"Зверобои" против "Тигров". Самоходки, огонь! - Владимир Першанин

Все же Роман Дудник успел сделать выстрел, добил Т-3, но гаубица вышла из строя, оставшись в заднем положении – откатник не действовал.

Второй Т-3 выпустил подкалиберный снаряд в машину Швыдко. В спешке стрелял не слишком точно, продырявил командирскую башенку. Готовился добить вторым снарядом, тем более русский танк застрял на крутом подъеме, подставив брюхо.

Механик закрыл глаза, понимая, что ничего сделать не успеет. Гусеницы бешено вращались, мотор взревел от напряжения и заглох. Танк стал сползать вниз. Снаряд, направленный в слабо защищенное днище, ударил выше, прожег вольфрамовым жалом башенную броню, тело наводчика и уже погнувшийся от удара, пробил бортовой бак с соляркой.

Горящая струя брызнула на механика, огонь заполнил боевое отделение. Внутри обреченной машины, как это случалось сотни раз в танковых боях, разыгрывалась трагедия гибели экипажа. Рвался и не мог найти выхода стрелок-радист, восемнадцатилетний парень. Механик, горевший от сапог и до пояса, с трудом ворочался, скованный болевым шоком – он даже не мог кричать. Стрелок-радист пытался вытолкнуть ставшее неподъемным тело механика.

– Мама! – вырвалось из обожженной гортани парня.

Он хватнул дыма, раскаленного воздуха и потерял сознание, уже не чувствуя жара, сжигающего еще живое тело. Наводчик с исковерканным плечом тоже тянулся к люку, в который яростно протискивал объемистый живот орденоносец Швыдко.

– Помоги…

В глазах майора, занимавшего волей судьбы должность командира танкового батальона, плескался такой страх, что это заметил даже умирающий сержант-наводчик, служивший в экипаже Швыдко с самого начала. Он понял, что помощи не дождется, и закрыл глаза. Когда Швыдко соскочил с горевшего танка и, пригибаясь, отбежал к ближайшей воронке, машина взорвалась.

Словно преследуя трусливого майора, рядом шлепнулась оторванная по локоть рука. Закрыв голову ладонями, Швыдко скрючился на дне, бормоча что-то невнятное.

Самоходка капитана Пантелеева горела. Сам он добрался до ближайшей воронки вместе с механиком, наводчиком и заряжающим. Лицо командира батареи было покрыто мелкими ранами от осколков брони, из которых сочилась кровь. Заряжающий, получивший контузию, лежал, раскинув руки, и тяжело, прерывисто дышал. Роман Дудник перевязывал капитана.

– Глаза хоть целые? – с усилием спросил Пантелеев.

– Целые, не волнуйтесь. Будем жить.

Ротный Сенченко получил снаряд вскользь, но сумел подбить второй Т-3. Из него выскакивали уцелевшие танкисты. Двоих Сенченко срезал из пулемета, третий прыгнул в воронку, где лежал Швыдко. Немец не понял, жив ли русский офицер или нет, просто лег рядом и тоже замер.

Саня Чистяков видел, как вытащили окровавленного командира батареи, как взорвался танк Швыдко, а через минуту мощно ахнул оставшийся боезапас самоходки Пантелеева. Все это он ловил краем сознания. Перед глазами была другая, главная опасность.

Метрах в четырехстах появился второй «Тигр». Саня будто впервые увидел, какая это махина с необычайно длинным массивным стволом. Тяжелый немецкий танк шел осторожно, прячась на три четверти в низине. Экипаж был уверен, что их зверь самый сильный, но все же осторожничал, видя новую русскую самоходку.

Пусть про нее в танковых школах вермахта отзывались с долей пренебрежения – куда ей до германской оптики и мощности бронебойных снарядов! Но что такое калибр шесть дюймов, каждый из немецких танкистов представлял отчетливо. Не зря уже после первых стычек эти тяжелые самоходки стали называть «консервный нож». Имея в виду, что снаряды калибра 152 миллиметра вскрывают самую толстую броню, как консервный нож.

Старший лейтенант Сенченко огляделся, разыскивая еще один свой танк. Машину так и не увидел, зато услышал по рации голос ее командира:

– Гусеницу перебило. Мы тут яму какую-то нашли, сумели сползти. Какая будет команда?

– Сидите на месте, пока без вас обойдемся.

Сенченко уже отчетливо представлял свои дальнейшие действия. Сам он ничего с «Тигром» поделать не сумеет. Поединок будет вести Чистяков. Его дело – всеми силами отвлекать внимание экипажа Т-6. Старший лейтенант выпустил бронебойный снаряд, пропахавший бугор, за которым скрылся «Тигр», затем два подряд осколочно-фугасных.

Медленно оседало облако дыма, а из низины поднимались по склону три легких немецких вездехода с 75-миллиметровыми пушками на прицепе. Если с «Тигром» не разделаться в ближайшие минуты, то вступит в бой свежая батарея, и шансов победить не останется.

Чистяков отлично знал пробивную способность и высокую прицельность «Тигра». Ствол с набалдашником дульного тормоза быстро нашаривал цель. Какое сейчас расстояние? Метров триста пятьдесят? Может, побольше. Дальномеров на самоходках нет, зато они имеются на немецких танках.

Экипаж «зверобоя» действовал, как крепко сжатый кулак. Каждый понимал, что никогда они не были так близки к гибели. Команды Чистякова выполнялись с полуслова, малейшая ошибка станет ценой их жизни. Младший лейтенант выстрелил, целясь прямо в ствол. Виднелся лишь он да верхушка башни с массивной командирской башенкой.

Навстречу уже летел снаряд «восемь-восемь». Увидеть его на скорости тысяча метров в секунду невозможно. Промелькнула огненная полоса, вкрадчиво и жутко прошелестело совсем рядом, а через секунду донесся звук выстрела. Обе машины исчезли в заранее выбранных низинках, прикрываясь буграми. Вершина холма не была такой ровной, какой казалась с прежней позиции.

Сенченко вел «тридцатьчетверку» по окружности. На ходу снова выстрелил фугасным снарядом. Отлично спроектированную немецкую машину выдавала высота – два метра девяносто сантиметров, на полметра выше самоходки и Т-34. Старший лейтенант видел мелькнувшую командирскую башенку, там сквозь чуткий перископ следили за ним и «зверобоем» глаза опытного немецкого танкиста.

Еще один фугас. Жри, не жалко! Взрыв ударил в каменистый бугор, хлестнул осколками металла и камня по верхушке башни, по перископу. Машина Чистякова прошла еще метров сорок по низине. Саня быстро глянул вниз, откуда приближалась батарея «гадюк».

Надо рисковать. Отсиживаться ему не дадут. Сапог надавил на плечо Лученка. Опытный механик не дал полного газа, и машина вышла наверх хоть и быстро, но без скачка и рева двигателя. Саня думал, что увидит огромную машину целиком, но «Тигр» словно куда-то провалился. Прозевал! Во рту стало сухо.

Чистяков шарил глазами по сторонам. Обзор из открытого люка был бы куда лучше, но младший лейтенант не мог позволить себе оторваться даже на секунду от прицела и спускового рычага.

– Коля… глянь.

Наводчик мгновенно вынырнул из люка и, сразу же пригнувшись, шепнул:

– Он в капонире. Только задница видна.

– Ударим?

– Можно. Только еще метров на двадцать надо бы продвинуться.

Но «Тигр», как огромная кошка, бесшумно вымахнул на длинный пологий склон капонира. Ствол делал последний короткий доворот, ловя в сетку прицела русскую самоходку.