонажа, вносящего беспорядок, хаос, появляющегося в результате определенного нарушения норм. Наиболее развит у коми-пермяков образ кикиморы как злого духа дома. В этой роли известен он и на русском Севере, в Восточной Сибири, у коми-зырян [Жеребцов, 1991: 77; Иванова, 1991: 253; Славянская мифология, 1995: 222–223]. В доме кикимора может поселиться как сама [Uotila, 1985: 42], так и с помощью злых колдунов. Помимо постройки, знающие люди могут наслать ее «на квашню»: Шуöны кикимерасö йöзыс, что кинлöкö лэдзлöмась няняс, квашняас («Говорили о кикиморе люди, что кому-то пускали ее на хлеб, на квашню») (ПМ: Гайн., Мысы, 61). Коми-пермяки не говорят о тесной «дружбе» тöдiсь – ‘знающих’ – с кикиморой, тем не менее, по сюжетам рассказов между ним предполагаются определенные отношения. Тöдiсь насылают кикимору и знают средства избавления от нее, именно к ним обращались люди в случае напасти.

Кикимора обычно невидима для человека. У коми-пермяков она может принять вид волосатого существа: «В голбце кто-то волосатый танцует» (ПМ: Кос., Чураки, 245); ветра: «Как ночь, двенадцать часов, ветер в доме подымается» (ПМ: Юсьв., Тылаево, 96). Объективированным воплощением ее является смазанная кровью деревянная или тряпичная куколка, которую подкладывают в постройку: «Когда дом разберут, найдут коробку над дверьми, а там липовый человечек, кровью помазанный» (ПМ: Кос., Чураки, 245).

В ночное время она издает различные звуки: плачет, разговаривает; разбрасывает вещи: «Не видно её, а слышно. Или бросает что-нибудь. Может бросить нож» (ПМ: Юсьв., Зуево). Кикимора съедает хлеб в доме [Великая Россия, 1912: 184], выдаивает молоко у коров [Янович, 1903: 6], воспринимается злым духом, который старается выжить хозяев из дома, может погубить человека: «Сын тут был комсомолец, на кикимору-то сругался, и она ему на полать ножом бросила. Они в страхе жили. Они вышли ночью и больше не заходили»(ПМ: Юсьв., Юсьва, 75). Возможно, именно к кикиморе имеет отношение зафиксированный В. П. Налимовым среди южных коми-пермяков образ мохи, жующей в подполье хлеб (см.: [Чагин, 2002: 104]).

Образ коми-пермяцкой кикиморы близок русским представлениям как «антипод» домового [Иванова, 1991: 253]. Кикимора у коми-пермяков не стала покровителем какого-либо домашнего ремесла или занятия, ей не присущи пристрастия к домашним животным, ее проявления не считаются даже знаком-предупреждением, в отличие от славянских поверий [Славянская мифология, 2002: 225]. Основным признаком кикиморы является злобность, способность причинять людям вред.

Духи болезней

В традиционном мировоззрении коми-пермяков источником болезней часто считается мифическая сила. Болезни насылают вöрись, ваись, вода, животные и птицы, православные святые, умершие предки, человека могут «испортить» колдуны, сглазить обычные люди. Даже временные нездоровые состояния объясняют воздействием сверхъестественных сил. Рассматривая речевые формулы описания болезней, можно обнаружить одушевление называемых недугов: кочöг лыйö – ‘колики стреляют’, сьöд дзерöтö – ‘черная дразнит’ (когда младенцы улыбаются, смотря в пустое пространство), умöль вийö – ‘плохая убивает’ (о припадках). О некоторых из них распространены более подробные мифологические представления.

Коми-пермякам, аналогично русским и коми [Власова,