Открыто. Как мы будем жить, работать и учиться - Дэвид Прайс

В педагогике ученика подводят к заключению, определенному учителем, которое основано на его знании и убеждениях, – это можно назвать «инструктивным обучением». В андрагогике, хотя направление может определяться наставником, сам путь требует большей вовлеченности учащегося и признания значения релевантности, мотивации и решения практических задач. Хотя термин «андрагогика» можно определить разными способами, договоримся здесь использовать его для обозначения «самоуправляемого обучения». В хьютагогике обязательного направления не существует, как не существует и предписанного пути – она «самостоятельное обучение».

Описанные перемены в способах обучения отражают более масштабные сдвиги в образе жизни. Мы перестаем быть послушными гражданами, которым «сверху» говорят, как себя вести, а становимся деятельными и информированными людьми, которые сами определяют свое будущее. По мере того как общество неизбежно становится более открытым, обучение должно просто отражать эти сдвиги. Изменения в путях обучения – одновременно и отражение, и последствия того, как мы хотим сегодня жить.

Переход от инструкций к самостоятельности осуществляется еще и потому, что именно таким путем мы идем, когда учимся неформально. Когда мы учимся для развлечения, мы бродим наугад, не зная, куда придем, просто наслаждаясь радостью открытий. Если мы находим что-то интересное для себя, то делимся этим с другими в «сообществах открытий». Если своими находками поделятся достаточно людей, они даже могут вместе прийти к «новому» знанию или прорывам в разных областях.

Несмотря на то что обучение «высшего порядка» требует самодисциплины и большей ответственности учащегося, неправильно считать, что оно годится только для взрослых. Я видел, как дети, которые только еще начинают учиться, с радостью встают на путь самостоятельности. Юэн Макинтош, преподаватель и эксперт в области социального обучения, утверждает, что младшие ученики должны не только решать задачи, но и ставить их. В 2011 году Юэн поработал с 10 тысячами учеников из 98 школ; всем им предложили найти проблему, а затем модели ее решения (это могло быть все что угодно – от водопроводных фильтров для загрязненных рек до одежды из пакетов от чипсов). Так что хьютагогику можно применять к детям точно так же, как и ко взрослым. Тут дело в подходе, а не в возрасте.

Второй сдвиг заключается в том, что знание больше не зависит от нашего запоминания информации, а, скорее, связано с нашей способностью создавать и связывать друг с другом новые идеи. Традиционная инструктивная педагогика включает передачу знаний или фактов от экспертов к новичкам. На протяжении веков эта передача происходила исключительно в классных комнатах. Но сегодня, когда мы можем мгновенно отыскать любые сведения в поисковике Google, нужно ли нам так полагаться на свою способность запоминать? Приведет ли это к изменению роли учителей, чтобы они начали помогать нам связывать информацию воедино, извлекать смысл из фактов и генерировать идеи? Видимо, нет.

В январе 2011 года новый министр образования Великобритании выступил за возвращение к преподаванию фактов. Если вас интересует, почему нельзя смешивать политику и образование, – вот ответ. Я решил написать об этом в своем блоге и придумал несуществующее приложение Google под названием «Factoid». Я описал, каким образом (благодаря поисковику, на котором основана мощная технология Google Adsense, связывающая текст электронного письма с предлагаемой рекламой, и планам компании оцифровать книги со всего мира) больше не нужно будет запоминать факты.

Я придумал группу фильтров: «Важнейшие даты» (история); «Граничащие страны» (география); «Посчитай» (статистика); «Цитаты в открытом доступе» (литература), которые, по моему замыслу, помогают найти факты для реферата, например по Французской революции. В будущем, подытожил я, нам не придется искать факты, они сами нас найдут. Чем больше я сочинял, тем больше восхищался великолепным инструментом, изобретенным мной. Когда я это писал, Google еще не ввела его в действие (если они все-таки это сделают, пожалуйста, Сергей[140], зачти мне эту разработку в качестве вклада в интеллектуальный актив твоей компании, и на заработанные деньги я отправлюсь потягивать тропические коктейли на острове Ричарда Брэнсона[141])[142].

Призыв министра образования к возвращению в XIX век и к основанным на фактах методам обучения – в то время как компании ищут людей, умеющих критически анализировать, задавать важные вопросы и связывать сведения воедино, а не заучивать их, – выглядит чудовищно нелепым. Возникает впечатление, что политики тратят чрезмерное количество времени, неудачно пытаясь изменить систему образования, а затем защищая эти изменения, вместо того чтобы учитывать реальные сдвиги в форматах обучения, а затем дать нам свободу учиться, как нам нравится. В книге «Мудрость толпы» Джеймс Шуровьески[143]заметил: «Людям проще придумать оправдание привычному ходу вещей, чем вообразить, насколько иным он мог бы быть».

Итак, поскольку книга близится к завершению, разрешите мне подвести итоги и предположить, как, становясь открытыми, мы получим способность вообразить, что все может быть по-другому.

Почти все, что определяет наше будущее: общественное управление, экономика, промышленность, система образования и многое другое, – сейчас основательно пересматривается. Через двадцать лет, если не через десять, все эти сферы нашей жизни будут, скорее всего, выглядеть совершенно иначе.

Институты, которые отвечают за эти сферы, испытываются на прочность, потому что мы постоянно открываем новые способы объединяться и новые причины это делать. Связи становятся возможными благодаря открытости знаний. Демократизация образования приводит к избавлению от посредников (дезинтермедиации): нам больше не нужен доктор, чтобы поставить диагноз, продавец, чтобы посоветовать, что купить, или учитель, чтобы подсказать нам ответ. Помогая друг другу, мы можем делать это сами.