Загадка штурмана Альбанова - Михаил Чванов

Позже он станет профессором Морской академии, будет командовать линкором «Слава», а затем, уже в чине контр-адмирала, — первой дивизией крейсеров на Балтике во время Первой мировой войны. В 1915 году в своей большой статье «Северный путь к устьям Оби и Енисея» он ратовал за широкое использование Северного морского пути «в интересах всей России и, в частности, Сибири».

Я специально не стал искать материалы о дальнейшей судьбе Н. Н. Коломейцева. Скорее всего, она была трагична… Но случайно наткнулся на его фамилию в каком-то энциклопедическом словаре — увы, я был прав: вместо даты его смерти стоял вопросительный знак…

Но продолжаю уже почти забытое вами письмо Бориса Михайловича Петрова из Москвы:

«… Обратите, пожалуйста, внимание на один нюанс. Вы сообщаете, что трихинеллез может закончиться инфарктом, а в книге Р. Гузи Торнквист умирает именно от сердечного приступа. Очевидно, восприимчивость людей к трихинеллезу разная, и если Альбанов и Жданко болели лишь цингой в нетяжелой форме, то Брусилов и несколько матросов помимо цинги были поражены еще и трихинеллезом. Вот в этом может быть одна из причин бездеятельности командира, причина ссоры.

Была и вторая, извиняющая его причина, которая удерживала его на шхуне, но которую мы, граждане СССР, автоматически пропускали. Экспедиция «Св. Анны» была не современной научной экспедицией, в которой внимание к жизни человека возводится в главный закон, а дореволюционным научно-промысловым предприятием. Г. Л. Брусилов был материально ответственным лицом и фактически лишь номинальным пайщиком экспедиции. Вот почему он так не желал расстаться со шхуной и другим вверенным ему имуществом, вот почему он так тщательно переписывал снаряжение, передаваемое Альбанову. Ведь он отдавал не свое имущество, но брал этим материальную ответственность на себя. Альбанов же в это время был лишь строптивым пассажиром, беспокоился фактически лишь о себе. Экспедиция была нищей, каждая винтовка для нее значила много. Вслед за Альбановым и Вас удивляет, что Брусилов готов был вписать в реестр даже каяки, изготовленные самим Альбановым. Внешне это выглядит действительно скаредно, но ведь экспедиция была промысловая, а каяки делаются из шкур морскою зверя. Именно эти шкуры должны были окупить расходы на экспедицию, а ее охотничьи трофеи оказались очень небольшими. Вот почему Брусилов дорожил шкурами, выступая против каяков. Простим же ему это, что он жил в условиях частнопредпринимательского общества. Как моряк, он прочно верил в прочность шхуны и хотел сберечь ее до последней возможности. Быть может, именно трихинеллез помешал ему правильно оценить эту возможность.

Приводимые в книге варианты завершения экспедиции основаны на маловероятном предположении, что к моменту выхода «Св. Анны» изо льдов Г. Л. Брусилов останется жив, что состояние его здоровья позволит ему командовать, что экипаж по-прежнему будет повиноваться командиру и что Г. Л. Брусилов не изменит своего решения остаться на шхуне. Только при одновременном существовании этих четырех условий можно всерьез принимать версию о потоплении «Св. Анны» германской субмариной. Вообще эта версия выглядит очень малоубедительной. Летом 1915 года могли быть вынесены на открытую воду лишь несколько обессиленных голодом и болезнью человек, вряд ли способных управлять судном. Так ли уж стремились они поднять русский флаг? Впрочем, германские подлодки могли потопить судно и без флага, приняв его за ловушку, могли даже потопить шхуну с мертвым экипажем. «Св. Анна» могла исчезнуть в огне войны, но что записал бы в таком случае в судовом журнале капитан субмарины? Вероятно, ничего. Сохранила бы в результате такого длительного дрейфа «Св. Анна» какие-нибудь опознавательные знаки? Словом, если она даже была потоплена, трудно ожидать прямого указания на это в архивах кайзеровского флота, трудно ожидать, что кто-то из экипажа мог спастись. Но поиск в архивах ФРГ и ГДР следует продолжить.

Думаю, что более реальна гибель «Св. Анны» не от военного, а от самого обычного огня. Разве не об этом говорил А. Э. Конрад В. И. Аккуратову? В. И. Альбанов писал о необычайной любви Г. Л. Брусилова к огню. Обессиленные болезнью люди могли нечаянно (а может, и полусознательно) устроить на шхуне пожар, уничтоживший ее целиком. А может быть, она и до сих пор дрейфует во льдах. Только на ней, я думаю, найдется меньше трупов, чем оставил людей при прощании Альбанов. Иными словами, я считаю более вероятным выход в ледовый поход вслед за Альбановым еще одной партии (включая Е. Жданко), состоящей из всех или наиболее сильных зимовщиков. Появление книги Р. Гузи и приезд некой Ермины Брусиловой из Франции в Ригу — настолько интригующие факты, что представляются мне едва ли не самыми интересными во всей эпопее «Св. Анны». Ведь можно даже допустить, что Ермина Жданко еще жива (90 лет)!

