Кольцо уракары - Владимир Михайлов

— Ну, давай — на сон грядущий? — Он налил.

Я не отказался: день завтра предстоял нелегкий. И очень длинный. Зато и ночи здесь тянулись долго, так что еще вполне можно было успеть выспаться.

— Не в последний раз, — откликнулся я.

— Аминь.

Слово «уракара» я не произнес ни разу. И при себе оставил еще и то, что на самом деле одна зацепка на Рынке у меня была, или, во всяком случае, должна была быть: человек с Теллуса, о котором я уже упоминал — прижившийся в Рынке и носивший странную фамилию: Повидж. Не к чему было технично вкладывать его в разговор с Абердохом: возможные опоры не должны располагаться рядом, но наоборот — подальше друг от друга, тогда конструкция будет устойчивой.

А потому я уснул спокойно. Надеясь, что ночные кошмары меня обойдут стороной.

Но поспать мне удалось не больше часа. Впившись пальцами в мое плечо, Абердох тряс меня, словно хозяйка, выбивающая половик.

— Подъем! Разитель, тревога!

От этих слов вскакивают даже иные покойники. Я же был еще жив.

— Что? Мартина?..

— Приближается патруль. Давай по-быстрому: ноги в руки…

Я и так уже почти закончил одеваться.

— Плановый визит?

— Именно что нет, бзинкшт… Не за тобой ли?

— Не должны бы.

— Лучше тебе у них не спрашивать — что они должны. У тебя пропуск на остров есть? Нет, конечно. Говорил же я тебе…

— Ладно. Понял. Куда мне теперь?

— Придется тебе срочно слинять. У меня есть вход во вневремянку. Не казенную. Теневую.

— Где?

— Сарайчик за домом — под ним… Там люк…

— Код для пользования?

— Семь-семь. Скобка. Икс-квадрат — альфа. Скобка. Один-девять-два-девять.

Я вышел из домика. Наверху сияли миры. Под ними, затемняя то одни, то другие, скользила небольшая, округлая тень. Патрульный агрик. Спокойной вахты, ребята, увидимся в другой раз как-нибудь.

С моря дул теплый бриз. Я вздохнул полной грудью, глядя в ту сторону, где лежал остров космодрома (это было неважно) и швартовалась лодочка, привезшая меня сюда, и женщина, управлявшая ею (и это было самым важным для меня). Но сейчас — говорила мне интуиция — ее там уже не было, она находилась где-то достаточно далеко от меня. И от этой мысли мне становилось грустно.

Но времени на грусть мне не было отпущено. Я рысцой направился к сараю. Ну, жизнь пошла — перевести дух некогда. Ничего, вот сделаем работу — и закатимся с женой куда-нибудь для безмятежного существования хотя бы на полгодика.

На этот же Амор, допустим. Если, конечно, мне там понравится.

Ряд волшебных изменений… (с двадцать первого по двадцать второй день событий)

Нет, не понравилось мне на Аморе. Во всяком случае, сначала.

Черт их знает — могли бы тут хотя бы фуникулер какой-нибудь соорудить, что ли, позаботиться о гостях, если уж на своих им наплевать. Не то тут в два счета без ног останешься…

