Нефритовые четки - Борис Акунин

– Свидетель? – насторожённо спросил он. – Неможет быть.

Встревожен, но не чрезмерно, был вынужден констатироватьЭраст Петрович.

– В десяти шагах слева от вас, за д-деревом, стоял одиниз егерей.

Подозреваемый снова откинулся назад и беззаботно махнулрукой.

– А-а, велика птица. Примерещилось вашему егерю напохмельную голову. Или же узнал, что я богат, и желает повымогательствовать.Экое удумал! С какой стати я буду едва знакомому человеку два ствола дроби вголову всаживать?

А вот на это статскому советнику ответить было нечего.

Судя по первым сведениям, которые удалось собрать обАфанасии Кулебякине, версия о преступлении страсти представляласьмаловероятной. Не того склада личность. Радостей плоти не чужд, и даже весьма,но предпочитает пылкой любви покупную и, судя по отзывам, вообще придерживаетсясамых цинических воззрений в отношении прекрасного пола. Такие не убивают изревности или в отместку за оскорблённую женскую честь.

В общем, встреча у фонтана ничего полезного расследованию непринесла.

Кроме, пожалуй, одного: у Эраста Петровича сложилось твёрдоеубеждение, что Кулебякин, в отличие от егеря, врёт. Князя он убил не случайно,а преднамеренно, на холодную голову.

Но, действительно, чего ради?

В каких случаях один человек умышленно убивает другого? Какговаривал покойный Ксаверий Грушин, первый наставник Эраста Петровича в сыскныхделах, «либо асть, либо ысть, либо есть, либо ость», то есть, должнаприсутствовать страсть, корысть, месть или опасность. Но как Фандорин ни искал,никакого намёка ни на один из четырёх основных мотивов не прослеживалось.

Среди людей иногда встречаются выродки, получающиеудовольствие от самого акта убийства, особенно если имеется шанс остатьсябезнаказанным. Этот род психического недуга бывает свойственен двумчеловеческим типам: кто пролил много крови на войне либо же кто с раннегодетства имел болезненную страсть к мучительству. Однако Афанасий Кулебякин нето что на войне, но и на военной службе не бывал. И, судя по сведениям,присланным из санкт-петербургской полиции в ответ на подробнейший, разбитый попунктам запрос, никаких садических наклонностей за молодым человеком неотмечалось. Оказалось, что органам правопорядка Кулебякин хорошо известен, ибои дебоширил, и необеспеченные векселя подписывал, и в долговой яме сидел. Нопроституток кнутом не хлестал, прислугу не бил, ни в каких несчастных случаяхсо смертельным исходом прежде замешан не был. Столичный следователь, старыйтоварищ Эраста Петровича, даже опросил соучеников по гимназии – нет, Кулебякини мальчиком кошек не мучил, собак не вешал, крыс на огне не поджаривал. Ну, былозорник, любил приврать, в четвёртом классе приклеил учителя рисования к стулу.Но ничего патологически жестокого в характере Афанасия не прослеживалось.

И сделалось Фандорину ясно, что придётся ехать в Петербург,заниматься господином Кулебякиным всерьёз.

3

После двух дней пребывания в столице статский советник зналоб объекте всё, что только возможно.

Правду сказать, биография молодого человека ничегоинтересного собою не представляла. Гимназию не окончил – отчислен занеуспевание и дурное поведение. Безуспешно служил в шести разных местах, кудапопадал по протекции дяди, всё пытавшегося сделать из шалопая положительногочлена общества. Нигде долго не удерживался, отовсюду вылетал со скандалом. Вконце концов Кулебякин-старший махнул на племянника рукой, перестал имзаниматься и в последнее время частенько поговаривал, что хочет переделатьдуховную – завещать все огромное состояние на нужды благотворительности. Говоритьговорил, но исполнить своё намерение не торопился, ибо человек был не старый иещё собирался пожить.

Но судьба распорядилась по-своему. Тому две с небольшимнедели ужинал он в Яхт-клубе с компанией знакомых. Внезапно почувствовал себяплохо, лишился чувств и по дороге в больницу скончался. Причина смерти –паралич сердца.

Так-так, сказал себе Эраст Петрович. Стал копать глубже.

Выяснилось непонятное обстоятельство – вскрытие тела непроизводилось. Это при скоропостижной-то кончине? Странно.

Однако при чтении протокола, составленного по горячим следамквартальным надзирателем, выяснилось, что среди собутыльников миллионера былизвестный доктор Буквин, профессор медицины, светило кардиологии. Он пыталсяоказать умирающему помощь, а когда Кулебякин-старший испустил дух,констатировал все признаки разрыва сердечной мышцы. Квартального, разрешившегопредать тело земле без вскрытия, можно понять: более авторитетной экспертизы нив каком полицейском морге не сделают.

А вот командированный из Москвы чиновник позволил себе вэтом усомниться. Заручившись санкцией прокурора, произвёл вскрытие свежеймогилы, эксгумацию.

И что же? Патологоанатомическое исследование обнаружило втканях покойного сверхвысокое содержание синильной кислоты.

Отравление!

Обер-полицеймейстеру Шуберту полетела телеграмма:

«Кулебякина из-под домашнего ареста не отпускать. Намеренпроизвести следственный эксперимент.

Фандорин».

4

Итак, за неделю до того, как Афанасий Кулебякин застрелил наохоте князя Боровского, произошло другое убийство – на сей раз имевшее длянаследника самую прямую выгоду.

Синильная кислота в большой дозе – яд довольно быстрогодействия. Поскольку дядя почувствовал себя плохо в самом конце неторопливоготоварищеского ужина, предположить, будто племянничек подсыпал отраву ещё дома,было невозможно. Да и, как выяснилось, непутёвого молодого человека туда давноуже и на порог не пускали. В ресторане Афанасия тоже не было. Более того, онимел надёжное алиби: за три дня до дядиной смерти угодил в долговое отделение –кредиторы засадили. И неизвестно, сколько проторчал бы за решёткой, ибо дядявыкупать его не собирался.

Чтобы разрешить загадку, и понадобился эксперимент.

Эраст Петрович решил детально восстановить картинузлополучного ужина. Присмотреться к профессору Буквину, к прочим знакомымпокойного, к прислуге. Последняя была у статского советника на особенномподозрении. Не подкуплена ли? Повару, а пуще того официанту было бы нетрудноподложить в вино или кушанье отраву.

Если дядю, пускай, чужими руками, убил Кулебякин, можнопредположить и причину второго убийства на охоте, правда, довольно причудливую,но не фантастическую. В криминальной практике подобные случаи изредкавстречаются, а Фандорину на его сыскном веку попадались мотивы и подиковинней.