Генерал Слащев-Крымский. Победы, эмиграция, возвращение - Олег Смыслов

Юнкер Константиновского училища И. Сагацкий в апреле 1920 г. запишет в свою тетрадь: «… Около вагона Слащёва стояла большая группа и Ниночка-ординарец. Это была миловидная и стройная девица в белой рубахе с погонами унтер-офицера и одним или двумя Георгиевскими крестиками, в кавалерийских синих бриджах и сапогах со шпорами. Мне успели шепнуть, что Ниночка — из хорошей семьи, ведёт себя безупречно и вполне заслуживает свои Георгиевские крестики…» Именно «ординарец Никита» передала приказ Слащёва начальнику Константиновского военного училища «немедленно прибыть с училищем и музыкой на позицию», а потом преданно (будучи раненой) шла рядом со своим будущим мужем (едва оправившимся от ран) впереди юнкеров по мосту навстречу смерти…

Сам генерал Слащёв в своей книге об обороне Крыма напишет:

«Приказав бронепоездам сосредоточить огонь по цепи красных, я послал адъютанта, штаб-ротмистра Шебеко и ординарца Нечволодова (свою жену) к цепям передать приказ двинуться на гать. Не прошло и десяти минут, как пришло донесение, что штабс-ротмистр убит, а ординарец Нечволодов ранен, а цепи 13-й дивизии под сосредоточенным огнём красных подаются назад… Надо было прибегнуть к последнему средству, всегда выручавшему до сих пор, это средство — личный пример начальника. Поэтому я отдал приказ юнкерам построиться в колонне по отделениям и двинул её на гать мостом…

Батальон втянулся на гать. Я невольно подумал, что достаточно было одного пулемёта и одного орудия красных, но не в дрожащих руках, чтобы смести всё это, но такова сила нервного шока. Ошеломить можно кого угодно».

Как подчёркивает Сергей Бобров, «завязка сюжета Булгаковского «Бега» выстроена на почти фарсовой ситуации: химик Махров оказывается архиепископом Африканом, мадам Барабанчикова на сносях и «рожающая» под аккомпанемент суматохи оборачивается генералом Чарнотой. И среди этого маскарада — походная жена генерала, Люська, повторяющая слова генерала Врангеля, сказанные при вступлении в должность Главнокомандующего Русской Армии 22 марта 1920 г.: «Нам ещё предстоит испить горькую чашу до дна!..»

Автор статьи очень точно подмечает: «кавалерист-девица Люська Корсакова — вовсе не плод воображения Булгакова!» И это действительно так…

Антон Иванович Деникин родился в декабре 1872 года в Влоцлавеке в семье отставного майора пограничной стражи. Уже в четыре года одарённый мальчик научился бегло читать, а с детства свободно говорил на русском и польском языках. При этом маленький Антон воспитывался исключительно «в русскости и православии».

С детства мечтая о военной службе, в 1890 году, после реального училища, Антон Иванович был зачислен вольноопределяющимся в 1-й стрелковый полк и был принят в Киевское юнкерское училище с военно-училищным курсом. В 1892 г. подпоручика Деникина назначили во 2-ю полевую артиллерийскую бригаду, расквартированную в уездном городе Бела Седлецкой губернии. Своё новое место службы спустя годы будущий генерал назовёт не иначе, как типичную стоянку для большинства войсковых частей, заброшенных в захолустья Варшавского, Виленского, отчасти Киевского военных округов.

Летом 1895 года Деникин поступает в Академию Генерального штаба, в Санкт-Петербурге. Однако уже в конце первого года учёбы его отчисляют из самого престижного учебного заведения России за несдачу экзамена по истории военного искусства. Но буквально через три месяца Антон Иванович снова выдерживает экзамен и его снова зачисляют на первый курс Академии.

Весной 1899 года по завершении курса Деникина производят в чин капитана, но случается то, о чём ему трудно было представить себе даже в самых худших снах. Накануне выпуска новый начальник Академии Генштаба генерал Сухотин произвольно изменил списки выпускников, причисленных к Генеральному штабу, в результате чего Антон Иванович не попал в это число. Справедливо посчитав, что его права нарушены, капитан Деникин подаёт жалобу на военного министра А.Н. Куропаткина, утверждавшего этот список. Товарищам по несчастью он предложил сделать то же самое, но те не решились. Прямым начальником военного министра был сам император, соответственно и жалоба подавалась на его Высочайшее имя. И это был не просто поступок, это был единственный в истории Русской армии случай, когда никому не известный капитан выступил против существующих порядков. Примечательно, что конференция академии признала требования Деникина справедливыми, и военный министр согласился удовлетворить прошение «непричисленного», однако Антон Иванович подавать такое ходатайство наотрез отказался. «Я в милости не нуждаюсь и требую законного», — сказал он в ответ.

Тогда по его делу назначили следствие, которое пришло к выводу о правомерности жалобы. Но Куропаткин не сдавался, написав следующую резолюцию: «Согласен с заключением Главного судного управления, но одобрить действия капитана Деникина не могу, ибо жалоба была неосновательная, а для лица, добивающегося службы в Генеральном штабе, неосновательность — недостаток существенный». Оставалось ждать решения государя. Но тот удовлетворился пояснением министра: «Этот офицер, Ваше Императорское Величество, не причислен к Генеральному штабу за характер»…

Антон Иванович вернулся в свою бригаду, но через два года упрямо напишет частное письмо Куропаткину. Когда последний его прочтёт, то не без гнева начертает: «Ввиду ходатайства Варшавского начальства и чистосердечного раскаяния, признаю возможным ходатайствовать перед государем о причислении Деникина к Генеральному штабу с назначением в войска Варшавского военного округа. Нежелательно, чтобы обращение за защитою к государю, хотя бы и вполне неосновательное, наказывалось без милости к раскаявшемуся. 30 октября 1901 г.». Таким образом, настойчивость Деникина в борьбе за свои права определила всю его дальнейшую жизнь!

В Русско-японской войне Антон Иванович будет участвовать как начальник штаба сначала Забайкальской казачьей дивизии, затем Уральско-Забайкальской дивизии генерала Мищенко. В Цинхеченском сражении одна из сопок вошла в военную историю под названием «Деникинской». «Деникинская сопка» была названа в честь схватки, в которой Антон Иванович штыками отбил наступление неприятеля. Вот что по этому поводу пишет биограф Деникина Дмитрий Лехович:

«Например, в ноябре 1904 года во время Цинхеченского боя генерал Ренненкампф, по просьбе Деникина, послал его в авангард заменить командира одного из казачьих полков. Деникин блестяще выполнил свою миссию и штыками отбил японские атаки.

За отличие в боях Деникина быстро произвели в подполковники, затем в полковники. В те времена производство в полковники на тринадцатом году службы свидетельствовало об успешной карьере.

Сочетание боевых качеств Мищенко и Деникина принесло известность отряду. В мае 1905 года, совершив конный набег в тыл противника, отряд истребил японские склады и транспорты, испортил подвозной путь и телеграфное сообщение, захватил пленных. Но главное следствие этого рейда — моральный подъём в армии, не слишком избалованной успехами. Деникин уважал и ценил генерала Мищенко. О совместной работе с ним Деникин запомнил, между прочим, следующее: