Последний поворот на Бруклин - Хьюберт Селби

* * *

Эйбрахам досмотрел до конца и фильмы, и мультики, то и дело поглядывая на свои часы, пока его не захватил сюжет кинокартины. В одном из фильмов был страшно крутой пижон, который терроризировал всех постоянной стрельбой, и Эйбрахам находился под сильным впечатлением от того, как бздели при появлении этого парня все жители городка, пока один крутой ублюдок из Техаса не сел пижону на хвост и не пристрелил его. Старина Эйб знал, что того техасского жеребца пижону нипочем не наебать. Он фыркнул от смеха, когда этот тип в конце концов получил по заслугам. Выйдя из кинотеатра, Эйб сразу направился в гараж за своим «Кадиллаком». Он внимательно осмотрел всю машину снаружи и изнутри и улыбнулся, увидев, как сверкает черный кузов и поблескивают белобокие покрышки. Оплатив счет, он дал жеребцу доллар на чай, вскочил в машину и уехал. Немного покатался, просто поколесил по улицам, прислушиваясь к ровному гулу мотора, ощущая в руках послушный руль, врубаясь в музыку, звучащую по радио. Даже во время езды он мог любоваться белобокими покрышками и «плавниками» на толстой заднице машины, и при этом прекрасно себя чувствовал. Просто превосходно. Проезжая мимо бара «У Мэла», он остановился, посигналил и помахал рукой сидящим там ребятам, потом не спеша поехал домой. Он поставил машину на стоянку, но вышел не сразу, а посидел немного за рулем, глазея на немногочисленных пижонов, которые все еще мыли свои тачки. Выйдя наконец из своего «Кадиллака», он направился домой, чтобы прилечь отдохнуть и набраться сил перед наступающей ночью.

ЖЕНСКИЙ ХОР III

Женщины сходили в магазин, отнесли пиво домой и вернулись на свою скамейку. Вышла из дома миссис Олсон, которую два года назад, после смерти ее мужа, хватил удар, и пока она ковыляла мимо, женщины смотрели на нее и смеялись. При ходьбе она слегка наклонялась вперед и подволакивала правую ногу. Правая рука, согнутая в локте и прижатая к груди, у нее не опускалась, а скрюченная кисть руки непрерывно подергивалась. Женщины любили наблюдать за ней, им было интересно, соскребает ли она правой ногой с земли жевательную резинку и собачье дерьмо. Ей бы башмаки со стальными мысками. Наверно, она сделалась такой из-за того, что муженьку дрочила. Смех. Небось он от этого и загнулся. Одна из женщин подняла голову, посмотрела на окно на четвертом этаже, потом окликнула остальных и показала на маленького ребенка, который на коленях выполз из окошка на карниз. Женщины посмотрели на младенца, а тот уже ползал по оконному карнизу и наружному подоконнику. Небось птицей себя вообразил. Эй, ты чего, полетать собрался? Смех. Подняли головы другие люди, кто-то завизжал, а кто-то крикнул: вернись назад, о Господи Боже мой! Ада закрыла лицо руками. Женщины по-прежнему смеялись и гадали, когда ребенок упадет. Люди в отчаянии бегали кругами под окном; некоторые бегом поднялись по лестнице и принялись барабанить в дверь, но никто не отозвался. Они постучали еще раз и прислушались, стараясь уловить хоть какой-нибудь звук за дверью, что-то услышали — какие-то приглушенные голоса, но ответа всё не было. Они бегом спустились обратно вниз, и люди стали их расспрашивать: есть кто-нибудь дома? вы уверены, что там никого нет? Что-то было слышно… может быть, дети… не знаю… что тут поделаешь… О Господи… Он ползает… не могу смотреть… вызовите копов… Люди продолжали носиться кругами, некоторые побежали на улицу искать полицейскую машину; кто-то уже позвонил в жилищную контору, и женщины перестали смеяться, потому как вокруг собралось слишком много народу, но по-прежнему с волнением смотрели, дожидаясь, когда маленькое тельце медленно соскользнет с края карниза и полетит вниз, вниз… потом шлепнется на землю или в живую изгородь; Ада при каждом вопле, раздававшемся из толпы, бросала быстрый взгляд на окно и тут же закрывала глаза руками; а малыш качался взад-вперед на карнизе, и казалось, что он уже падает, и двое мужчин прибежали под окно, чтобы попытаться его поймать, а другие люди тянули руки кверху (женщины все еще надеялись на более увлекательное зрелище) и кричали: вернись назад!.. О Господи… назад! — а малыш, наклонившись еще немного вперед, смотрел, казалось, сверху на толпу, и в толпе раздались истерические вопли, и малыш откинулся назад, и все дружно вздохнули, и кто-то крикнул копов: когда они нужны, их не дозовешься… Ах, что же они медлят; и кто-то снова бегом поднялся наверх и принялся колотить в дверь — по-прежнему никакого ответа; а кто-то предложил спустить из верхнего окна веревку, чтобы кто-нибудь по ней спустился; потом прибежали двое полицейских из жилищного управления, крикнули двоим мужчинам, чтобы те оставались под окном, бегом поднялись по лестнице, открыли дверь запасным ключом, бросились мимо троих детей, сгрудившихся у двери, в ту комнату, где на оконном карнизе стоял на коленях малыш и остановились в двух шагах от окна, потом осторожно, тихонько, на цыпочках преодолели последние несколько футов, стараясь не привлекать внимания малыша из страха, что он обернется и упадет, и затаили дыхание, когда один медленно протянул руки за окно, схватил малыша за ручонки и быстро втащил его в комнату… с минуту подержал его в объятиях… закрыл окно (толпа всё глазела (женщины были недовольны тем, что всё кончилось, а ребенок так и не упал), потом, когда окно закрылось, все постепенно опустили головы и разошлись). Потом полицейские отнесли малыша в гостиную, сели и, сняв фуражки, вытерли пот со лбов. Господи, он же был на волосок от гибели! — начиная дрожать всем телом. Второй кивнул. Малыш заплакал, тогда они опустили его на пол, и он подполз к братьям и сестре. Дети испуганно уставились на копов, а полицейские улыбнулись им и спросили, где их мама. Те продолжали молча глазеть на копов. Потом один неуверенно доковылял до них и спросил, правда ли, что они полицейские, а они сказали, да, мол, правда, и мальчик засмеялся. Они спросили у него, где мама, и он сказал, что ее нет дома. А папа где? Малыш засмеялся, сказал, что мамуля говорит, он пьяный, и захлопал в ладоши, смеясь, а его сестренка поспешно добавила, что ее папа скоро устроится на работу, будет плавать на кораблях, приносить домой много еды и еще телевизор купит. Остальные двое мальчиков молчали, продолжая глазеть на полицейских. Наверно, лучше забрать их в контору и позвонить в отдел соцобеспечения, да, Джим? Наверно. Посмотрю-ка я, найдется ли что-нибудь на них надеть. Он спросил у детей, где их одежда, и они показали ему, ни слова не говоря — и продолжая молчать, пока их одевали. Когда они собрались уходить, самый старший, мальчик лет пяти, попросил их ничего не говорить мамуле. Мамуля не велела никого пускать, и если узнает, что кто-то приходил, она нас побьет. Копы успокоили детей, оставили записку, сообщив в ней, где будут находиться дети, и ушли.

