Голая и жестокая - Владимир Колычев

– На суде?

– Чиркина во всем призналась. Тебя будут судить за нападение на Платонову.

– Это какая-то ошибка. Я ни в чем не виновата! – Варвара сложила ладони перед грудью.

Архаров мрачно усмехнулся, глядя на Купавину. Она явно ломала комедию. Про убийство Ивана Киселина эта бестия знала. Ее ничуть не удивило известие о том, что его труп находится в морге.

Но спрашивать ее Архаров больше ни о чем не стал. Пусть она сначала протрезвеет, а потом они продолжат разговор, не здесь, а в управлении, в официальной обстановке.

Майор велел увести Купавину, но дал ей небольшую отсрочку на то, чтобы она оделась поприличней. Не стоило отправлять женщину в обезьянник в халате, под которым у нее ничего не было.

Он покинул спальню, обошел дом, спустился в подвал. Возможно, где-то там и был убит Киселин. Майор обошел все помещения, но ничего подозрительного не обнаружил.

В холле особняка Бойков допрашивал охранника, того самого парня, который выходил к Егору, когда он подъезжал к дому для встречи с Антипом.

– Ну да, на вертолет сел и улетел, – обескураженно бубнил парень, посматривая на дюжего спецназовца, маячившего неподалеку.

– С кем?

– Кто-то с ним там был.

– Кто?

– Валидол.

– А Никс?

– Нет, Никса не было. – Парень задумался. – И Кашалота. Они куда-то подевались. Наверное, в доме где-то, – предположил охранник и глянул на Архарова.

– А может, Никс и Кашалот еще раньше уехали?

– Нет, сегодня никто не уезжал. Да и вчера. В микроавтобусе Чипс был. Он как уехал, так и все.

– Когда уехал?

– Вчера.

Архаров кивнул. Видимо, Антип готовил себе путь к отступлению, потому и подогнал микроавтобус к запасному выходу. Некто Чипс уехал на машине, а вернулся пешком – под землей. Потом он же с кем-то из своих дружков перенес в автобус труп Жана и вывез. Но вернуться в дом той же дорогой бандиты уже не могли. Никто еще не въезжал во двор с тех самых пор, как Архаров установил наблюдение за Антипом. Но куда же девались Никс и некто Кашалот?

Архарову предстояло разобраться во всем, вникнуть в ситуацию. Но прежде всего он должен был выяснить, кто убил Жана.

– Когда вчера?

– Сразу после того, как Жана привезли.

– А увезли его когда?

– Да не увозили.

– Может, вынесли через черный ход?

– Через какой черный ход?.. А выносить зачем?

– А ты не знаешь, что Жана убили?

– Нет! – Глаза у охранника округлились.

– В морге он. Опознание уже проведено.

– Я не знал.

– Понимаешь, какая тут штука выходит. Его возле вашего дома нашли. Кто убил, не ясно. В доме никого нет. Только ты со своей сменой. Кто старший, с того и спрос. Ты меня понимаешь? – осведомился Бойков.

– Если честно, не очень.

– А зачем нам за Антипом и Валидолом гоняться? Мы на тебя труп Жана повесим, и будешь отвечать.

– Да я не знаю ничего! – возмущенно вскинулся парень.

– Так не бывает. Что-нибудь да знаешь. Постарайся вспомнить все, что тебе известно про Антипа, Валидола, Чипса. Кто такие Никс и Кашалот?

– Да что я про них знаю?.. Ничего.

Архаров внимательно смотрел на парня. Он заметил огонек, вспыхнувший в его глазах. Номер у пацана маленький, шестой. К большим делам он точно не допущен, но все-таки кое-что знает. Просто не уверен, стоит ли сдавать Антипа или кого-то из его людей.

Но Бойков умел давить и колоть. К тому же он нащупал слабину в защите охранника. Судя по всему, результат должен быть.

В кармане майора зазвонил телефон, на проводе был Брагин:

– Егор Васильевич, это тебя должно заинтересовать!

На фотографии в липовом паспорте Антип был в парике, с усами, в роговых очках с диоптриями. Все это у него при себе. Сейчас он пойдет в туалет и перевоплотится в Латыпина Илью Николаевича, но перед Валидолом должен оставаться Антипом до конца.

– Запоминай, Штоколов Юрий Борисович, улица Полевая, дом сто восемь. Скажешь, что от меня. Я ему позвоню, он будет тебя ждать. У Штоколова вся бухгалтерия, без него как без рук. Ты меня понимаешь?

– Все сделаю, босс! – заявил Валидол и расплылся в улыбке.

– Считай, что я уже пенсионер. Отныне босс ты. Тебе и карты в руки.

Антип спешил. Менты видели, как он удрал от них на вертолете, наверняка они приняли меры. Но фора еще не иссякла, он уже в аэропорту, регистрация на рейс началась. Антип обязательно успеет. А в России на хозяйстве пусть остается Валидол. Ключ к системе Антип ему дал, дальше все зависит от него. А он выходит на пенсию. За бугром у него есть все, чтобы достойно встретить старость.

– Да нормально все будет.

– И за Варварой присмотри.

– В смысле, решить с ней?

Антип качнул головой. Взбесила его Варвара, он едва ее не придушил. Вовремя остановился, еще бы чуть-чуть, и все. Пожалел девку, оставил жить. Но с собой в теплые края не взял. Дело тут вовсе не в паспорте.

Зря Варвара исполнила перед ним вожделенный танец Саломеи. Этим она разрушила интригу, которая намертво, казалось бы, привязала его к ней. Все очарование вдруг исчезло. Более того, Антип прозрел. Он понял, что Варвара – самое настоящее чудовище, для нее нет ничего святого. Девчонку кислотой облила, Жана к смерти приговорила. Такая сука и его самого могла спровадить на тот свет.

Антип оставил Варвару в своем доме. Пусть барахтается как может. Посадят ее за кислоту – туда ей и дорога. А если за Жана скажет, так она, по сути дела, и есть организатор убийства. Антипа-то не достанут, а ее упрячут надолго.

Бросил он Варвару. Хотя не исключено, что чувство, погасшее со зла, вспыхнет с новой силой. Если так и случится, то пацаны переправят ее к нему. Надо будет, они сделают это силой. Если, конечно, Валидол к этому времени останется на плаву и не скурвится. А ведь такое вполне возможно.

Настроение – жуть. Состояние – жесть. Рыдать от обиды хочется. И волосы рвать от злости на себе.

Варвара сидела на скамье в камере временного задержания, закрыв лицо руками. Мимо проходили менты, посматривали на нее через решетчатую стену, посмеивались. Они глядели на нее как на какую-то шлюху.

А она такой и была! Разве нет? Кто спал со старым и дряблым Антипом ради сиюминутной выгоды? Варвара пыталась разобраться в своих поступках и не находила себе оправданий. Зато у нее возникла мысль переложить часть вины на темные силы.

Да, она всегда была смелой, бойкой, в меру циничной. Но мысль о том, чтобы облить конкурентку кислотой, возникла у нее только после того, как она стала Саломеей, библейской злодейкой, повинной в гибели самого Иоанна Крестителя. Может, в нее вселилась душа Саломеи, обреченная на вечные страдания? Потому она и потребовала голову Ивана. У Антипы.