Таматарха. На службе у Изгоя - Роман Злотников

На лесную опушку мы выбрались с первыми лучами солнца. Сойки, первые предатели, бунтующие при виде человека и взмывающие высоко в небо при его появлении, уже успели успокоиться. Судя по вполне мирно разбитому у крепости кочевью, ничто не выдало нашего приближения. Имелись у меня опасения, что лошади степняков почуют приближение чужаков, но пронесло – на ночь их треножат и отводят ниже, пастись на пойменных лугах. Шатров перед стенами замка разбито на первый взгляд в два раза больше, чем во дворе Белой Вежи, но ведь в крепости живут только ратники, здесь же куманы обитают семьями… Правда, еще неизвестно, сколько их обосновалось в твердыни, но, как мне кажется, у нас все же есть шансы.

– Никита! – Я обращаюсь к десятнику лучников со своей ладьи, временно поставленному командовать всем «стрелковым корпусом». – Пока молчите. Мы порубим, сколько успеем, и, только как половцы насядут, начнем медленно пятиться. Причем не спиной к вам, а боком. Как половцы окажутся напротив вас, так справа их и бейте! Ты понял?

Лучник утвердительно наклонил голову, а я уже повернулся к десятникам своих пешцев:

– Расходимся широко, веером. Пока ни звука! На каждый шатер по два-три человека. Мужиков режем независимо от того, поднимут руки или нет, юнцов и баб, коли за сабли схватятся или за луки, не щадить, чтобы в спину не ударили. Но и просто так живота не лишать! Нам главное вытянуть основные силы на себя, чтобы они из крепости вышли, а уж там Еремей поспеет, ударит в тыл! И еще: не дай бог кто на девку красную до конца боя полезет! Яйца лично оторву, ясно?!

Воины понятливо закивали, и я продолжил:

– Когда поднимется шум, в шатры уже не заходим, а плотно сбиваемся, будем стену щитов держать. Если один раз дам сигнал рожком, все ко мне! Два для Еремея, три… Никита, для тебя говорю!.. Коли три раза в рог дую, лучники бьют по всем, кого видят, а пешцы как можно быстрее уходят в лес. Это понятно?!

И вновь утвердительные кивки.

– Ну а раз так, – повернувшись к Радею, я весело ему подмигнул, с удовольствием отметив довольный блеск в глазах телохранителя, – тогда начали. С богом!

Одним из первых продравшись сквозь кусты, я тут же перехожу на легкий бег, приближаясь к ближнему шатру. За моей спиной раздаются увесистые шаги Радея. Пока впереди никого нет… Вот до цели остается уже буквально с десяток шагов, когда от соседнего шатра отделяется не очень высокий, сутулый мужик средних лет, с выпуклым брюшком и широкими залысинами на голове. Волосы у него действительно не просто светлые, а более насыщенного желтого, соломенного цвета… При виде меня он широко распахнул глаза от удивления и испуга и, промедлив всего мгновение, дернулся в сторону, тревожный клич уже готов был слететь с его губ… Но если сам я на секунду растерялся, то рефлексы Андерса сработали как надо: с силой брошенная сулица прошила грудь половца насквозь, оборвав заполошный крик.

Еще сильнее ускорившись, я врываюсь в намеченный первой целью, небольшой шатер. После солнечного света глаза не сразу привыкают к темноте – и за это время с расстеленных на земле шкур приподнимается разбуженный мной мужик. Разглядев врага, он стремительно дернулся к стенке шатра, где лежит лук в саадаке и покоится в ножнах сабля. На лежанке приподнялась заспанная, полуголая баба. Но резкое движение выдало ее мужа, и, прежде чем половец схватился за рукоять клинка, мой чекан с отвратительным хлюпом проломил ему затылок.

– А-а-а!!!

Оглушительный, надрывный бабий визг ударил по ушам похлеще ультразвука. С соседнего лежака вскочил мальчишка-подросток. Увидев окровавленного половца, похоже отца, он с яростным криком бросился на меня с голыми руками и тут же рухнул наземь с перерубленной через ключицу грудью. Баба заорала еще страшнее и бросилась к парню, накрыв его своим телом… Господи, что же я натворил… Тяжелым ударом рукояти по затылку я оборвал ее крик. Надеюсь, зашиб не насмерть… Между тем в шатре заворочались еще на двух лежанках, но, всмотревшись, я разглядел совсем маленьких детей и как ошпаренный бросился наружу, вытолкнув отсюда и Радея.

Боже, как же это, наверное, страшно – в одночасье, всего за несколько мгновений потерять двух любимых людей, зарубленных на твоих же глазах. Как же страшно, Господи…

– Мы вас сюда не звали!!!

С яростью брошенные слова предназначаются мне же самому – хоть как-то пытаюсь убедить себя в том, что все, что мы делаем, делаем по справедливости, по правде…

Хотя на самом деле на любой войне правит бал единственная правда – ничего честного, справедливого и правильного на ней нет! Ну хорошо, не совсем так… Сформулирую точнее: война есть самое несправедливое, бесчестное и худшее явление на свете!

Бойня спящих продолжается недолго: зачистив десятка три шатров, мы несем первые потери от выскочивших наружу половцев, уже успевших схватиться за сабли и луки. Воины гибнут от вражеских стрел, и я единожды трублю в рог, призывая людей к себе. От реки к берегу медленно ползет туман… А из ворот крепости едва ли не галопом выскакивает отряд всадников, тут же устремившихся к нам! Расширенными от ужаса глазами я смотрю на крепкие ламеллярные панцири, защищающие степняков и ярко сверкающие на солнце, на короткие, но мощные составные[88] луки в их руках. Прижав к губам рог, я трижды в него трублю, и мой отряд, едва вступивший в схватку, начинает откатываться к опушке леса, под защиту наших стрелков.

Но если мы вынуждены отступать шагом, вражеские всадники – их где-то под полсотни – бросили своих коней вскачь, силясь обтечь нас с правого фланга и отрезать от леса! Тут же я замечаю первый густой поток стрел из леса, ударивший по пешим степнякам. Мгновение спустя с их стороны раздаются громкие крики боли.

Протяжный свист, от которого стынет кровь в жилах, и по правой щеке бьет тугая волна воздуха – выпущенная в мою сторону стрела разминулась с головой всего на десяток сантиметров! Вскинув щит, я оглушительно кричу, силясь переорать прочие звуки боя:

– Кругом строимся! Кругом!!! Стена щитов!!!

Воины спешно сбиваются в «черепаху», но едва ли не десяток моих рубак погибает от стрел всадников. Раз в пять больше стрел застряло в щитах – в мой дважды мощно ударило, причем оба раза стальные, широкие наконечники пробили плотно сбитые доски. Вскрикнул от боли Радей – прошив дерево, вражеская стрела вонзилась ему в предплечье.

Залпы из леса смешали толпу пеших половцев, не способных грамотно и быстро построиться «черепахой», – но конные лучники уже обогнули нас, отрезая от стены деревьев. И подставились под наши стрелы! Правда, всадники также перенацелились в сторону чащи, но мои-то люди прикрываются деревьями, их больше, и наши тисовые луки нисколько не уступают композитным степным! Идеальный момент для моего замысла!