* * *

ВИННИ СНЯЛ С ДЖОИ ШАПКУ, И МЭРИ УСТАВИЛАСЬ НА ГОЛОВУ СЫНА. ВОТ ВИДИШЬ, ТЕПЕРЬ ОН ХОТЬ НА МАЛЬЧИШКУ ПОХОЖ. А НЕ НА КАКОГО-НИБУДЬ ТАМ ТРЕКЛЯТОГО ЖЕНОПОДОБНОГО ПЕДИКА. МЭРИ СМОТРЕЛА НА ГОЛОВУ ДЖОИ. АХ ТЫ, СУКИН СЫН! СМОТРИ, ЧТО ТЫ НАТВОРИЛ! А ЧЕГО Я НАТВОРИЛ? НИЧЕГО Я НЕ НАТВОРИЛ. Я СВОДИЛ ЕГО ПОДСТРИЧЬСЯ. В ЧЕМ ДЕЛО? СТРИЖКА, ЧТО ЛИ, НЕ НРАВИТСЯ? АХ ТЫ, СУКИН СЫН, ТЫ ЖЕ ЕМУ ВСЕ ВОЛОСЫ ОТРЕЗАЛ! ВСЕ ЕГО КРАСИВЫЕ КУДРИ! ВЗЯЛ ДА ОТРЕЗАЛ. ОН ЖЕ ТЕПЕРЬ НА ПЛЕШИВОГО ПОХОЖ. А НУ, ЗАТКНИ ХЛЕБАЛО! ПОНЯЛА? ВСЁ, БОЛЬШЕ ОН СТРИЧЬСЯ НЕ БУДЕТ, джои ушел к себе в комнату. НЕ ПОДХОДИ КО МНЕ, СУКИН СЫН! ИШЬ ЧЕГО ЗАХОТЕЛА! ДА Я ТЕБЕ СЕЙЧАС, БЛЯ, НОГИ ПЕРЕЛОМАЮ! ДАВАЙ, ПОПРОБУЙ. ПОПРОБУЙ! Я ТЕБЯ ПРИКОНЧУ! БОГ ТЫ МОЙ, ОНА И ВПРАВДУ НАРЫВАЕТСЯ! ТЫ ЧЕГО ТЯНЕШЬ? ВОТ УВИДИШЬ. УВИДИШЬ! ТОЛЬКО ПОПРОБУЙ! СРАЗУ ОТРЕЖУ ТЕБЕ ТВОЙ ХУЙ ЕБУЧИЙ. КОМУ ЭТО ТЫ ХУЙ ОТРЕ-ЖЕШЬ, А? КОМУ? АХ ТЫ, БЛЯДИЩА ЧОКНУТАЯ, ДА Я ТЕБЕ СЕЙЧАС, БЛЯ, НОГИ ПЕРЕЛОМАЮ! ВИННИ ПОМАХАЛ РУКОЙ ПЕРЕД НОСОМ У МЭРИ, ПОТОМ ОТВЕРНУЛСЯ, ХЛОПНУЛ СЕБЯ ПО ЛБУ: МАРОНЕ АМЕ, НУ И ДУРА! — ВЫШЕЛ НА КУХНЮ И ПОДОГРЕЛ КОФЕ. МЭРИ ВОШЛА В ДЕТСКУЮ, ПОДНЯЛА ДЖОИ ЧУТЬ ВЫШЕ ГОЛОВЫ И СТАЛА РАЗГЛЯДЫВАТЬ ТО С ОДНОЙ СТОРОНЫ, ТО С ДРУГОЙ, ДЕРЖА ЕГО НА РАССТОЯНИИ ВЫТЯНУТОЙ РУКИ И ПОВОРАЧИВАЯ. ЧТО СДЕЛАЛИ С МОИМ ДЖОИ? ОТРЕЗАЛИ ВСЕ ТВОИ ПРЕЛЕСТНЫЕ КУДРИ, ДА, ДЖОИ? ТВОЙ ПАПАША ПРОСТО КРЕТИН. А ВЕДЬ СО ВСЕМИ ЭТИМИ КУДРЯМИ ТЫ БЫЛ ТАКИМ МИЛОВИДНЫМ. ДЖОИ ЗАЖМУРИЛСЯ И ПРИНЯЛСЯ ИЗВИВАТЬСЯ, И МЭРИ ОПУСТИЛА ЕГО НА ПОЛ. А дядя дал мне леденец. ТО ЕСТЬ КАК ЭТО ЛЕДЕНЕЦ? КАКОЙ ДЯДЯ? Какой меня стриг. Я заплакал, и он дал мне леденец. ОНА СТРЕМГЛАВ БРОСИЛАСЬ НА КУХНЮ. КАКОГО ЧЕРТА ТЫ ПОЗВОЛЯЕШЬ ДАВАТЬ РЕБЕНКУ ЛЕДЕНЦЫ, А? КАКОГО ЧЕРТА? ПОДУМАЕШЬ, ЛЕДЕНЕЦ! БОГ ТЫ МОЙ, ЧТО ОН, ПО-ТВОЕМУ, ПОМРЕТ, ЧТО ЛИ, ОТ ЛЕДЕНЦА? СКАЗАНО ЖЕ ТЕБЕ БЫЛО, Я НЕ ЖЕЛАЮ ВИДЕТЬ У РЕБЕНКА НИКАКИХ ЛЕДЕНЦОВ. ТО ЕСТЬ КАК ЭТО? КАК ЭТО НИКАКИХ ЛЕДЕНЦОВ? ДА ВСЕ ДЕТИ ЛЕДЕНЦЫ СОСУТ. ПОЧЕМУ ЭТО ЕМУ ВДРУГ НЕЛЬЗЯ? ПОТОМУ ЧТО Я ТАК СКАЗАЛА. РЕБЕНОК МОЖЕТ ПОПЕРХНУТЬСЯ ЛЕДЕНЦОМ И УМЕРЕТЬ, КРЕТИН БЕЗМОЗГЛЫЙ! ТЫ ЧТО, ВООБЩЕ НИЧЕГО НЕ СООБРАЖАЕШЬ? И ДНЯ НЕ ПРОХОДИТ, ЧТОБЫ КАКОЙ-НИБУДЬ РЕБЕНОК НЕ УМЕР ОТ ЛЕДЕНЦА. НУ ЧЕГО ТЫ ПРИВЯЗАЛАСЬ? МАЛЫШ ПЛАКАЛ, ВОТ ТОТ МАЛЫЙ И ДАЛ ЕМУ ЛЕДЕНЕЦ. ОН ЖЕ НЕ ПОМЕР, ПРАВДА? МАЛЫШ ПЛАКАЛ! МАЛЫШ ПЛАКАЛ! НЕ ОТВЕДИ ТЫ ЕГО В ПАРИКМАХЕРСКУЮ, ОН БЫ НЕ ПЛАКАЛ. ОН НЕ ХОТЕЛ СТРИЧЬСЯ. КОГДА ТЫ ОСТАВИШЬ РЕБЕНКА В ПОКОЕ? А КОГДА ТЫ ЗАТКНЕШЬСЯ, А? МАЛЫША НОРМАЛЬНО ПОДСТРИГЛИ. ТЕПЕРЬ У НЕГО ХОТЬ ВИД НЕ ПАСКУДНЫЙ. И ТЫ, КАК ПОСЛЕДНИЙ БОЛВАН, ДАЕШЬ ЕМУ ЛЕДЕНЕЦ! А ВДРУГ ОН УМЕР БЫ, А? ВДРУГ УМЕР БЫ?