Алые паруса бабушки Ассоль - Нина Васина

– У кого? – удивился я. – Не может быть.

– Он никогда ничего такого не говорил, – подтвердил Кортик.

– Да. Это не твой болтун шофер, – кивнула Ассоль. – Михаил Швабер – тогда у него в удостоверении такое имя было – сказал, чтобы я не портила себе жизнь и отдала все, что имею, из бумаг Нины Гринович. Я ему показала кукиш. Он не обиделся, только спросил – зачем мне это надо? Я от злости наговорила лишнего, сказала, что Нина Гринович знала о сокровищах, и я их найду. «И вывезешь на шхуне с алыми парусами?» – спросил он. «Именно так и вывезу! Поспорим?» – предложила я.

– На что вы поспорили? – спросил я шепотом.

– А вот это уже не твое дело. Чего зря болтать? Найду бриллианты, тогда скажу.

Ассоль задумалась. Кортик посмотрел в ее лицо, не нашел скорби или грусти и сказал:

– Ладно, с этим спором все понятно. А ты находила клады… – он искал слово, – по ощущениям?

– Я несколько лет думала – как можно сбросить на дно моря дорогой груз с полной гарантией его обнаружения даже через много лет? Если у Коха в сорок пятом не было сообщника, или просто добавим погрешность на военное время – мины, обстрелы, – он должен был быть уверенным, что много лет спустя найдет бриллианты. Я вспомнила сообщение из радиограммы, записанное Ниной Гринович, и придумала. Обрати внимание – не поняла, а придумала! Я придумала, как он замаркировал свой груз.

– Он вывез бриллианты? – Кортик услышал из всего сказанного только это.

– Да.

– Много?

– Много.

– Сколько? – Кортик вошел в азарт.

Бабушка Соль посмотрела ему в глаза и с нарочитой неопределенностью, пожав плечами, ответила:

– Килограмма полтора-два.

– Что значит – килограмма полтора? – опешил Кортик. – Сколько же это стоит?

– Ты меня спрашиваешь, сколько стоят почти два килограмма бриллиантов отличной огранки? Для меня – двадцать пять процентов, слава и выигранное пари.

– Нет, я не понял, откуда ты взяла это… этот вес? Разве бриллианты меряют килограммами? По-моему, их меряют каратами.

– Ты еще скажи – циратурниями, – усмехнулась бабушка Соль.

– Что это такое?

– Вес карата равен весу одного зерна плода циратурнии. В древности бриллианты мерили на весах с помощью этих зерен. Сколько циратурний или карат в одном камне.

И тогда ополоумевший Кортик уточнил:

– Ладно, сколько зерен этой самой циратурнии вез на «Германике» ювелир Кох?

Бабушка Соль хохотала так, что к ней подошла стюардесса – спросить, не нужно ей ли чего.

Тут Кортик опомнился и обнаружил себя в воздухе, в гуле моторов, в толпе народа и – хохочущую бабушку в кресле рядом.

Из петербургского порта вышли ночью. Когда Кортик увидел двухмачтовую яхту «Ассоль», он первым делом заметил, что у его отца яхта больше. Потом Кортик обнаружил рулевого – женщину приблизительно лет пятидесяти – и долго рассказывал, как выглядит рулевой – культурист с наградами – на яхте отца. Спустившись в кубрик, Икар обнаружил еще одну женщину, тут уж ему было о чем поговорить, потому что адвокат всегда брал с собой на яхту профессионального повара, который к тому же все свободное от приготовления пищи время играл на скрипке.

– Вроде Эйсы с саксофоном, – объяснил Кортик внимательно разглядывающим его женщинам.

– Он слишком красив, даже с этим синяком под глазом и засосом на губе, – сказала рулевая, когда Кортик стушевался под их взглядами.

– Жалко будет, если утонет, – добавила кок.

Больше они с ним не разговаривали, даже когда Кортик напрашивался на беседу.

На рассвете он был разбужен звуками музыки. Пошатываясь, вышел на палубу и обнаружил, что это кок играет на… баяне! Ассоль Ландер и рулевая сидят за столиком, пьют кофе, а яхта несется на всех своих ярко-красных парусах.

Выплывшее из моря отдохнувшее солнце просвечивало сквозь алую ткань и подкрашивало цвет палубы, столика, белых чашек и даже лица людей разбавленной золотом кровью.

Кортику сообщили, что на завтрак, обед и ужин будет рыба. В разных видах.

– Рыба? На завтрак?.. – содрогнулся Кортик.

– К обеду будем в Таллине, – сказала бабушке Соль рулевая.

– Если мальчика укачивает, я сделаю рыбу по-индийски, – предложила кок. – С имбирем.

– Кого укачивает? Меня? – возмутился Кортик, после чего еле успел добежать до ограждения и вылить свой кофе за борт.

Потом он утерся, осмотрелся и спросил, не слишком ли их яхта заметна?

– К чему было цеплять такие яркие паруса? – спросил мой друг.

Бабушка Соль после его слов закрыла глаза и сидела, подставив лицо красному ветру. В тот момент я сильно пожалел, что не прочитал ему роман об алых парусах.

– Что я такого сказал? – ощетинился Кортик.

– Примерь маску. Через час мы остановимся и поныряем, – сказала бабушка, не открывая глаз.

– На градуснике – тринадцать градусов! – на всякий случай заметил Кортик. – Вода тоже холодная.

– Отлично.

– Наверное, холодно нырять в одной маске?..

– Точно. Примерь еще и гидрокостюм. Он висит в шкафчике в моей каюте. Тот, что больше размером, – предупредила она, приоткрыв глаза. Подумала и добавила: – Синий с белым.

– А дыхательный аппарат?

– Акваланги принесу я. Ты когда-нибудь нырял?

– Конечно, нырял! Без костюма, с трубкой. В теплой воде.

– То есть, – пробормотала бабушка, – воды ты не боишься.

Она начала разминаться. Когда вышел Кортик в гидрокостюме и в маске, бабушка Соль сидела на шпагате и делала дыхательную гимнастику.

– Маска как раз по мне! – объявил Кортик, освободив нос. – Отлично присасывается!

– Надень носки, они лежали под костюмом, и принеси ласты, – сказала Ассоль.

Я в это время наблюдал, как две женщины бальзаковского возраста, с бицепсами, которым бы позавидовал Шварценеггер, опускают паруса.

– Не получится медленно войти в воду, – сказала бабушка Соль. – Будем падать с кормы спиной.

– На ходу?! – испугался Кортик.

– Через час стоянка в порту. Может, заглушим двигатели здесь? – крикнула издалека рулевая.

– В проливе? – удивилась бабушка.

– Я знаю укромное место. Маленький уютный затон.

Через пять минут яхта вошла в небольшую бухту и заглушила двигатель.

– Дальше нельзя, – объяснила рулевая. – Финский залив у берегов очень мелкий.

– Значит, будем падать с кормы, – задумчиво сказала Ассоль, рассматривая берег в бинокль. – Экипируйся! – приказала она Кортику.