Проклятие Гиблого хутора - Лана Синявская

– Помогите!

В зале наступила почти полная темнота и я с трудом различила корчившуюся на каменном полу фигуру. Вилли! Но что с ним такое?

Вилли в ужасе смотрел на свои вытянутые руки и… плакал. Кожа на руках стремительно обугливалась, чернела, а потом и вовсе стала отваливаться кусками.

– Жжет, жжет! Больно! – стонал мой друг, катаясь по полу.

– Господи, нет! – Я метнулась к нему и закричала от бессилия.

Что я могла сделать? Чем помочь? Как облегчить его страдания? Это было ни на что не похоже и я, а следом и остальные бесполезно теснились вокруг.

Это был кошмар наяву!

Волосы Вилли на голову стали выпадать и клочьями валились на пол. Кожа на лице пошла багровыми пузырями, которые лопались и повисали длинными лоскутами, как кожура у банана, обнажая сырое мясо. В воздухе пахло паленым.

Эльзу рвало у стены, Ян и Роман еле держались на ногах, бледные как покойники, Машка рыдала, а меня мелко трясло от ужаса и беспомощности.

Визжа от боли, несчастный Вилька катался по полу. Одежда на нем полностью истлела от нестерпимого жара, который пожирал его изнутри. Сквозь обуглившуюся плоть уже проглядывали белые кости.

И он все еще жил!!!

Он протягивал к нам руки, на которых почти не осталось мышц. Он хрипел, моля нас о помощи до тех пор, пока не рухнул на пыльный каменный пол бесформенной кучей костей.

В этот момент, как занавес над ужасной трагедией, над залом опустилась кромешная мгла. Свечи в зале догорели, а ту, что оставалась у нас, словно задул порыв ветра. Во тьме слышались только стоны и всхлипывания девчонок да бормотание Яна: «Почему он не перекрестился? Почему?»

– Там свет! – с трудом узнала я Машкин голос, охрипший от рыданий.

В дальнем конце зала вспыхнула яркая точка, похожая на тлеющий уголек. За ней – вторая, потом третья.

– Это свечи? – с надеждой прошептала Эльза. – Они загораются снова?

Если бы! Эти точки не стояли на месте, они плавали в воздухе, неумолимо приближаясь к нам.

Теперь их было не меньше сотни, и они были опасны, очень опасны! Я попятилась назад, всей кожей чувствуя исходящую от них угрозу. Кажется, настало время собирать манатки, и потихоньку уже ползти к выходу, если не сказать хуже – к выходу на кладбище.

– Стася! – тихо окликнул Роман.

Я двинулась на голос.

– Ты идешь не в ту сторону, я здесь!

– Спасибо за поправку, – проворчала я, пытаясь хоть как-то сориентироваться. – Знать бы еще, где оно, твое «здесь»!

Он тихо рассмеялся где-то совсем близко, и скоро его теплые сильные руки выдернули меня из темноты.

– Спасибо, – искренне сказала я, то и дело оглядываясь на армию огненных светляков. Число их все росло и мне это совсем не нравилось. – Кажется, в пергаменте говорилось, что мы должны стрелять. Может, уже пора?

– Боюсь, это не поможет. Их слишком много.

– Уж точно, больше, чем достаточно, – кивнула я. – Это то, что я думаю?

– Похоже на то.

– Тогда нам точно крышка. Мама, роди меня обратно!

Он прикрыл ладонью мои губы:

– Тихо, малышка, я что-нибудь придумаю.

– Где остальные?

– Где-то поблизости.

Красные огни постепенно сужали кольцо.

– Господи, что им от нас нужно? – взмолилась я, кусая губы в отчаянии. – Это из-за клада? Да? Мы не тронем его – слышите?! – только отвалите обратно к себе в преисподнюю!

– Поздно, – сочувственно сказал Роман, – Ничего не изменишь. Бедный Вилли нарушил правила. Даже несколько правил. Помнишь, что говорил колдун? Он не довел обряд до конца – не перекрестился прежде, чем коснуться сокровищницы, – и произнес бранные слова.

– Зачем ты мне это говоришь? – возмутилась я. – Проехали. Теперь-то что делать? Неужели мы все вот так же, как Вилли…

– Тсс, тихо, девочка. Надеюсь, до этого не дойдет. На тебя надеюсь.

– Да что я могу?!

– Многое. Может, поцеловать тебя еще раз? Для храбрости?

– Обойдешься.

– Ладно, отложим на потом. Идем. Я знаю, где выход.

– Не гони! – воскликнула я недоверчиво.

– Смотри сама. – Он слегка толкнул меня вперед, я ткнулась носом в стену и пробормотала обиженно:

– Плохая шутка.

– Вовсе нет.

Я огляделась в темноте, которая немного рассеялась от приближающихся красных сполохов. Мы стояли позади саркофага с сокровищами, вплотную к гигантской деревянной панели, которая на вид казалась незыблемой, как скала.

– Это дверь, – пояснил Роман. – Нужно только ее открыть.

– И как ты это себе представляешь? – спросила я, задрав голову, чтобы увидеть верхнюю часть монументального сооружения, терявшуюся под самым потолком. Пять кубометров мореного дуба! С ума сойти! Эта штука простояла здесь не одно столетие и превратилась почти что в камень.

– Все в твоих руках, – сказал Роман с сожалением. – Только от тебя все зависит.

– Да ты с ума сошел! – ужаснулась я. – Кем ты меня вообразил? Терминатором? Бэтменом? Железным дровосеком?

– У нас нет времени, – напомнил он и, обернувшись, крикнул остальным: – Все сюда! Эти твари боятся воды! Чертите круг! Воспользуйтесь той водой, что у нас осталась.

– Это их не остановит, – возразил Ян, пытаясь перекричать испуганные вопли девчонок.

– Нет, но может задержать! Нам нужно немного времени.

Немного? Да что он себе придумал? Мне и вечности будет мало. Ладно, – сказала я себе, пытаясь унять нервную дрожь, – нужно хотя бы попробовать. В конце концов, выбирать особенно не из чего.

И я заставила себя внимательно посмотреть на гигантскую запертую дверь.

За спиной Ян пытался прекратить истерику. Эльзе он отвесил пощечину, прежде чем сунуть ей в руки бутылку с водой и убедиться, что она поняла, как надо действовать. Машка, коротко взвизгнув, от его удара рухнула, как подкошенная. Бедняга! – подумала я с жалостью, но не могла не признать, что в наступившей тишине думать стало гораздо легче.

Прямо перед собой на стене я разглядела вырезанный знак – три круга и треугольник. Клевер! Это должно помочь. Но как? КАК?!!

Водяная линия была начерчена. Каменный пол медленно впитывал воду и, на наше счастье, огненные шары не умели ни летать, ни прыгать. Докатившись до воды, они с шипением отскакивали, наполняя воздух вонью и паром. Но они и не думали отступать: на место одних приходили другие. Они пробовали снова и снова. Похоже, сообразительные твари вознамерились высушить препятствие, а это означало только одно – времени нет!