Лука, или Темное бессмертие - Франк Тилье

Вода теперь добралась Флоранс до середины груди. Хотя уровень был и ниже, чем у Бертрана, можно было поспорить, что ее первую накроет с головой. Шарко мучила жажда, но он не позволял себе пить. Любое движение, направленное на удовлетворение его собственных потребностей, казалось ему непристойным.

Наконец телефон зазвонил. Все затаили дыхание. Шарко снял трубку, издал пару невнятных звуков в знак согласия, бросил: «Очень хорошо, господин министр» – и дал отбой. Его лежащие на столе ладони сжались, как скрючившиеся от огня пауки.

– Они говорят, что мы не можем позволить, чтобы наши сограждане наблюдали в прямом эфире за утоплением. Что мы не можем оставаться пассивными! Перекрываем доступ.

Ища поддержки, он вгляделся в каждое лицо, особенно в лицо жены. Существует ли хоть какой-то выбор лучше всех иных? Люси покачала головой, возможно одобряя решение. Майор сосредоточился на Дамьене Бланкаре и процедил сквозь зубы:

– Это худшее, что нам приходилось делать в жизни, но… другого выхода нет. Нельзя допустить, чтобы они вот так утонули. Если вы не хотите брать на себя ответственность за запуск программы, я сам этим займусь.

Тот, насупившись, отрицательно покачал головой:

– Это моя работа…

Он взялся за мышку, сделал несколько кликов. В первый момент видео остановилось и послало сигнал об ошибке в чтении файла. Потом, когда он попробовал нажать на одну из кнопок, весь экран заняла надпись «Страница не найдена».

– Готово. Больше ни у кого нет доступа на сайт. А я сейчас перейду на частный сигнал камеры.

Все затаили дыхание. Секунд через десять на экране снова появились цилиндры и их пленники.

Вода лилась еще сильнее, в постоянном ритме.

– Почему она все еще льется? – удивился Шарко.

Бланкар беспомощно откинулся в кресле:

– Я… я предполагаю, что… что была установлена система безопасности против прерывания доступа. Уничтожение программ должно было вызвать автоматическое и окончательное открытие клапанов.

– Сделайте же что-нибудь, черт побери!

– Мне очень жаль, но… что вы хотите, чтобы я сделал? Клапаны в том помещении, мы здесь, и нас больше ничего с ним не связывает. Мы в тупике.

Никто не желал в это поверить, история не могла закончиться подобным образом. Шевалье появится в последний момент и все остановит. Флоранс и Бертран не могут умереть. Не сейчас, не у них на глазах.

Молодой женщине вода уже дошла до шеи. Еще пять минут, и она встанет на цыпочки, стараясь поплыть по вертикали, задержит дыхание, всплывет и бросится к воздушному пузырю, но потом?.. Когда уровень воды достигнет крышки…

Шарко вскочил и обратился к своей команде:

– Выйдите! Выйдите отсюда!

И поскольку никто не двинулся, он повысил голос:

– Это не просьба. Убирайтесь отсюда вон!

Он уже орал. Он не знал, как иначе с ними поступить. С его маленькой семьей… Одри покинула штаб первой, едва не опрокинув свой стул. Бланкар, Николя и Паскаль, опустив головы, последовали за ней. Люси осталась последней. Она попыталась уговорить его тоже пойти с ними, но кто-то один должен был оставаться до конца, чтобы дать отчет начальнику всех копов. Он вытолкал ее в спину, почти силой, и запер за ней дверь на ключ, когда она попыталась снова переступить через порог.

Люси неподвижно стояла в коридоре, опершись ладонью на дверь. Она винила Ангела, министра, убийц, эту проклятую профессию, которая с каждым днем все больше разрушала их. Позади нее Одри, не обернувшись, исчезла в лифте. Все прятали глаза, стараясь не сталкиваться взглядами, каждый внимательно изучал пол или стены. Каждый уединился в своем пузыре.

В их кабинете Николя с яростью разбил кружку. Люси вцепилась в фотографию детей. Их улыбки, их безвинность. Скоро они вместе с Франком вернутся домой, обнимут мальчиков так крепко, как если бы этот день был последним. Двадцать четыре часа жизни.

Никогда минуты не казались ей такими долгими.

Потом щелкнул замок. И в проеме двери появился Шарко. Он замер на пороге с обескураженным лицом, потом его губы раздвинулись, чтобы объявить:

– Изображение внезапно пропало, когда они оба еще были живы. Все стало черным. Я не знаю, что произошло. Не знаю, мертвы ли они.

Пламя свечей раскачивалось на кухонном столе и на комоде рядом с кроватью. Беспорядочный усталый дождик постукивал по крыше баржи – гипнотически мягкий шелест, знак долгожданного затишья. Укутавшись в теплую куртку, далеко за полночь Николя, сидя у окна, согревался при помощи совершенно безвкусных спагетти-болоньезе.

Как и дождь, он позволил себе несколько часов передышки.

Снаружи то, что неделю назад напоминало кусочек рая, теперь походило на враждебную планету. Сена уже переварила часть берегового склона и теперь заглатывала нижнюю часть деревьев и половину кустарников. Мертвые листья и куча мусора кружились вдоль судов или в естественных заводях. Баржи и плавучие мостки поднялись, обретя неожиданную невесомость. Вода цвета старой грязной меди теперь текла всего в тридцати сантиметрах от парапета, идущего вдоль прибрежного шоссе и частного паркинга. Если река поглотит и это пространство – так чуть не случилось в 2016-м, а на этот раз Ясин был весьма пессимистично настроен, – помимо существенного ущерба, который нанесет разлив, ему останется преодолеть лишь невысокую стенку в шестьдесят сантиметров, чтобы затопить и департаментскую дорогу номер семь. В этом случае Париж столкнется с одной из самых серьезных проблем в своей истории.

По словам начальника порта, прогнозы были катастрофическими. Метеоусловия должны, конечно, улучшиться, но вода оставалась здесь, в почве, пропитывая землю. Уровень продолжит подниматься по крайней мере на протяжении еще трех дней.

Вода… Неуловимый призрак, носитель жизни и смерти. Материя слез радости и горя. Чудо, из которого вы состоите на 70 процентов, но которое убьет вас, если попадет в легкие. Именно такую смерть выбрал Ангел будущего для своей постановки, чтобы предложить ее широкой публике.

В Бастионе Дамьен Бланкар так и не смог подключиться к сигналу камеры. По его словам, камера была отключена. Ангел проявил еще большую извращенность, так как, лишив их возможности увидеть последние картины, вернул им надежду и заставил продолжать отчаянную охоту. По мнению Шарко, Флоранс и Бертран могли дышать, только если оставались стоять. Сколько времени выдержат они в подобном положении?

Николя вскочил, резко отбросив стул в сторону. Камиль тоже была убита самым чудовищным образом. Она тоже испытывала страдания в руках палача. Перед ним посреди комнаты предстал призрачный образ ее распятого тела. Видение сродни божественному неотступно преследовало его.

Коп почувствовал, что его черепная коробка буквально горит огнем. Он ополоснул лицо ледяной водой в умывальнике, потер лоб, скулы, вгляделся в свое искаженное рябью отражение. Левый глаз вытянулся, губы искривились, и крики Флоранс и Бертрана, которых он никогда вживую не слышал, теперь раздавались так сильно, что ему казалось, будто он сходит с ума.