Нож в спину. Из жизни пособников и предателей - Леонид Млечин

Суд над Морисом Папоном был долгим. На скамье подсудимых Папон говорил:

— Вы должны судить нацистскую Германию, а не Францию.

Он отождествлял себя с Францией. Своего рода комплекс величия. А судили-то уголовного преступника.

2 апреля 1998 года присяжные признали Папона виновным в депортации евреев — в преступлении против человечности. Приговорили к десяти годам тюремного заключения, но через три года освободили по состоянию здоровья. Тюремные врачи его недооценили. Морис Папон умер только в феврале 2007 года в возрасте девяноста шести лет, намного пережив покровительствовавшего ему Франсуа Миттерана.

30 сентября 1997 года епископы покаялись в неспособности французской католической церкви осудить преследования евреев в годы Второй мировой войны.

— Настало время церкви взять на себя ответственность за грехи ее сыновей, — сказал президент конференции епископов Луи-Мари Биль.

Епископы покаялись в том, что то негативное отношение к евреям, которое воспитывала церковь, удобрило почву, в которой легко проросли нацистские идеи. Епископ Оливье де Беранже произнес речь там, где располагался пересыльный лагерь для евреев, отправляемых в концлагеря. Он сказал, что французская церковь не выполнила свою миссию просветителя и потому несет ответственность за то, что не помогла, когда можно было помочь, и не протестовала, когда надо было протестовать:

— Этот провал французской церкви и ее ответственность за судьбу еврейского народа — часть нашей истории. Мы признаем этот грех. Мы просим прощения у Бога и просим евреев услышать эти слова покаяния.

Многое в большой политике объясняет личный интерес. Предательство в годы Второй мировой оказалось выгодным делом. Охотнее других помогали Гитлеру хорваты, которым фюрер подарил государство.

«На разных участках сербско-хорватской границы отмечаются серьезные столкновения, вызванные бессмысленным уничтожением сербского населения в Боснии».

Кажется, что это сообщение недавно поступило из бывшей Югославии. На самом деле это донесение, которое в 1942 году немецкая служба безопасности отправила шифровкой-молнией из Белграда в Берлин.

Независимая Хорватия стала союзницей нацистской Германии, но даже немецким фашистам претила необузданная жестокость хорватских националистов, расправлявшихся с сербами. Немцы-то предпочитали убивать строго по инструкции…

7 апреля 1941 года имперский министр народного просвещения и пропаганды Йозеф Геббельс записал в свой дневник пропагандистскую директиву: «Льстить хорватам, разжигать ненависть к сербам». Это был излишний труд — первое в истории самостоятельное хорватское государство, которое возникло благодаря Адольфу Гитлеру и Бенито Муссолини, само стремилось к этнической чистоте.

В 1918 году сербов и хорватов, к их общему недовольству, объединили в одно государство. Хорватское националистическое движение зародилось как ответ на претензии сербов на ведущую роль в королевстве сербов, хорватов и словенцев, которое объединило пятнадцать этнических групп и три конфессии (католиков, православных и мусульман).

Романтически настроенные — и пока немногочисленные — хорватские националисты мечтали о своем государстве как оплоте римского христианства против сербско-греческого православия и исламских «турок».

Столкновения сербов и хорватов на националистической почве вылились в политический террор. По всей стране проходили манифестации. Полиция применила силу, пролилась кровь. 19 июня 1928 года прямо в парламенте один сербский националист выхватил пистолет и стал стрелять в членов фракции Хорватской крестьянской партии. Глава партии Степан Радич был смертельно ранен.

Радич придерживался не самых радикальных взглядов. В 1924 году он побывал в Москве, где его партию приняли в состав Крестьянского интернационала. Советские руководители считали Радича и его партию борцами за национальное равноправие. Сербские политики считали контакты Радича с Москвой преступными.

Коминтерн назвал убийство «передовых вождей Хорватской крестьянской партии» попыткой «господствующей сербской буржуазии» подавить возмущение «угнетенных провинций против сербской гегемонии».

1 декабря 1928 года митинг в Загребе потребовал выхода Хорватии из единого государства. В стране возник политический кризис. Король Александр 6 января 1929 года отменил конституцию, распустил парламент и объявил об установлении диктатуры в надежде укрепить единое государство. 3 октября 1929 года король переименовал страну в Югославию и запретил все политические партии, основанные на этнических, религиозных и региональных принципах. Это усилило сепаратистские настроения в стране.

Лидером националистов, а потом и главой первой независимой Хорватии стал Анте Павелич. Он родился в 1889 году в семье железнодорожника в Герцеговине, закончил юридический факультет, вступил в Хорватскую партию права, которая выступала против единой Югославии. Павелич не был одаренным оратором или умелым демагогом. Тем не менее он был избран в загребский городской совет, а в 1927 году получил депутатский мандат и возможность высказывать свое мнение с трибуны скупщины в Белграде.

В январе 1929 года он основал Повстанческую хорватскую революционную организацию (Усташа хрватска революционарна организация). Усташи стали называть Павелича вождем — поглавником.

С 1931 года начался усташский террор. 9 октября 1934 года в Марселе убили югославского короля Александра вместе с министром иностранных дел Франции Жаном-Луи Барту. Усташ Влад Георгиев приехал во Францию с чешским паспортом и необходимыми визами, чтобы застрелить ненавидимого хорватскими националистами короля Александра. Король прибыл для важнейших переговоров с французским министром о широкой системе европейского сотрудничества.

Король Александр приплыл во Францию на крейсере «Дубровник». Министр Барту встречал его в порту. Не успел королевский автомобиль выехать с территории марсельского порта, как из толпы выскочил Влад Георгиев, вскочил на подножку машины и в упор застрелил короля и министра. Югославский король получил две пули в грудь и сразу скончался. Александру было всего сорок пять лет. Сербские короли умирали молодыми.

Луи Барту пуля попала в предплечье, он умер через несколько часов в больнице. Охранник саблей зарубил убийцу. Поймали и судили троих его подельников, все они оказались усташами.

В предвоенной Европе это был, наверное, самый громкий террористический акт, имевший большие политические последствия. Он еще больше усилил взаимную ненависть сербов и хорватов. Неспособность ужиться привела к югославской трагедии, где отношения выяснялись то с помощью террора, то путем настоящей войны.

В августе 1939 года хорваты получили достаточно широкую автономию. В составе государства создавалась отдельная область Хорватская бановина с собственным парламентом. Но это решение запоздало. Среди хорватских политиков возобладало стремление к полной самостоятельности.