Пленница его желаний - Анна Леманн

— Решат, — лишь изрекает муж.

— Как, Герман? Что они должны сделать? – настраиваю на ответе.

— Пока твой отец в коме, канал по сбыту оружия частично принадлежит Тиграну. На это согласились многие, но не всё. Нужно ждать твоего отца, который назовёт Тиграна – преемником, но война от этого не закончится.

Всё закончится, когда смерть настигнет одного из них, — понимаю без объяснений. Хоть бы не Тиграна. Я видела и этого Красавина и Айдарова младшего и последний точно добрее и человечнее. Он мне почти сразу понравился, а вот Глеб… напоминает мне Джафара, из сказки «Алладин». Противный, скользкий злодей.

— Но ведь это сломает жизнь твоему брату, — тихо говорю.

— Почему?

— Я никогда этого не говорила, но жить рядом с папой, зная какие дела он проворачивает сложно, — решаюсь заговорить впервые на эту тему. - Понимать, что он может быть виновен в каком-то убийстве… ещё сложнее. Да, папуля добрый, честный и никому вреда не причинит просто так, но… Это не отменяет того факта, что отец мог продать оружие какому-нибудь мужчине, который потом пойдёт и расстреляет невинных людей, женщин, детей. Меня это иногда пугает…

— Ты говорила это родителям? – обеспокоенно спрашивает, прижав к себе.

— Нет, конечно, я люблю папу и не хочу его расстраивать. Если скажу маме, поверь, она соберёт вещи, и мы уедем в этот же день. Я не собираюсь разлучать людей, которые любят друг друга. Мама принимает его таким, какой он есть, и я смогла. Я свыклась с мыслью, что моя жизнь не так проста, как кажется, но по-прежнему боюсь незнакомых людей, в частности, мужчин в своём доме.

— Как меня…

— Как тебя, — подтверждаю. -Ты смотрел на меня так, словно съесть хочешь, что последствии и сделал, — начинаю хохотать, а Герман вместе со мной, укусив за ушко. – Но вернёмся к Тиграну. Он захочет тоже семью и не факт, что его сын или дочь будут в безопасности. Возможно, он хочет это место сейчас, но к хорошему это не приведёт.

— Ты права, ангел мой, — выдыхает Герман. - Но если брат откажется, то Красавин займёт это место. И поверь, тогда Глеб не даст покоя ни Тиграну, ни его семье, ни твоим родителям, ни даже нам с тобой.

— И как быть? Что делать? – закидываю мужа вопросами. - Ведь должно быть какое-то решение. Твоему брату нужна наша помощь?

— Поверь, твоя помощь ему точно не нужна, Мила, — отвечает Герман, натягивая улыбку. – Он справится сам. А помогать ему будут я и твой отец, когда выздоровеет.

— Почему ты считаешь меня беспомощной? – обиженно спрашиваю, скрестив руки на груди. - Я, вообще-то, с Прохором Сарчевски в одном доме жила и знаю очень много о многих личностях Петербурга.

— Например? – хмыкнув, слабо поверив моих словам, утоняет.

— Например, то, что Глеб Красавин — сын Виктора Красавина, а тот, в свою очередь, часто бывал в нашем доме… и я знаю парочку его особенностей, секретов и привычек. И даже один очень большой секрет.

— Мила, ты сейчас серьёзно? – внимательно посмотрев на меня, задаёт вопрос, кажется, готовый расцеловать, если я скажу «Да»

— Конечно… — восклицаю, поняв, что попала в точку. - Пока папа с ним болтал, я молчала и внимательно следила… и кое-что увидела.

Герман

Герман

— Это чем-то поможет? – смущённо спрашивает Мила, закончив свои рассказ.

— Как тебе сказать? – поджимаю губы. - Всё очень и очень непонятно.

— Значит, не помогла, — печально выдыхает. – Извини…

— Радость моя, ну ты чего? – улыбнувшись, спрашиваю поникшую девушку в своих руках. - Ты у меня очень наблюдательная и полезная. То, что ты мне рассказала, определённо имеет вес. Главное, узнать, что именно имел в виду Красавин-старший, разговаривая по телефону и мы будем в плюсе.

— Он говорил: груз прибудет, как всегда, в четверг. Съёмки начнём, как только я осмотрю товар. И что-то ещё про двенадцатилетнюю выдержку. Максимум четырнадцатилетнюю. И ещё про утиль и смерть…, — вспоминая, проговаривает жена, хмурясь с каждой секундой всё больше и больше. – Про смерть, Герман. Он кого-то хотел убить.

— Я перескажу всё Тиграну, и мы вместе попытаемся понять, что могут значить его слова, — произношу, прижимая ангелочка к себе сильнее.

Нельзя ей о таком думать. Нельзя.

— Но он говорил это так мерзко и похабно. Чувствуется, это что-то ужасное, — подняв на меня лишь глаза, говорит Мила, расстроенная, что не смогла помочь в нужной степени, но даже то, о чём она рассказала, намекает на не очень легальные делишки.

У меня есть подозрения, что именно имел в виду Красавин-старший, но если это окажется правдой… Я даже представить себе не могу, что сделаю с этой скотиной. Нужно поговорить с Тиграном. Кто-то должен опровергнуть мои ужасные мысли, толкающие меня на убийство.

— Красавины и «хорошее» вообще никак связаны не могут быть, поэтому да… чтобы это не было, дело плохо пахнет, но мы разберёмся. Доверься мужчинам своей семьи.

— Доверилась и всегда буду доверять, — отвечает жена.

Мила

Весь полёт, Герман, обнимал меня, кормил фруктами и вёл себя так, будто бы не было той ссоры в Испании. Будто бы я не наговорила ему тех ужасных слов. Словно всё идеально, но если муж был спокоен, то меня гложило чувство вины перед ним за всё.

По традиции, хотя рано ещё назвать это традицией, в полёте мы с Айдаровым включили сериал и на протяжении многих часов смотрели его, сочувствуя герою, пока сон не сморил нас, унося в царство снов. Герман предпочёл бы этому бессмысленному занятию несколько часов поработать за ноутбуком, но, кажется, решил, что сейчас важнее быть со мной рядом и, к счастью, не прогадал. Мне не хотелось отпускать его от себя ни на секунду. Мной будто бы овладел приступ бешеной любви к собственному мужу. Хотелось обнимать, целовать и гладить его, что было очень странно. Никогда прежде такого не бывало.

В аэропорту нас встречало сразу пять бронированных чёрных машин, дугой выстроившиеся перед выходом из самолёта. Как только мы сделали первый шаг из самолёта, нас тут же окружили мужчины, заслоняя собой с каждой стороны.

Всё это казалось цирком, ведь вокруг нас не было ни одного человека. Мы были совершенно одни, не считая других самолётов, но Герман кажется моей точки зрения не разделял, потому как сам принялся внимательно оглядывать пространство в поисках опасности, прижимая меня к себе теснее, заграждая ото всех.

Признаюсь, честно, мне было страшно, и не потому, что мне угрожала опасность, а из-за нагнетающей обстановки вокруг. Это капельку раздражало и пугало. В фильмах, в такие моменты обязательно появлялся злодей и убивал кого-то, но мы не в фильме, к счастью, и всё прошло удачно.

Около часа мы добирались до больницы, в которой лежат мои родители. Герман всю дорогу держал меня за руку, поддерживая и успокаивая перед тем, как я увижу родных. Думаю, он понимал, как сложно мне сейчас и как взволнованно чувствую себя, перед встречей с мамой и папой.