Дворец, где разбиваются сердца - Антон Леонтьев

– Я живу один, – пояснил он. – Меня и моих братьев воспитала тетка, милейшая и добрейшая женщина! Наши родители рано умерли, так что ей пришлось посвятить нам много лет своей жизни. А тетушка... Она отдала богу душу!

Он горестно вздохнул, и Эльке подумала, что старушки уже нет на белом свете и Кай, любимый племянник, явно скорбит по этому поводу.

– Меня всегда привлекала работа журналиста, – продолжал он, разгребая Эльке место на кресле, заваленном книгами. – Прошу прощения за хаос, но это мой привычный стиль жизни!

Шрепп это уже поняла. Она не отказалась от кофе, который Анадино приготовил чрезвычайно вкусным. Наконец зажужжал факс и из него тихонько поползли листы. Кай жадно схватил первый.

– Так, так, кажется, это то, что нам надо, – он сунул под нос Эльке расплывчатое изображение распятия, которое было похоже на фото в каталоге. – Его описание. Изготовлено Альваро Мендозой в 1871 году, материалы: серебро, слоновая кость, оникс. Соответствует тому, что говорит о нем книга! Сначала находилось в монастыре Непорочного Зачатия, затем было продано... Угу, сменило владельцев... И где же оно сейчас?

Последний лист, как назло, застрял в аппарате, журналист, чертыхаясь, вытащил его и попытался прочесть смазанные строчки.

– Вот, наконец! – завопил он. – Три года назад, после того как предыдущие владельцы, семейство финансистов, в результате банкротства были вынуждены продать часть своей роскошной обстановки, распятие было приобретено актером Бальтазаром Урагойа за семьдесят восемь тысяч долларов.

Эльке бросила взгляд на строчки факса. Надо признать, этот малый умеет организовать все так, чтобы другие работали на него и в кратчайшее время снабдили его ценными сведениями.

– Еще кофе? – предложил Кай. – Актер Бальтазаро Урагойа, ну надо же, это знаменитая личность. Вы о нем слышали, комиссар?

– Я не увлекаюсь кино, – ответила Шрепп, и это было сущей правдой. При ее работе на просмотр фильмов времени не оставалось. Последний шедевр, над которым она страдала, был «Титаник». Ах, какая любовь! И почему ей не везет со спутниками жизни?

Кай Анадино поднял вверх палец и заявил:

– О, тогда мне придется вам кое-что рассказать. Урагойа – это наш Борис Карлофф. Знаете, он своего рода национальная гордость. Ему под семьдесят лет, он в кинобизнесе не менее полувека, причем практически все картины, в которых он снимался, так или иначе связаны с мистикой. Урагойа президент спиритуального общества, он верит в загробную жизнь, общается с духами, боится вампиров и оборотней. Лет пять назад он отказался сниматься в темное время суток, так как был уверен, что за ним охотятся вурдалаки.

– У него все в порядке с головой? – спросила Эльке.

Кай пожал плечами:

– Меня это никогда не занимало, я писал о нем пару статей. Он ужасно богат, сделал миллионы на дешевых фильмах ужасов и обитает под Эльпараисо в собственном замке. Коллекционирует все, что имеет отношение к оккультизму, а также церкви. Поэтому неудивительно, что он и купил распятие.

– И реально ли будет получить аудиенцию у нашего Ван Хельзинга? – спросила Эльке.

Журналист почесал затылок и с сомнением произнес:

– Сложно, почти нереально. Он не принимает гостей, живет обособленно. И я бы не рискнул проникнуть в его замок так же, как пытался проникнуть к вам в гостиничный номер. Говорят, что его поместье – это своего рода музей ужасов, там собрано все, что касается потусторонних историй и преданий. Урагойа чурается прессы, не дает интервью и в последнее время вообще мало появляется в свете.

Но я что-нибудь придумаю! – сказал энергично журналист. – Быть того не может, чтобы я не получил доступа в его замок! Не будь я Каем Анадино!

Следующим днем он заявился к Эльке в номер, потрясая над головой бумажкой:

– Представляете, госпожа комиссар, я позвонил в замок и попросил назначить мне время приема у Урагойи. Я был уверен, что мне откажут, однако после долгого совещания с актером секретарша сказала мне, что мы можем сегодня вечером прибыть в поместье!

Эльке, которая тем временем искала хозяев ларца, подняла голову и с удивлением посмотрела на Кая. Она сама тоже звонила Урагойе, но загробный голос секретарши ответил ей, что мэтр никого не принимает.

– Вам везет, Анадино, – сказала она кисло.

Журналист ответил:

– Я это знаю, меня даже прозвали Счастливчиком Анадино за то, что у меня всегда выгорает то, на чем срезаются другие. Однако нам поставили условие – мы должны прибыть в замок сегодня в полночь...

Эльке хмыкнула:

– И нас будет ждать сам князь тьмы в сопровождении парочки монстров и восставших мертвецов? Что за детство, Анадино! Ваша экс-звезда фильмов ужасов и в самом деле рехнулся.

– Другого способа проникнуть к нему в замок нет, – ответил Кай. – Итак, вы меня сопровождаете?

– Ну конечно, – заявила Эльке. – И какая форма одежды – саван или черный фрак?

Когда без десяти двенадцать они подъехали к поместью Бальтазаро Урагойи, которое располагалось в престижном загородном районе, Эльке невольно вздрогнула. Актер обитал в самом настоящем замке: резные башни, каменные стены. Причем этот замок походил на те, в которых в фильмах живут кровожадные оборотни и воющие призраки.

– Класс, правда? – сказал Анадино, глуша мотор. – Говорят, что он купил этот замок где-то в Восточной Европе, чуть ли не в Трансильвании, а затем разобрал и по камешку перевез через океан, и здесь его собрали заново. Если так, то жилище стоило ему колоссальных денег!

Они вышли из машины. Яркий свет луны освещал замок. Эльке почувствовала неприятное посасывание под ложечкой. Но не боится же она в самом деле? Замок навевал на нее печальные мысли. Как будто она оказалась в черно-белом фильме.

Кай подошел к высоченным воротам, по бокам которых находились две колонны, увенчанные каменными гарпиями. Ворота тихонько скрипнули и отворились.

– Пошли? – несколько испуганно сказал Кай, который явно не решался отправляться в замок в одиночку. Эльке смело шагнула в темноту. Она уже имела дело с психами, повернутыми на мистике, и этот южноамериканский актер не сможет ее напугать!

Они оказались около огромной двери замка, который напомнил Эльке портал Кельнского собора. Дверь была сделана из массивного дерева и обита железом. Звонка не оказалось, надлежало ударять кольцом, выполненным в виде пасти демона, по бронзовой пластине с пентаграммой. Что Кай и сделал.

Раздались протяжные и гулкие удары, которые совпали с ударами часов. Пробило двенадцать. При последнем ударе дверь распахнулась, на пороге находился дворецкий, облаченный в старинный сюртук, с чопорным постным лицом и густой рыжей бородой.

– Рад вас видеть, господа! – сказал он рокочущим басом. – Имею честь разговаривать с господином Анадино и госпожой Шрепп? Хозяин ждет вас!