Общество Джейн Остен - Натали Дженнер

Аделина тоже рассмеялась.

– Вероятно, он очень мил.

– Так и есть. Ранимый, как мальчишка, и в то же время полон неукротимой энергии. С ним я постоянно вынуждена работать над собой. А ведь я вовсе не серая мышка – должно быть, вы уже догадались об этом по тому, что я выбрала такую профессию. Но вернемся к доктору Грею. Вы что-то говорили о взаимном уважении…

Аделина взболтнула стакан с янтарным шерри.

– Думаю, я его разочаровала, потому что не могу пережить все это.

– Аделина, я так не думаю. Не могу представить, что он способен кого-то осуждать. Он же вдовец…

– Так и есть. Он лишился жены и все же находит в себе силы выслушивать всякую ерунду, и делает это так спокойно и рассудительно… Даже слишком спокойно.

– То, что кажется неважным одному человеку, может быть важным для другого. Тяжело поставить себя на место другого человека. Можно найти в себе силы и справиться с горем, а можно просто пережить очередную ночь.

Аделина взглянула на нее так, словно что-то поняла, но Мими уже знала, что между ней и Греем не все так просто, и потому не спешила.

– И вообще, я думаю, что доктор Грей бесконечно уважает вас. Может, даже слишком. Исключение составляет лишь ваша стенография.

Вновь послышался смех Аделины.

– Просто он такой дотошный. Такой же, как Эндрю. Хорошо, что они в нашем обществе, а не то наши встречи превратились бы в споры о том, кто больший подлец: Генри Кроуфорд или Уиллоуби.

– Да, и Адам был бы первым спорщиком. Забавно: никогда раньше об этом не думала, но мне кажется, что Джека тянет ко мне из-за уважения. Или меня к нему.

– Да, взаимоуважение очень важно как в дружбе, так и в браке. Но может быть, вас с ним объединяет нечто большее. Вы оба достигли невероятных успехов, и это достойно уважения.

– Да, вы правы, – согласилась Мими. – Дарси и Элизабет уважают друг друга, несмотря на все различия. Как и Энн Эллиот с капитаном Уэнтуортом. А вот насчет Найтли и Эммы я не уверена, хотя и они тоже глубоко увлечены друг другом.

Аделина задумчиво потягивала шерри.

– Быть может, Найтли бы больше уважал Эмму, если бы не видел ее насквозь – может быть, их объединяет именно способность любить друг друга без прикрас. Он помогает ей, наставляя на истинный путь, несмотря на ее чрезмерную увлеченность.

– Так вы тоже не любите Эмму? Это мой любимый персонаж.

– Я знаю. Адам говорил об этом.

– Правда? – засмеялась Мими. – А откуда ему знать?

– Вы сами сказали ему об этом много лет назад. Побывав здесь впервые. Он тоже пытался полюбить ее, но, как и я, предпочел Лиззи. А доктор Грей совсем как вы – без ума от Эммы. Ему нравится, что она всегда добивается того, чего хочет, ни о чем не жалея, а все ее отношения бескомпромиссны. Его пленяет ее харизма, то, как все вокруг подчинены ее воле.

Мими внимательно посмотрела на Аделину.

– Аделина, дорогая, значит, она чем-то похожа на вас.

– Вовсе нет. Да, я могу быть прямолинейной, но готова пойти на уступки, когда это действительно необходимо.

Совсем как Эви, Мими тоже наблюдала за Аделиной и Греем, и ей казалось, что на уступки не пойдет ни один из них.

– Так мы жили с Сэмюэлем, – сказала Аделина. – Мы совсем недолго жили вместе, но мы вместе выросли, и он столько раз предлагал мне пожениться – а я не чувствовала, что готова к этому. Не знаю, почему. Может, мне не хотелось отказываться от привычной жизни? А потом он ушел на фронт, и вдруг то, что казалось важным, больше не имело значения.

– Аделина, простите, но согласие на замужество не должно быть компромиссом.

Аделина кивнула в знак согласия.

– Знаю. Наверное, на меня давило наше прошлое, и потому я думала, что сама сделала выбор. Быть может, это вовсе не компромисс, а…

– Покорность? Да, моя дорогая, мы все прошли через это.

– Я на самом деле любила его, очень. А теперь у меня никого нет. И все хотят, чтобы я просто жила дальше. Говорят, уже год прошел, пора взять себя в руки. Гулять побольше. Ходить в кино. Жить дальше.

Мими с грустью взглянула на молодую вдову.

– Аделина, мой отец покончил с собой, когда я была еще девочкой, и я до сих пор не сумела смириться с этим. Весь этот ужас, вся неотвратимость случившегося всегда со мной. Я никогда не стану прежней. И проблема не в вас – а в том, чего вы лишились.

Аделина взглянула на Мими: слезы струились по ее лицу. Впервые с той ужасной ночи наедине с доктором Греем она дала им волю.

– Да, это печально, но никто, кроме вас, не способен понять, как много вы потеряли. Это касается лишь вас, и вам с этим жить. И никто не обязан понимать это. Но вы… вы должны. Должны понять, как это горе изменило вас, чтобы преодолеть его и жить дальше. Жить новой жизнью, изменившись. Порвать с прошлым и теми, кого когда-то знали. И снова полюбить кого-то. Вы еще так молоды – вам дарованы годы жизни, и не просто так. Не растратьте их попусту.

Аделина снова рыдала. Мими сказала о том, что она так боялась услышать.

И все же эти слова были нужны ей.

Чотон, Хэмпшир.

21 февраля 1946 года

Колин Нетчбулл-Хьюгессен прохаживался по гостиной Большой Усадьбы, сперва хватаясь то за одну, то за другую вещь с каминной полки с ведьмиными знаками[7], затем добрался до серванта у обшитой дубом стены.

– Это блюдо из фамильного сервиза, – послышался голос Франсес, сидевшей на коленкоровом диване. – Его купил Эдвард Остен вместе с Джейн Остен. Видите герб на кромке?

Колин поставил овальное веджвудское блюдо на место.

– Никогда особо не интересовался ее книгами. И много у вас тут слуг?

– Боюсь, что нет. Доходы имения не так велики. Но они работают здесь уже много лет, кроме двух горничных, и во всем вам помогут.

В его глазах мелькнул интерес.

– Горничные, значит?

Франсес стало не по себе от его взгляда.

– И Жозефина, встретившая вас. Том Эджуэйт – конюх и садовник, а еще на нас работает Адам Бервик, местный фермер. В его ведении поля и пастбища.

Колин направился в библиотеку, и Франсес, поднявшись с дивана, последовала за ним.

– Ого! – присвистнул он. – Целая куча книг. И вы все читали?

– Нет. У меня есть несколько любимых книг – Эви поставила их вон там, на двух нижних полках. Остальные хранились в семье веками.

– Сюда бы телик поставить.

Он потоптался в центре комнаты.

– А у вас он есть?

– Нет, только радио в гостиной и еще одно на кухне.