Шерлок Холмс и Золотая Птица - Фрэнк Томас

— Всегда полезно попытаться разгадать мысли другогочеловека. Попробуем поставить себя на место покойного Селкирка. Он осуществилзаветную мечту коллекционера — завладел знаменитым драгоценным камнем и получилправо обладать им на законных основаниях. Но Селкирк не испытывает желанияпохваляться своим приобретением, потому что дни его сочтены. Он решает передатькамень тому, кто способствовал его обнаружению. Мне. Но кто даст ему гарантию,что подарок попадет в мои руки? Долгие годы жизни породили у старого лисанедоверие ко всем. Возможно, это от эксцентричности его характера или врезультате многолетнего опыта. Он решает послать зашифрованное сообщение оместонахождении бриллианта, считая, что только я смогу разгадать его.

— Неплохой анализ мыслей умирающего, — сказал я. — Но о чемэто говорит?

— О том, что надо искать связь. Необходимо найти предмет,выбранный Селкирком в качестве ключа к шифру. И этот предмет умирающиймиллионер должен был постоянно видеть рядом, ведь он был лишен возможностипередвигаться.

В Сент-Обри уже ждал экипаж, который и доставил нас к замкуфинансиста. Светловолосый секретарь был чрезвычайно любезен, он подозвалпечального дворецкого и велел ему всячески помогать Холмсу. Кругом царилаатмосфера секретности; позднее я узнал, что о смерти Селкирка не было сообщенонемедленно из-за того, что эта новость могла повлиять на мировые финансовыерынки.

Холмс выразил желание осмотреть комнату, где встретил смертьхозяин замка, и дворецкий Мирс провел нас в кабинет Селкирка.

Комната казалась тесной из-за обилия набитых книгами полок.Посредине стоял большой стол тикового дерева. Тиковыми же панелями были обиты истены и большой камин из валунов. Дорогая мебель поражала изяществом отделки.На одной стене висели четыре небольшие картины, принадлежавшие, насколько я могсудить, кисти одного мастера. Холмс бросил взгляд на эти полотна и в его глазахпоявилось удивление. Дворецкий стоял у двери, ожидая указаний, и Холмсповернулся к нему.

— Мирс.

— Да, мистер Холмс, сэр?

— Мне кажется, я не знаю автора этих работ.

— Ничего удивительного, сэр. Художник не был знаменит, нокартины нравились мистеру Селкирку.

Великий детектив подошел к стене, чтобы взглянуть на полотнапоближе. Мне показалось, что он насторожился. Я не в первый раз замечал, чтоиногда мой друг становится похожим на хищную птицу.

— Больше ничего не нужно, Мирс.

— Хорошо, сэр.

Когда дворецкий вышел. Холмс взглянул на меня с кривойполуулыбкой, за которой обычно следовал приступ самокритики.

— Каким же я был глупцом! — начал он.

Я терпеливо ждал, зная, что продолжение тирады не замедлит.Холмс никогда не бывал полностью удовлетворен. Когда решение оказывалось в егоруках, а я по своему опыту знал, что в данном случае так оно и было, мой друг,как правило, начинал сокрушаться, что не нашел его раньше. Жизнь стремящегося ксовершенству человека довольно трудна.

— Мне следовало обратить внимание на карьеру БазилаСелкирка, — продолжил Холмс. — Финансист был помешан на средствах связи. Егоделовой успех зависел от того, насколько надежно и быстро поступает информация.Вполне естественно, что ему нравились эти четыре работы Сэмюэла Морзе.

— Я никогда не слышал о таком художнике.

— Не сомневаюсь, Ватсон. Морзе учился живописи в Англии ипозднее стал профессором гуманитарных наук университета Нью-Йорка. Видите ли,он был американцем. Посвятив живописи первую часть жизни, он осознал, чтоискусство никогда не принесет ему славы, а потому приложил свои усилия в другомнаправлении. В 1837 году было передано первое сообщение по изобретенному имбеспроволочному телеграфу.

— Ну конечно, — осенило меня. — Азбука Морзе. Но связь этогос пропавшим бриллиантом ускользает от меня.

— Но ведь это элементарно, Ватсон. Вы отлично знаете, чтобывший художник изобрел телеграфный код, основанный на точках и тире.Интересная особенность кода Морзе заключается в том, что половина букв алфавитаимеет свои противоположности. Скажите, например, как звучит сигнал бедствия наморе?

— SOS, — автоматически ответил я.

— В коде Морзе буква S состоит из трех точек или короткихзвуков. Буква O является ее противоположностью, передаваясь тремя тире илидлинными звуками. Сейчас вы все поймете, Ватсон. Каковы первые ноты Пятойсимфонии Бетховена?

— Та… та… та… та-а-а, — быстро напел я. Не зря Холмс таскалменя на все эти концерты в Альберт-Холле.

— Вы только что передали букву Ж, старина. Три точки и тире.Между прочим, противоположностью Ж является Б.

— Подождите, — возбужденно сказал я. — Шифр Селкиркаиспользует противоположности, основанные на коде Морзе?

— Точно, — ответил Холмс, присаживаясь к столу и доставая изкармана письмо финансиста.

Я порылся в пальто, поискал карандаш и, найдя его, протянулсыщику.

— Так, — продолжал детектив. — В первой строке написано:ОЕТАН. Противоположностью О является С. Е становится Т, Т дает нам Е, а Нстановится А. Ватсон, первое слово — стена.

Мой взгляд упал на обшитую деревянными панелями стену, аХолмс лихорадочно работал над оставшимися двумя строками. Наконец он торжествующепосмотрел на меня:

— Стена… шестая… розетка.

И действительно, панели были украшены рядом розеток. Япоспешно подошел к стене. Отсчитав слева, я повертел шестую розетку, но ничегоне произошло.

— Попробуйте с другой стороны, — предложил Холмс.

Дрожа от азарта, я принялся отсчитывать снова. Резноеукрашение под моими пальцами повернулось на сорок пять градусов. Раздалсящелчок — и секция обшивки бесшумно распахнулась. Более сильного волнения я неиспытывал никогда. Я сунул руку в отверстие и извлек маленькую шкатулку. Самапо себе она была произведением искусства. Подавив естественное желание, яподошел к столу и поставил шкатулку перед Холмсом.

— В конце концов это ваша находка, — пробормотал я.

Холмс явно наслаждался, наблюдая за мной.

— После вас, старина. — Королевским движением он придвинулшкатулку ко мне.

Непослушными пальцами я сдвинул изящные защелки и поднялкрышку.