Теперь я твоя мама - Лаура Эллиот

– Да.

– Кто такая Шарон?

– Любовница моего мужа. Мать его сына.

– Понятно. – Фрэнк задумчиво кивнул. – Это объясняет твое желание разрезать себя на кусочки и скормить крокодилам.

– Это все, что я хотела сделать? – Карла рассмеялась и подняла бокал в своеобразном приветствии. – Это показывает, какая я сдержанная, даже если пьяна.

Позже, когда они поели, Карла отнесла два бокала с бренди в гостиную. Он положил руку на спинку дивана и провел пальцем по коротким волоскам у нее на затылке.

– Ты сделала это из-за смерти Аниты?

– Да. Снова началась газетная возня. Я больше не могу это выносить. Тяжелые ситуации требуют тяжелых решений.

– Я бы не назвал это решение тяжелым. Собственно, достаточно необычно и вполне симпатично.

– Спасибо, Фрэнк.

Он слегка задел Карлу бородой, когда нагнулся, чтобы поцеловать ее в щеку.

Лео, когда услышал, что она собирается писать для Фрэнка Стонтона, предупреждал, что для него, прежде всего, важны собственные интересы и не стоит с ним связываться.

Но Карла и не хотела никаких обязательств. И любовь ей тоже была не нужна. Она просто хотела забыться, а прикосновение Фрэнка, легкое и ненавязчивое, было той искоркой, которая могла вспыхнуть и изменить все. Он ждал от нее ответного шага. Она отодвинулась и посмотрела ему в лицо. Она никогда раньше не замечала его глаз и не смогла бы сказать, какого они цвета. Темно-коричневые. В них застыл вопрос, который требовал ответа. Когда пришло желание, оно было быстрым и неожиданным.

Они поспешно раздели друг друга, швыряя одежду на пол, сбрасывая обувь и останавливаясь только для того, чтобы поцеловаться. Когда она вытянулась на постели, он посмотрел на нее и сказал:

– Я хотел этого с тех пор, как увидел тебя.

Ее губы заставили его замолчать. Он простонал, когда она раздвинула бедра и впустила его глубоко в себя. Карла двигалась навстречу знакомым ощущениям, однако они казались совершенно другими. Он остановился и полез в карман куртки за презервативом. Она закрыла глаза, пытаясь заставить себя остаться с ним, забыть обо всем, но почувствовала, что страсть исчезает. Фрэнк ощутил изменение в ней и рухнул рядом. Карла положила голову ему на грудь.

Она провела губами по его плечу и поцеловала в шею. У него была бледная, словно полотно, кожа. Волосы на груди Фрэнка оказались золотисто-каштанового цвета.

– Извини, Фрэнк, – сказала она.

– И ты меня извини, Карла. – Он поднял с пола рубашку и укрыл их. – Что мы делаем?

– Мы ничего не делаем, – ответила она. – Для разнообразия это было бы неплохим вариантом. Просто ничего не делать.

– Мой разум согласен, – сказал он, – но тело говорит, что это невозможно.

– Я последний человек, который тебе нужен, Фрэнк.

– Я сам решу, так это или нет. Все, что тебе нужно понять, – это хочешь ли ты быть в моей жизни. Но сейчас, очевидно, неподходящий момент. Когда ты придешь в мою постель, я не захочу делить тебя ни с кем.

Он быстро оделся и ушел.

Карла криво усмехнулась, выключила свет и укрылась пуховым одеялом. Ей следовало попросить его остаться, силой проложить дорогу к забытью. И он не знал бы, что на него нашло, а она бы испортила себе карьеру литературного негра.

В маленькой сельской церквушке, где Карла с Фрэнком и прочими гостями ждали невесту, он слегка толкнул ее коленом и прошептал:

– Это Шарон в первом ряду?

– Да. – Карла сложила руки на коленях и посмотрела на Шарон, которая держала сына на руках и заставила его замолчать, поцеловав в щеку. – Как ты догадался?

– Она вылитая ты.

– Уже нет.

– Ага, – согласился он, – но ты поняла, что я имею в виду.

Широкополая шляпа помогала Карле сохранить инкогнито. Когда она появилась на свадьбе Рейн, никто не обратил на нее внимания. При других обстоятельствах Карла была бы свидетельницей на свадьбе подруги. Рейн понимала, почему она отказалась: это могло бы разрушить ее с таким трудом завоеванную свободу.

Органист заиграл «Вот идет невеста…», и в проходе появилась Рейн под руку с Робертом. Он тут же узнал ее, и его глаза расширились. Он открыл рот, словно хотел произнести ее имя, но взял себя в руки. Он тоже привык к невидимости.

Когда они добрались до гостиницы, где происходил торжественный прием, Карла прямиком направилась в туалет. Она держала руки под холодной водой, пока они не занемели, а ее щеки не побледнели.

Он ждал ее снаружи.

– Карла…

– Клэр, – мягко поправила она.

– Рейн мне сказала. – Он понимающе кивнул и обвел ее взглядом. – Ты выглядишь ослепительно!

– Спасибо. – Она сняла шляпу и провела рукой по волосам. – Я все еще дергаюсь, когда гляжу в зеркало.

– Я так понимаю, ты поменяла квартиру.

– Да. Я переехала. А ты теперь семейный человек. Ты счастлив, Роберт?

– Иногда мне кажется, что да, – ответил он, – по-своему. А ты?

– Я довольна. Этого достаточно.

– Я думаю о ней каждый день. – Он говорил так тихо, что ей пришлось придвинуться ближе, чтобы услышать. – Вчера я был на кладбище. Ей было бы уже семь лет.

– Ей семь лет.

– Ты выглядишь иначе, – заметил, он, – но совершенно не изменилась.

Шарон, толкая детскую коляску с ребенком, остановилась возле него.

– Я тебя ищу. – Она посмотрела на Карлу, но не узнала ее. – Привет, – поздоровалась она, – я Шарон Доулинг. – Она махнула рукой в сторону ребенка. – А это наш сын Дэмиан.

– Поздравляю, Шарон.

На какое-то мгновение все замерли. Даже Дэмиан, казалось, притих, увидев выражение их лиц. Потом, словно не в силах выдержать напряжение, начал плакать.

– Он проголодался.

Шарон нагнулась и положила Дэмиану руку на голову, словно желая защитить его. Ее обесцвеченные волосы потемнели у корней. По всей видимости, она отращивала их. Возможно, ей надоело быть копией чьего-то воспоминания.

– Я отнесу его в комнату и покормлю.

– Я сейчас приду, – сказал Роберт.

Она кивнула и посмотрела на Карлу.

– Рада снова видеть тебя.

– И я, Шарон, – ответила она, удивляясь, как мило они беседуют, какими они стали невосприимчивыми к боли. Кто бы мог подумать, что они будут вот так стоять и не бросятся друг на друга с ножом?

– Могу я позвонить и встретиться с тобой? – спросил он, когда Шарон ушла.

– Нет.

– Просто поговорить.