Вторжение. 22 июня 1941 года - Алексей Исаев

Огонь ведет немецкая 210-мм гаубица Moerser 18. ДОТы на новой границе оказались этим мощным орудиям «не по зубам».

В 5.00 утра 22 июня, когда сражение за ДОТы Струмиловского УРа было в самом разгаре, командир XLVIII моторизованного корпуса генерал танковых войск В. Кемпф поднимает вопрос об использовании 11-й танковой дивизии. Кемпф небезосновательно считал, что пришло время ввести ее в сражение и, пользуясь определенной растерянностью советских войск, прорваться в глубину их обороны. Начальник штаба корпуса немедленно обращается к начальнику оперативного отдела 1-й танковой группы, информируя его о намерении Кемпфа подтянуть 11-ю танковую дивизию ближе к Бугу. Его ждет неприятный сюрприз: выясняется, что лично Э. фон Клейст оставил право принимать решения об использовании единственной танковой дивизии в составе XLVIII корпуса за собой. В приказе танковой группы на наступление от 18 июня 1941 г. этот факт не отражался в явном виде, и командование корпуса узнает о наложенных ограничениях только утром 22 июня. Фактически В. Кемпфу было сказано, что он является командиром моторизованного корпуса из двух усиленных пехотных дивизий. «Моторизованность» его на тот момент ограничивалась механической тягой артиллерии усиления. Командование танковой группы было убеждено в существовании второго рубежа обороны, т. к. имело довольно смутные представления о реальном построении советских оборонительных позиций в полосе своего наступления. Соответственно, по мысли Э. фон Клейста, танковые дивизии не должны понести потери в ходе прорыва еще одного укрепленного рубежа. В связи с этим заявка В. Кемпфа на использование 11-й танковой дивизии отклоняется.

Немецкие офицеры у шаровых орудийных установок Л-17 советского ДОТа. На стенах ДОТа видны следы боя.

Надо сказать, что на Э. фон Клейста и его начальника штаба К. Цейтцлера давили не только снизу, из корпуса, но и сверху – из штаба 6-й армии (которой была формально подчинена танковая группа). В начале седьмого утра начальник штаба 6-й армии Гейм обращается к Цейтцлеру с вопросом: «Какие планы у 1-й ТГр на 11-ю тд?» Цейтцлер отвечает: «В данный момент разворачивается сражение в лесах юго-восточнее горы Сокаль, в нем участвует и артиллерия противника. Возможно, вражеские позиции находятся восточнее горы Сокаль, а предполье – глубже, чем предполагалось. 1-я ТГр хотела бы прояснить ситуацию и только потом вводить в бой 11-ю тд». Командование 6-й армии считало обстановку более очевидной. Гейм стал убеждать Цейтцлера, что имеющиеся данные разведки прямо противоречат тезису о большой глубине обороны советских войск на границе: «Из аэрофотоснимков ясно видно, что позиций противника восточнее противотанкового рва нет. Противник юго-восточнее горы Сокаль – по всей видимости, находившееся там охранение, которому не удалось занять передовые позиции». Гейм также напомнил, что танковой дивизии нужно полтора часа, чтобы добраться до Буга. Соответственно, командование 6-й армии настаивало, что решение о переброске 11-й тд должно быть принято в ближайшее время. Однако это давление сверху не произвело на Клейста и Цейтцлера никакого впечатления: решение на выдвижение 11-й танковой дивизии к Бугу не последовало.

Тем временем общее развитие событий под Сокалем не подтверждает версию о наличии второй полосы обороны. В 6.30 В. Кемпф еще раз запрашивает штаб танковой группы об использовании моторизованным корпусом хотя бы одного подвижного соединения. Корпус получает разрешение выдвинуть 11-ю тд до деревни Боянице (примерно в 6 км от границы), но дальнейшее продвижение запрещается без разрешения командования группы. Время идет, но никакие танковые клинья пока территорию Западной Украины не вспарывают.

Немецкие солдаты осматривают советский ДОТ-полукапонир в районе Сокаля.

Однако, несмотря на задержку с вводом танковых дивизий, удары немецкой пехоты создавали критическую обстановку в полосе обороны 5-й армии. Глубокого прорыва на территорию СССР удалось добиться в промежутке между «панцерштрассе». При всех своих положительных качествах приграничные укрепленные районы обладали одним существенным недостатком – их линия не была сплошной. На направлении главного удара ГА «Юг» между Владимир-Волынским и Струмиловским укрепрайонами имелся промежуток от Скоморох до Литовижа. Именно в этот промежуток вклинилась 111-я пехотная дивизия XXIX AK. Уже через два часа после начала боевых действий она вышла к селению Романовка, в 6 км от границы. Разведывательный батальон соединения был направлен к реке Луге – следующей водной преграде на пути немецкого наступления. Однако нельзя сказать, что здесь вторжение прошло без сучка без задоринки. В 6.10 из дивизии докладывали в штаб корпуса: «Из-за сопротивления противника на молочной ферме у Ждаров Вилких наводка моста там пока невозможна».[232] Здесь, на самой границе, практически на берегу Буга, в первые часы войны развернулось напряженное сражение, задержавшее прорыв через промежуток между УРами. Оно продолжалось по крайней мере до 8.00 утра по берлинскому времени. Проблемой для немцев стала полевая оборона.

Танк Pz.IV 11-й танковой дивизии на марше.

Именно на этом участке фронта среди непосредственных участников драмы дня 22 июня 1941 г. был человек, которого многие наверняка видели на экране, но не все запомнили. Он оказался среди тех, кто в последние дни войны оставался в бункере фюрера и являлся свидетелем смерти Адольфа Гитлера. Более того, он ускользнул из разрушенной столицы Третьего рейха и своими глазами видел смерть Мартина Бормана. Звали этого человека Артур Аксман, рейхсюгендфюрер, глава немецкой молодежной организации гитлерюгенд. Он являлся неизменной фигурой второго плана в кинолентах о последних днях Третьего рейха, создавая фон для трагифарса в сырых стенах бункера под рейхсканцелярией. Однако немногие знают, почему Аксман делал нацистское приветствие левой рукой. Правую руку он потерял 22 июня 1941 г., около 8 утра, берлинского времени в ходе штурма советских укреплений у молочной фермы Ждары Вилки, в полосе наступления 111-й пехотной дивизии. Обычно утверждается, что Аксман потерял руку в 1941 г., будучи в составе 23-й пехотной дивизии. Однако в ЖБД XXIX армейского корпуса вполне определенно указывается время и место его ранения.[233] После этого Аксмана легко было узнать на фотографиях по протезу правой руки. Для нацистских лидеров считалось хорошим тоном участвовать в боевых действиях. Например, начальник Главного управления имперской безопасности Рейнхард Гейдрих, один из архитекторов «окончательного решения» еврейского вопроса, выполнял боевые вылеты как стрелок-радист бомбардировщика, а позднее как пилот истребителя Ме-109 на Западе и Востоке. Аксман уже имел боевой опыт кампании на Западе в мае 1940 г., но кампания против СССР закончилась для него, не успев начаться. Гейдриху повезло больше: будучи сбит под Бельцами в июле 1941 г., он отделался испугом. Восточный фронт быстро заслужил славу опасного места.