Молния в рукаве - Сергей Самаров

S-класса, имеющем к тому же адаптивную подвеску, на городской улице, где еще иногда встречается не полностью разбитый асфальт. Такое возможно разве что где-нибудь на сельской дороге, продавленной тракторными колесами.

Так они сначала и ехали. По проселкам. Там «мусоровозы» держались, наверное, близко от «мерина», хотя догнать его не смогли. А в городе он уже оторвался от них. Класс машин разный.

Поэтому я не винил ментов за отставание. У них имелись и грешки покруче. Это они допустили такой беспредел.

Что?.. Ах, на них сверху давили. Нужно было найти способ отвечать тем же. Иначе от полиции никогда толка не будет.

Руки Пирогова оказались не прижатыми по-душками безопасности. Те уже начали заметно сдуваться, ослабляли давление на лицо и тело. Первоначальный шоковый испуг у мерзавца постепенно проходил. Он начал шевелить руками так, словно проверял их наличие и работоспособность. Сначала неуверенно, не очень понимая, что с ним произошло.

В глубине своей черной души убийца рассчитывал, что произошла простая авария. Нет, он заработал вполне законный нокаут. Не физический, который можно схлопотать на ринге, а психологический.

Точно так же, как после нокаута физического, Пирогов не сразу мог оценить свое положение. Наверное, он даже не чувствовал боли в месте рассечения скулы. Не соображал, что в голову ему упирался не палец, которым в носу ковыряют, а ствол пистолета.

Правда, он два с половиной часа назад из этого пистолета собственноручно обойму вытащил. Но определить, то ли самое оружие у меня в руках или другое, Пирогов не мог. При этом он на уровне подсознания помнил, как какая-то мелкая, судя по свету фар, машина настойчиво пыталась столкнуться на дороге с его «Мерседесом». После чрезмерного нервного напряжения преступник не мог осознать, состоялась авария или нет, жив он или помер, ангелы или черти пляшут вокруг машины.

Я тоже не торопился объяснять ему суть дела. Это и без меня кто-нибудь сделает. Сейчас сюда подскочит целая куча всяческого высокого начальства. Ждать осталось недолго.

Машины полиции быстро приближались. Их мигалки уже виднелись вдали, сирены истошно надрывались.

Но первыми к месту столкновения прибыли не менты из группы преследования. Вообще-то они называются группой захвата, но взять преступника на месте не сумели, дали ему возможность умчаться от себя и превратились в группу преследования. Иначе назвать их мне не позволяла моя офицерская честность. Короче говоря, на место столкновения машин первыми прибыли те, кто в таких случаях и должен так поступать, – патрульные машины ДПС. Причем сразу две.

Естественно, я понимал, что эти машины были высланы навстречу «Мерседесу». Нет, вовсе не для его охраны, а чтобы блокировать преступника и остановить. Возможно, таким же манером, как это сделал я.

Хотя я не вполне был уверен в том, что инспекторы дорожно-патрульной службы умеют выполнять этот классический маневр. Для устройства такой вот аварии нужна специальная тренировка, знание теории, но в первую очередь хладнокровие, прямо как у настоящего змея.

Гаишники выскочили из своих машин парами с автоматами наперевес. Не понимают, что ли, что стволами махать уже поздно и стрелять сейчас не в кого? Даже показывать автомат, когда к голове преступника пистолет приставлен, нет никакой необходимости. Но с оружием они, как и все нормальные люди, чувствовали себя увереннее, мужественнее.

Наверное, они помнили гибель своих товарищей, таких же ментов, расстрелянных этим подонком. Стволы автоматов смотрели на водителя «Мерседеса» с нервным пугающим подрагиванием. Менты вообще народ мстительный.

Тут подкатили и патрульные машины. Сразу четыре «УАЗа» и «Газель». Я от греха подальше убрал пистолет в поясную кобуру.

Из первой машины вышел прокурор города. Из второй выпрыгнула капитан Саня. На сей раз ей не пришлось копаться в сумке, отыскивая свой пистолет. Он был у нее в руке. Наверное, она нашла его в машине. Дорога долгая, можно успеть.

Гаишники воспользовались тем, что подушки безопасности уже почти полностью спустились, повисли тряпками, и вытащили водителя из «Мерседеса». Достаточно высокий, стройный, внешне ухоженный парень весь в черном – джинсовый костюм, рубашка, бандана. Когда мы с ним виделись в последний раз, он был одет не так. Видимо, не постеснялся переодеться дома, когда я там на полу валялся как труп.

Полицейские обращались с ним довольно бесцеремонно – руки на крышу машины, ноги пинком шире плеч, чтобы трудно было оказать сопротивление. От него этого ждали.

Я был бы очень рад, если бы он начал выделываться. Тогда я законно сломал бы ему челюсть своей коленной чашечкой, изготовленной из высоколегированной стали. Или нанес бы короткий резкий удар по селезенке. Внешне он кажется не страшным – селезенка не печень. Но его последствия бывают куда более серьезными. Удар по селезенке, если он достаточно резкий и точный, вызывает внутреннее кровоизлияние, от которого человек умирает через несколько дней.

Пока же ломать челюсть или бить в селезенку я не торопился. Во-первых, не хотел, чтобы против меня выдвинули обвинение. Во-вторых, не в моих правилах бить человека, который не в состоянии ответить. Это он убивал тех, кто не мог защититься, и чувствовал себя при этом сильным. Я не желал ставить себя на одну ступень с ним. Без того знал, что я сильнее и подготовлен лучше.

Капитан Саня подошла к Пирогову и вытащила пистолет из подмышечной кобуры. Из нагрудного кармашка джинсовой куртки она достала авторучку, заряженную одним патроном, и показала ее мне.

Я знал такие самоделки, шагнул вперед и прощупал одежду убийцы. Да, бронежилет на нем был. Он снова надел его.

Я задрал полу куртки и пальцем ткнул во вмятину от пули. Радимова понимающе кивнула. Пирогов от моего тычка вздрогнул и сжался. Палец, видимо, попал в место перелома ребра.

Потом я похлопал его по карманам и нашел две свои пистолетные обоймы. Я переложил одну в свой карман, вторую вставил в рукоятку пистолета и сразу дослал патрон в патронник.

Пирогов услышал лязганье затвора, обернулся и уничтожающе посмотрел на меня. Наверное, он ожидал, что я сейчас шарахнусь в сторону, как кот от пылесоса. Но на меня много раз так смотрели парни посерьезнее его. Я привычный.

Я только обратил внимание на то, что над глазами у него брови тщательно выбриты в тонкую полоску. Этот признак голубизны должны будут высоко оценить сокамерники Пирогова в СИЗО.

Но я готов был под присягой сказать, что в прошлую нашу встречу, еще несколько часов назад, такого не было. Значит, он готовился куда-то спрятаться, свалить к своим единомышленникам-извращенцам. Пирогов поправил свой внешний вид еще дома, когда я без сознания валялся в его квартире и не мог ему помешать.

Я раньше считал, что гомосексуалисты и педофилы – это разные мерзавцы. Но знающие люди убедили меня в обратном. Они объяснили, что гомики не могут иметь детей, а размножаться им хочется, вот они и совращают чужих. Даже усыновляют сирот из детских домов.