Ночь на хуторе близ Диканьки - Андрей Белянин

– Шо?! – окончательно запуталась чернобровая дивчина.

Николя понял, что большего он всё равно не добьется, увы, есть такие ситуации, ничего не поделаешь, пора уходить. Молодой человек ускорил шаг, стараясь не слушать долетающие в спину матюки и пустые вопросы типа: «А шо такого? И що с того? Да ты хто, шоб мне тут? Куда пошёл, а? Иди сюда-а-а, подлюка, сволота, мерзота така-а!»

Возвращаться назад с дополнительными объяснениями действительно не имело смысла. Попытался предупредить человека (ну, допустим, ведьму), так вроде уже сделал доброе дело, чего там, не благодарности же дожидаться. Захочет, примет совет не высовываться, а нет, так пусть пеняет на себя, строгость нашего господина исправника широко известна на всю округу.

Да что округа, редко кто во всей Малороссии может сомневаться в его проницательном уме! Разве что сам пан заседатель, когда играет в карты на щелбаны с паном комиссаром под шинкарскую горилку и домашнее сало, мог бы многое рассказать о чертах его характера, но и тот не стал бы отрицать очевидного – вся нечисть боится бдительного начальственного ока, даже если обладатель оного лишь проезжает мимо на быстрой бричке в Полтаву.

Из кузницы слышался звонкий стук тяжёлого молота. Вакула, в отличие от верного приятеля, зарабатывал на хлеб по-библейски, в поте лица своего. В Диканьке живут простые люди, и та же Солоха нипочём не стала бы кормить сына-лентяя. Не говоря уже о том, что, для того чтобы посвататься к кареглазой дочери степенного козака Чуба, работящий Вакула должен был иметь немало грошей и крепкое хозяйство. Иначе тот ни за что на свете не отдал бы Оксану голоштанному кузнецу.

В наших украинских традициях даже питьё сивухи может быть подвигом, достойным всяческого одобрения, а вот лень никогда не почитается заслуживающей уважения у добрых людей. Ну, быть может, разве что старыми сечевыми запорожцами, и то если они не в походе…

– А, то вы, паныч, – на миг приподнял взгляд Вакула, опуская в зашипевшую воду раскалённую добела подкову. – Заходьте уже, сидайте! Яки новости, шо где и как твориться на белом свете?

– Ну… так чтоб касалось меня или тебя, вроде ничего.

– То и добре.

– А вот что касается твоей матушки, ну-у…

Вакула кротко вздохнул, возведя глаза к небу в мучительной скорби. Николя виновато пожал плечами.

– Та добивайте уже, – буркнул кузнец. – Тока побыстрее, я ж ще до бани сходить хотел, бо завтра праздник, а я за нашей беготнёю грязный, як дьяконова свинья!

– Не понял?

– Та воскресенье ж, святой день, церковный праздник…

– А-а! – Николя хлопнул себя ладонью по лбу.

Всё верно, по вере православной практически каждое воскресенье хоть какой-никакой, а церковный праздник. По чести скажем, что молодые парубки в храм Божий ходят не столько и не только помолиться да бухнуться на колени перед образами, но ещё и на красных дивчин посмотреть.

По сельским традициям нашим, когда ж ещё дочку нарядами разукрасить да с личиком, полным кротости, в люди вывести, как не на церковную службу? Там можно и на других посмотреть, и себя показать, а буде на то воля Господня, что ежели дочка хорошему жениху глянется… Ну, там уж дело житейское, главное – вовремя подцепить молодого козачка на крючок, а любая маменька знает, как сделать, чтоб дело выгорело и не сорвалось.

Хотя, если по чести задуматься, так какой же хлопец, парубок, козак или даже лицо духовного звания мужеского пола сможет не заглядеться на стройных девушек наших. Стоит такая красавица, глаза як вишни, щёки румяными яблочками, губы как мёд, так и тянет попробовать!

А сама наряжена в длинную сорочку белого полотна с вышивкой по подолу да рукавам, юбка расшита жёлтым да оранжевым, безрукавка украшена цветными узорами. Фартук с закладками и богатой каймой. На шее жемчуга или красные бусы, на голове венок с яркими лентами, а на ножках чудесные черевички на невысоком каблучке. А как восхитительно произносят красавицы наши при встрече своё певучее «добридень!»…

Ох, что-то заболтался я, простите великодушно, вернёмся же с поспешностью к героям нашей повести. Тем более что паныч уже поведал приятелю-кузнецу всё, что знал. И о грядущем визите в Диканьку властей предержащих, и о предполагаемой цели этого визита, и о том, каким образом в свете предполагаемых событий им обоим надлежит себя вести.

Вдруг господин исправник или даже пан коллежский асессор сочтёт справку, подписанную чёртом, как раз таки не оправданием, а доказательством того, что мама Вакулы ведьма? Тем более что божиться за обратное никто бы не стал. Ну а наши приятели знали наверняка – как есть ведьма!

– А може, ничего не буде? Може, ще пронесёт?!

– Как тебя в прошлом годе с неспелых груш пронесло? – кисло уточнил Николя, прекрасно понимавший, что за пани Солохой ниточка потянется до Вакулы и далее к нему самому.

Уж если господин исправник с коллежским асессором вцепятся в эту историю, то всенепременно дойдёт и до комиссара. По чьей командной воле частым гребнем будет прочёсана не тока сама Диканька и окрестные хутора, а быть может, и половина губернии. Тут уже рюмкой водки да салом не отбрешешься, поди, и целый свиной окорок не спас бы ситуацию.

– Ох и шо-то я ничего не розумию, – честно признался кузнец, устало опускаясь на узкую скамью у стены. – Шо мы, зазря до пекла за справкой ходили, а?!

– Не знаю.

– А хто знает? Вы ж у нас образованный, наукам обучены, на латыни балакаете, як немец. Та придумайте уже чего!

Молодой человек крепко задумался, но, по совести говоря, ничего толкового так и не шло в голову. Однако, с другой стороны, общеизвестно, что если сам не можешь решить задачу, так стоит прислушаться к мудрому совету более опытного человека. Ну или не человека, выбирать особо не приходится.

– Байстрюк нам более не товарищ. К запорожцу Пацюку я лично ни ногой. Панночка со старой мельницы тоже нам не помощница. Остаётся…

– Ой, не томите уже!

– Хорошо, не буду. Как думаешь, а тот чёрт, что у твоей мамы в полюбовни… Извини, у твоей мамы в приятелях, к ней ещё захаживает?

– От ночью и подивимся, – выпуская пар из ноздрей, не сразу согласился Вакула. – А сейчас я до бани. Вы со мной?

– Отчего ж нет, – пожал плечами Николя. – Полотенце найдётся?

– Пошукаем у мамы в хати.

Да и не сказать, кстати, чтоб искать пришлось долго. Крайне любезная пани Солоха, просто сочащаяся материнской любовью, так что Николя, образно выражаясь, даже слегка забрызгало, с превеликой охотой выдала им не только полотенца, но ещё и две пары сменного белья, добрый кусок дегтярного полтавского мыла, а берёзовые веники были заготовлены ею ещё с весны.

– Тока щоб вы недолго там, хлопчики. Мне, поди, тоже в баньку лишний раз сходить не грех.

– Ну нам оно и не к спеху, – тут же уступил Вакула. – Идите первой, мамо, а мы подождём.