Пленница его желаний - Анна Леманн

Нет! Только не это!

— Алло, — отвечают на том конце трубки полушёпотом.

— Тигран, привет, — приветствую брата мужа, который точно должен знать, где Герман и почему он не отвечает на мои звонки. - Не могу дозвониться до Германа. Он говорил, что пойдёт к тебе.

— Да. Мы решили пару вопросов, а потом он уехал в аэропорт, — рассказывает Тигран всё так же шёпотом.

Странно. Обычно Тигран всегда в голос говорит, а сейчас шёпотом. Боится кого-то потревожить? Нет… Тигран точно о таком не беспокоится. Тогда зачем шепчет? Забавы ради?

— Аэропорт? – шокировано переспрашиваю, понимая, что именно этого и боялась. Уронив телефон, с выступающими на глазах слезами смотрю в стену.

Он не пошутил… Он подаёт на развод… Он улетает… Он меня бросил… Он сдался…

Мила

Выйдя из больницы, бегу к стоянке, где должны стоять такси. Я должна как можно скорее оказаться в аэропорту и остановить Германа. Он не может улететь. Не может меня здесь бросить. Меня и наших малышей, о которых пока не знает.

Не успеваю сделать и двух метров, как меня останавливает охрана, выстроившись по обе стороны от меня.

— Госпожа Айдарова, что-то случилось? – спрашивает один из тех, кто охранял меня в Испании.

— Да! – кричу. – Да! Мне нужно в аэропорт!

— Вы улетаете? – продолжает расспрос.

— Нет! Нет! Там мой муж! Мне надо к нему! – в истерике пытаюсь объяснить.

— Хорошо, госпожа. Пойдёмте к машине, — кивнув, говорит тот же охранник, рукой указав по направлению к чёрной тонированной машине.

Долгие три минуты, в окружении телохранителей я шла к машине, хотя хотелось бежать, лететь, лишь бы быстрее оказаться рядом с любимым и не дать ему улететь. Как он мог? Я ведь думала, он шутит, а он… Зачем он улетает сегодня, если планировал завтра?

Сев в машину, я проклинала пробки, светофоры и пешеходов, что возникали на нашем пути. Проклинала и водителя, который будто специально тащился словно черепаха, не превышая скорости, ни на один лишний километр. В этот момент хотелось стать, как отчим Прохор, который, вспылив, накричал бы на них. Но я не он, поэтому молча проглатывала свою злость. Да, и его ли вина в том, что мой муж улетает? Он виноват? Моя вина. Надо было молчать! Надо было согласиться… и уехать от родителей? Нет… слишком сложно для меня. Выбрать что-то одно из того, что люблю, значит потерять другое.

— Госпожа, мы приехали, — отчитывается водитель, но я даже не успеваю его дослушать, как вылетаю из машины и со всех ног бегу внутрь аэропорта.

Вокруг куча людей, спешащих и выглядывающих свой рейс, провожающих кого-то. Они словно лабиринт, через который я должна пройти, чтобы добраться до Германа. Люди выстраивались передо мной, меняя своё положение ежесекундно, усложняя и без того сложную задачу. Вглядываюсь в каждого, чтобы наци хоть что-то. Лицо Германа или кого-то из его охраны. Пальто мужа, макушку его головы, да хоть что-то, но… ничего.

Он улетел? Не может быть! Не может!

Обнимаю себя за плечи, сдерживая слёзы, которые вот-вот польются из глаз. Мне больно, одиноко и холодно. И вовсе не потому, что я забыла надеть пальто, когда выбежала из больницы, благо один из охранников накинул на мои плечи своё пальто. А всё потому что Германа нет рядом... Он всегда меня обнимал, говоря, что так мне будет теплее. Пусть на улице лето, пусть зима, пусть температура на улице больше тридцати градусов, он всегда стремился меня согреть... А я поддавалась, потому что хотела быть в его объятиях, получать тепло и заботу. Хотела! И сейчас хочу, а его нет!

— Госпожа Айдарова, ваш муж нам голову снесёт, — догнав меня, тяжело дыша, произносит главный телохранитель.

— Где? Где он? – кричу, обернувшись к нему. – Где?!

Мужчина смотрит по сторонам и в какой-то момент поднимает руку, указывая на толпу, скопившийся около вывески с расписанием рейсов.

— Кажется, он вот там, — говорит мужчина. - Там один из моих людей. Он должен быть с вашим мужем. Думаю, они там вместе.

Вглядываюсь в ту толпу, силясь найти любимого, но его там нет. Не вижу. Нет его там. Но в тот момент, когда уже отчаиваюсь, блондинистый охранник не отходит в сторону, предоставляя моему вниманию его… моего мужа.

— Герман, — окликаю, но не могу произнести и звука. – Герман, — снова шёпот. – Герман, — шёпот.

Да, что такое? Почему я не могу кричать? Почему? Чёрт! Я просто волнуюсь, и голос пропал… как обычно. Как было в детстве… но сейчас мне нельзя волноваться. Нельзя! Ради одного из малышек. Нельзя! Ради моих крошек, которые будут похожи на отца. Нельзя!

— Герман, — наконец голос даёт о себе знать, и я кричу на весь аэропорт. Думаю, меня сейчас услышал каждый, кто находится в здании, но главные, чтобы услышал он. Мой любимый, нахмурившись, обращает на меня внимание, а после подав сигнал телохранителям, направляется ко мне.

На непослушных ногах иду к нему навстречу, чтобы обнять и сказать, что сделаю всё, чего он захочет, только пусть не уходит. Только пусть не бросает нас.

Мила

— Мила, что ты здесь делаешь? – спрашивает Герман, подойдя ко мне.

— Я? Я пришла к тебе! – без остановки говорю, не понимая, что и в каком порядке несу. - Не улетай, прошу! Не улетай без меня! Не надо разводиться! Ничего не надо! – хватаю его руку. - Хочешь… мы прямо сейчас улетим? Вместе! Хорошо? Только не надо меня оставлять! Пожалуйста! Я люблю! Всем своим сердцем люблю! – обхватываю его лицо руками. – Люблю тебя и не хочу отныне быть сама. Слышишь? – задаю вопрос и, отпустив его лицо, приложив его руку к своему сердцу. – Моё сердце скоро вырвется из груди, потому что я не переживу, если ты бросишь меня. Мы не переживём, — опускаю его руку к своему животу. – Я и твои дети - мы не сможем без тебя, слышишь? Не сможем!

— Дети? – переспрашивает шокировано, а затем на его губах начинает расцветать улыбка. – Мила, ты беременна?

— Да! Беременна! От тебя!

— Мила, надеюсь, ты не шутишь…

— Не шучу. Помнишь, когда мы у врача были в Испании? – задаю вопрос, не отпуская его руки. - Доктор сделала УЗИ и это точно. Это двойня.

— И ты мне говоришь об этом только сейчас? – возмущается, хоть глаза горят от счастья. - Ты знаешь об этом больше недели, а я только сейчас?

— Я боялась. Боялась, что запрёшь меня в четырёх стенах, — признаюсь.

— Правильно боялась! – посерьёзнев, говорит Герман. – Мила, ты подвергала риску не только себя, то и наших детей! Мила! Ты понимаешь, что находиться в России опасно? Опасно для тебя и твоей беременности? А что если с вами что-то случится? Я потеряю не только жену, но и своих детей. Сколько говоришь их? – спрашивает, гладя живот. – Двое? Моя боль будет в три раза сильнее, Мила. Тебе меня не жаль? Завтра же мы вернёмся в Испанию и никаких больше отговорок и истерик. Поняла?