Обратимся вновь к четырем условиям, при одновременном осуществлении которых Е. А. Жданко вынуждена была остаться на шхуне до выхода ее на открытую воду. Трудно поверить, что они осуществились. Г. Л. Брусилов мог умереть практически и через две недели после ухода Альбанова. Например, решил выйти на ледовую разведку (а уход Альбанова толкал на это), поднапрягся и скончался от инфаркта трихинеллезной этиологии. Или по нескольким причинам он мог серьезно разболеться так, что практически перестал осуществлять командование. И в первом, и во втором случае лидерами стали бы Денисов и Жданко. Денисов был настроен на поход, а Жданко никак не противилась бы походу в первом случае, а во втором хотя бы таким путем попыталась спасти больного командира.

Команда «Св. Анны» как будто была смирной и добродушной, и бунт от нее ожидать трудно. Но когда встает вопрос о жизни, восстают даже смирные. Нельзя исключать вариант, что после ухода партии Альбанова команда могла принудить даже относительно здорового командира отправиться в ледовый поход. Не мог же он остаться с двумя-тремя самыми слабыми на верную смерть, если остальные решились идти.

И, наконец, он сам мог изменить свое решение оставаться на шхуне до естественного выхода ее на открытую воду. И думаю, именно это должно было случиться. Что удерживало его на шхуне в апреле 1914 года? Желание сохранить подотчетное имущество, психологическое противостояние Альбанову и удаленность часто посещаемых архипелагов — Новой Земли и Шпицбергена. Ведь Альбанов шел на Землю Франца-Иосифа лишь как бы на продуктовую базу, а его встреча со «Св. Фокой» — удивительное везение. Он сам планировал затем идти на Новую Землю, — но она очень далеко, — или на Шпицберген, где чаще бывают корабли.

Обратимся к карте в Вашей книге на стр. 18. Должен заметить, что она не совсем удачна, так как построена в равноазимутальной проекции, в приполярных областях это очень сильно искажает расстояния, и в особенности в том северном ее участке, в треугольнике: «Св. Анна» (14.04.1915) — о. Нортбрук — Шпицберген. Шпицберген на ней не поместился, хотя о. Эйдж находится у самой ее западной рамки. Эту карту было бы лучше дать в равнопромежуточной проекции. Тогда простейший анализ изображенного на ней маршрута партии Альбанова показал бы, что ледовые поля, по которым они шли, сравнительно быстро дрейфовали в запад-юго-западном направлении.

Заметим, что от точки поворота Альбанова на о. Нортбрук 9 июня оставалось около 400 километров до Северо-Восточной Земли Шпицбергена. Конечно, партия Альбанова туда дойти не смогла бы, но вполне можно предположить, что и льдина, пленившая «Св. Анну», тоже дрейфовала в этот период в запад-юго-западном направлении, то есть приближаясь к той же Северо-Восточной Земле. Где-то здесь были разводья, по которым прошел «Св. Фока», значит, дрейф в этом направлении был вероятен. Я не упрощаю ситуации, не предполагаю, что шхуну прямо вынесло на Шпицберген. Нет, в какой-то день зимовщики заметили, что ее вновь понесло на север или северо-запад. Какое решение они приняли в этот день? Был ли жив и здоров к этому дню Г. Л. Брусилов? По-прежнему ли он упорствовал в своем желании дождаться конца лета и выйти на шлюпках или остаться еще на одну зимовку? И что заявила ему команда, когда он высказал такое решение? Этого мы не знаем, но я предполагаю, что на следующий день со шхуны в сторону Шпицбергена вышла партия, в составе которой была и Е. Жданко… Уход партии Альбанова был тяжелейшим ударом по психологии оставшегося экипажа «Св. Анны». Ведь и до этого времени всю команду не раз охватывало желание уйти. И вот 18 апреля один из них, стюард Регальд. пускается вдогонку. Это еще один толчок: «Уходите!» Правда, возвращается обессилевший Анисимов. С одной стороны, это охлаждает, с другой — рассказы Анисимова, Денисова, Мельбарта представляли собой данные глубокой разведки: идти могут только сильные и только с каяками, а не с тяжелыми шлюпками.