Колесо крутится. Кто-то должен поберечься - Этель Лина Уайт

– Иду, мама, – отозвалась она.

Нетвердым шагом мисс Уоррен прошла по коридору и, к великому сожалению Элен, закрыла за собой дверь Синей комнаты.

«До чего они разные, – подумала Элен, медленно поднимаясь на третий этаж. – Горячая миссис Ньютон, холодная мисс Уоррен. Как вода в кране. Интересно, что будет, если их смешать?»

Элен нравилось придумывать меткие сравнения. Не меньшее удовольствие ей доставляло ежедневное общение с двумя холостяками и вдовцом – прекрасная возможность набить руку в давно забытом ремесле. Девушкам Викторианской эпохи, которые в каждом мужчине видели потенциального мужа (и оттого стали объектом многочисленных шуток и анекдотов), удавалось извлечь интерес даже из самого скучного представителя сильного пола.

Пусть Элен уважала профессора за ум и с искренним нетерпением ждала посещений молодого уэльского доктора, она все же решила открыть сберегательный счет в банке и понемногу откладывать на старость. Элен верила в Бога, но не верила в Джейн Эйр.

Она уже хотела войти в свою комнату, когда увидела свет в комнате студента. Он притягивал как магнит.

– Вы у себя, мистер Райс? – спросила она.

– А ты зайди да проверь, – пригласил тот.

– Я только хотела убедиться, что свет не горит зря.

– Нет, не зря. Заходи.

Элен приняла приглашение. В мужчинах она различала две манеры поведения: одни не обращали на нее никакого внимания, другие были излишне назойливы.

Из двух вариантов Элен предпочитала второй – она всегда могла дать отпор, опыта ей было не занимать.

Стивен Райс держал себя при ней так же открыто и непринужденно, как и с другими девушками. Он собирал чемодан, зажав сигарету в зубах и нимало не смущаясь, что предстает перед Элен в одном исподнем. В его понимании это не выходило за рамки приличий. Элен нравились мужчины с печатью интеллекта или хотя бы сильного характера на лице, поэтому она не считала Стивена особенно привлекательным, однако многие назвали бы его красавчиком – и не без оснований: у него были крупные правильные черты лица и густые вьющиеся волосы.

– Собак любишь? – спросил Стивен, пытаясь растащить спутанные галстуки.

– Давайте я распутаю, – предложила Элен и взяла у него клубок. – Конечно, люблю. Одно время я за ними ухаживала.

– Плохой признак, – заметил Стивен. – Терпеть не могу женщин, которые командуют собаками. Такие вечно строят из себя древнеримского военачальника. Так и хочется укусить их, раз собаки для этого слишком хорошо воспитаны.

– Понимаю. – Элен старалась по возможности ни с кем не спорить. – Но у меня все было наоборот: собаки командовали мной. Как будто сговаривались тянуть поводок одновременно в разные стороны. Чудом не сделали из меня морскую звезду.

– Молодцы! – захохотал Стивен. – Хочешь посмотреть, какого пса я купил сегодня у фермера?

Элен окинула взглядом неубранную комнату.

– Где он? Под кроватью?

– Кто ж там спит, ты что! Конечно, в кровати.

– А вдруг у него блохи?

– А вдруг нет? Да ладно тебе! Отто, вылезай.

Стивен поднял край одеяла: оттуда показалась морда немецкой овчарки.

– Стесняется, – пояснил Стивен. – Наверное, мисс Уоррен удар хватит, когда она увидит пса. Она не позволит держать его дома.

– Почему? – спросила Элен.

– Боится собак.

– Да ну, не может быть. У нее такой грозный вид – сама кого хочешь напугает.

– Так только кажется. Мисс Уоррен та еще трусиха. Случись что, дернет в кусты. Сейчас она до смерти боится этого убийцу. А ты, кстати, боишься?

– Вот еще, – усмехнулась Элен. – Будь я одна, другое дело. Но в доме, где полно людей, бояться нечего!

– Не скажи. Люди разные бывают. Всегда найдется слабое звено. Мисс Уоррен, например. От нее помощи не жди.

– Все же вместе спокойнее, – упорствовала Элен. – Убийца не посмеет проникнуть в дом… Может, вам что-нибудь заштопать?

– Спасибо, не надо. Любезная миссис Оутс меня уже заштопала. По самое горло. Вот надежный человек! Такая не подведет. Главное, чтобы рядом не было бутылки.

– Как, она пьет?

В ответ Стивен только посмеялся.

– Знаешь, тебе лучше уйти, – посоветовал он, – пока мисс Уоррен не подняла шум. Девушка в холостяцкой берлоге?..

– Мне можно, я прислуга, – запротестовала Элен. – Кстати, вас ждут к чаю.

– Ты хотела сказать, Симона ждет меня к чаю? Ньютон, должно быть, уже набросился на пирог. – Стивен надел пиджак. – Возьму щенка с собой. Представлю семейству. И посмотрим, кто победит в борьбе за кусок пирога.

– Вы серьезно? Называете этого великана щенком? – удивилась Элен, глядя, как пес засеменил в ванную вслед за хозяином.

– Да, на самом деле он еще маленький, – ласково проговорил Стивен. – Люблю собак и терпеть не могу женщин. На то есть причины. Напомни, чтоб я как-нибудь рассказал тебе эту историю.

Юноша, насвистывая, увел собаку. Когда свист в коридоре затих, Элен сделалось немного одиноко. Она будет скучать по Стивену. Но, взглянув еще раз на неубранную комнату, она подумала, что работы у нее теперь поубавится, так что пусть грустит Симона.

Элен вспомнила, что тоже хотела выпить чаю, и быстро забежала к себе – снять пальто и ботинки. Закрывать ставни нужно было только на нижних этажах, поэтому ставни в ее комнате хлопали на ветру.

Несмотря на спешку, она не отказала себе в удовольствии задержаться у окна и посмотреть на долину: приятно было почувствовать контраст с внешним миром. Однако она увидела лишь непроглядную темноту, будто дрожавшую под порывами ветра.

«Интересно, откуда я смотрела на «Вершину»? – подумала Элен. – Она была так далеко… Но вот я снова дома, в безопасности».

Она не знала, что несколько пустяков, случившихся по ее возвращении, вызвали первые трещины в стенах крепости. Стоило им появиться, как разрушительную силу уже было не сдержать, и каждое следующее событие, подобно вбитому клину, только усиливало расползание, впуская сквозь проломы ночную тьму.

Элен спустилась на кухню по винтовой лестнице для слуг. На каждом этаже спираль крутых ступенек прерывали маленькие лестничные площадки, откуда двери вели на парадную лестницу. Линолеум на полу с узором под старую песочно-коричневую плитку ни разу не меняли, но он все еще был в отличном состоянии.

Обшарпанная служебная лестница стала для Элен воплощением романтики. Она наводила на мысли о великолепном прошлом, будила в ней воспоминания о счастливых беззаботных днях.

Она выросла в крохотной квартирке, где не было места ни кошке, ни прислуге, ни шляпной картонке. Детская коляска ютилась в ванной, а шкаф для продуктов был предусмотрительно встроен в единственную свободную нишу рядом с плитой.