Такие мысли болтались у меня в голове, когда я спускался по крутому склону, стремясь поскорее оказаться на берегу, на песке, усеянном телами курортников, кое-как, а чаще и вовсе ничем не прикрытых от солнца, кроме разве что пестрых зонтиков, очутиться поближе к волнам, ритмично накатывавшимся на пляж, к ярко раскрашенным киоскам, где торговали прохладительными, в том числе пивом, оно сейчас привлекало меня, пожалуй, больше всего остального — кроме, конечно, того человека, которого я должен был разыскать на этой выставке хорошо упитанных самцов и самок, относящихся к виду «человек деградирующий», того самого парня, которого мне рекомендовал бывший сотоварищ. Благополучно выйдя из ВВ-кабины я, не успев хоть немного собраться с мыслями, направился в место, обозначенное во всех путеводителях словами «Залив любви» — совершенно соответствовавшими (как я вскоре и убедился) действительности. Все было бы очень приятно, не будь остров так велик и еще — если бы теневой вэвэшник имел свободный выход, но тот, которым пользовался Абердох (а на сей раз и я), выходил только на фиксированные точки. Таким образом я очутился там, куда меня вовсе не тянуло: в городке, административном центре острова. Почему-то власти умудрились построить свой центр довольно высоко в горах (на что был, разумеется, свой резон: здесь было попрохладнее, чем внизу). Правда, добраться оттуда до Залива любви оказалось несложно, для этого не нужно было обзаводиться альпинистским снаряжением, достаточно было заплатить за место в скользобусе. Но вот от центра до пляжей пришлось спускаться на своих двоих — в прокатной конторе в тот день не оказалось в наличии ни одной машины, хотя я был согласен и на самую затрапезную — лишь бы скользила над поверхностью. «Разгар сезона», — объяснили мне, разводя руками.

Я и сам был таким умным: что сезон на Аморе сейчас в самом разгаре и потому мелкие дельцы именно здесь и кучкуются, мне было понятно и без объяснений Абердоха. Давным-давно было сказано, что если нужно спрятать камень, то разумнее всего схоронить его на галечном берегу, человек, стремящийся раствориться, исчезнуть из глаз, выберет для этого не пустыню, где он будет заметен издалека, но толпу себе подобных. Здесь и была толпа, да к тому же еще и голая, а голые люди выглядят вовсе не так, как одетые, потому что одежда в нашем представлении является неотъемлемой частью человеческого образа, когда же мы имеем дело с голыми, то далеко не сразу привыкаем к совершенно другой системе признаков и примет — если они нам вообще известны, а если нет — дела наши совсем плохи. Человек, которого мне надлежало разыскать, Акрид, знал все это, надо полагать, не хуже моего, иначе наверняка выбрал бы другое местечко. Но я надеялся, что для серьезного разговора у него найдется уголок поукромнее: здесь сохранить предмет наших переговоров в тайне было не больше шансов, чем если бы мы сидели перед включенным микрофоном всепланетного радио. Но в конце концов сейчас это меня еще не очень волновало: прежде всего нужно было разыскать Акрида, а я издавна придерживался правила: всякую задачу надо решать, когда наступает ее черед, делать это раньше срока — значит просто расходовать время попусту.

Да, он был растворен здесь надежно: а вот обо мне сказать этого было никак нельзя. На улице лагеря (на Аморе этим словом обозначается то, что у нормальных людей носит название города, это говорит лишь о том, что на этой планете поселения никогда не обносились стенами, что вовсе не удивительно, если учесть, что вся история ее насчитывала от силы восемьдесят лет, человек пришел сюда, как принято считать, в самый расцвет цивилизации — иными словами, накануне ее заката, но это уже только мое личное мнение, которое к тому же склонно меняться в зависимости от моего настроения) — да, итак, на улице лагеря мой костюм выглядел бы совершенно естественно — поздним вечером, когда солнце тут не так палит. Но на пляже в самый разгар дня я наверняка выглядел нелепо — не говоря уже о том, что истекал потом, удивляясь, как же много во мне содержалось воды. Наверное, следовало дойти до ближайшей раздевалки, снять кабинку и раздеться прежде, чем пускаться на розыски. Но сама мысль о том, что придется делать какие-то лишние шаги, была мне крайне противна. Так что единственное, чем я постарался облегчить свою участь, было — снять пиджак и нести его в руке, помахивая и тем создавая хоть какое-то движение воздуха вокруг себя. Вообще-то я всегда считал себя существом выносливым, но сейчас у меня возникли серьезные основания для сомнений в этом: еще час блуждания по тяжкому, глубокому песку — и меня можно будет собирать в ведро совком, фрагмент за фрагментом.