Книжный магазинчик прошлого - Эми Майерсон

– Я еще не сказала ей об этом. – Джоани вдруг оживилась. – У нас не все так гладко сейчас. Мы почти не разговариваем.

– И ты думаешь, это хорошо?

– Нет, но ты же знаешь мою маму. Если она не хочет говорить, ее невозможно заставить.

– Значит, надо перестать задавать ей вопросы, на которые она не ответит. – Я бросила на нее возмущенный взгляд, и она с насмешкой ответила мне тем же. – У тебя с мамой хорошие отношения. Я не понимаю, почему ты готова рискнуть всем из-за дяди, которого едва помнишь.

– Ты серьезно? – В детстве Джоани знала обо всех квестах Билли, а в некоторых принимала участие. Она была рядом, когда он исчез. Она помогла мне разработать маршрут через весь Лос-Анджелес, чтобы отыскать его. Почему, помня все это, она думала, что, раз мы с мамой не разговариваем, раз я застряла в тупике, я брошу последнюю загадку, оставленную мне Билли? – С каких это пор ты выступаешь за подчинение кому-либо?

– Не заводись. Я просто хочу сказать, что тебе повезло с мамой, которая заботится о тебе. – В детстве Джоани часто оставалась на выходные у нас, когда ее мама улетала на Гавайи или в Санта-Барбару с очередным ухажером. Наши совместные ужины, когда сестры Джоани забывали забрать ее из школы, были привычным делом. В старшей школе, после каждого выступления, где Джоани исполняла главную роль, я ждала ее на стоянке с букетом цветов. Вместе с моей мамой. – Не надо портить отношения с мамой. Оно того не стоит.

– Не делай вид, что разбираешься в отношениях между матерями и дочерями только потому, что дерьмово ладишь со своей. – Джоани вздрогнула от такого предательства. – Я… я не это хотела сказать! – Я села рядом с подругой на кровать, но она отвернулась. – Все внезапно между мной и мамой стало фальшивкой. Я хочу вернуться к прежним отношениям, но у нее есть от меня секреты.

– Это ее секреты, – холодно ответила Джоани. – И никто не обязан их рассказывать просто потому, что тебе интересно.

– Это секреты моей семьи.

– Почему это так тебя заботит? – Ее голос уже стал спокойным, но она все так же не поворачивалась ко мне.

– После того, как пропал Билли, мы с моими родителями остались одни. У меня никогда не было ни братьев, ни сестер, ни бабушек и дедушек, даже двоюродных родственников. Мне всегда казалось, что я что-то упускаю. Я хочу понять, почему моя семья развалилась.

– И ты думаешь, что почувствуешь какую-то завершенность, если узнаешь, почему Билли пропал? Жизнь не так работает, Миранда.

– По крайней мере, я буду лучше понимать маму. – Джоани кивнула, повернулась ко мне, и я тоже подсела чуть ближе, пока наши колени не соприкоснулись. – Прости меня за то, что я сказала. Хочешь, поменяемся мамами? Я заберу твою, а моя будет сидеть в первых рядах на каждом твоем спектакле «Трех сестер».

– Эти билеты забронированы для знаменитостей, – пробурчала она, все еще обижаясь.

– Ну, она согласится и на последний ряд. – Я хлопала глазами, стараясь выглядеть максимально раскаявшейся. – Сможешь когда-нибудь простить меня?

Джоани вздохнула.

– Тебе повезло, что ты милашка.

* * *

Мы закрыли магазин пораньше, в пять часов вечера, чтобы подготовиться к презентации. Чарли, Джоани и Лючия протирали столы, пока мы с Малькольмом устанавливали самодельный бар. Мы подавали вино и пиво за обязательный взнос, так как у нас не было лицензии на продажу алкоголя и мы не могли, в случае штрафа, тратить часть дохода на его уплату. Мы ставили в ряд красное и белое вино, бутылки пива, пританцовывая под музыку и скользя по полу в направлении друг друга. Семь долларов за напиток могли оказать неплохую поддержку для магазина. Но, как и другие наши попытки увеличить доходы, эта идея казалась ничтожно глупой в сравнении с растущим долгом.

Поклонники собрались за полчаса до презентации Шейлы. Звонок на двери оповещал о приходе каждого нового посетителя, и с каждым звуком колокольчика я оборачивалась, надеясь, что мама передумала, но заходила очередная женщина, прижимающая к груди книгу Шейлы. Я ругала себя за слабость, но поворачивалась каждый раз, когда до меня доносился звонок.

К моменту, когда Малькольм решил приступить к началу мероприятия, все столики в кафе оказались заняты. Слушатели выстроились вдоль стеллажей и вытягивали головы, чтобы лучше видеть подиум в глубине зала. Все одновременно обернулись, когда Шейла вошла в кафе. На ней были темные очки и яркий платок. Она помахала нескольким людям, пробираясь через тесную толпу. Когда я собралась представиться, мой телефон зазвонил. Я жестом объяснила Малькольму, что иду наверх, в ответ на что он постучал по запястью.

Я выбежала к лестнице, чтобы ответить на звонок Джея.

– Привет, не могу говорить сейчас. Я перезвоню позже?

– Я ухожу позже, – холодно ответил он.

– Хорошо. Как дела? У меня есть пара минут.

Я прислонилась к перилам. Они чуть прогнулись под моим весом.

– Мама собирается купить билеты на выставку мумий в Институте Франклина. Выставка закрывается в августе, поэтому она хочет взять билеты сейчас, пока не раскупили.

Пусть экскурсии подобного рода жутко мне нравились, я бы все равно постаралась увернуться от этого предложения. Мама Джея не грубила мне. Она просто меня не замечала, что выглядело не особо вежливо. Не думаю, что ее отталкивала какая-то определенная моя черта. Я в принципе являлась препятствием между ней и ее сыном. Теперь же у меня нашлось идеальное оправдание, хотя я побаивалась прибегать к нему.

– Я хотела поговорить с тобой кое о чем важном. Думаю, у меня не получится приехать в Филадельфию раньше конца лета.

Я прикусила губу, чтобы не начать извиняться.

На довольно долгое время повисло молчание.

– Я, кажется, проявил достаточно терпения. Большинство парней не отпустили бы своих девушек на все лето.

– Не знала, что мне нужно твое разрешение, чтобы приехать домой, – отрезала я.

– Я понимаю, что это твои первые серьезные отношения. – Он включил свой педагогический тон, словно пытаясь убедить меня, что все довольно просто, если подойти к вопросу с правильной стороны. – Но когда ты предан кому-то…

– Не надо читать мне лекцию про преданность. Сколько раз я морозила задницу на твоих утренних матчах по субботам? Сколько раз я отменяла планы, потому что твоя мама устроила праздничный ужин, или арт-показ, или просто упомянула твое имя и теперь мы должны бежать к ней? Ты не задумывался, что ни разу не спросил меня о Билли или «Книгах Просперо»? Даже не смей говорить со мной о преданности.

– Не знал, что жить со мной – так принудительно для тебя, – сказал он уже другим педагогическим голосом, припасенным для непослушных учеников.

– Да пошел ты, Джей.

Малькольм выглянул на лестничную площадку. Видимо, он понял, что появился в не самый подходящий момент, потому что выражение его лица быстро сменилось с недовольного на извиняющееся.