Книжный магазинчик прошлого - Эми Майерсон

Звучало так, словно она мне и правда понадобится.

После того как Элайджа исчез на бульваре Сансет, Малькольм нашел меня у стеллажа с исторической литературой, изумляясь огромной очереди из женщин, все еще ожидающих встречи с Шейлой.

– Что хотел Стервятник?

– Вообще-то он предложил свою помощь.

– Ты превратила нашего недруга в союзника, – воскликнул он в приятном удивлении.

– У меня к этому талант.

Малькольм подмигнул мне и побежал обратно в гущу событий, где каждый хотел получить именную подпись.

К моменту, когда мы подняли стулья на столы и протерли пол, часы уже показывали полночь. Шейла помахала мне рукой на прощание, и Малькольм вывел ее к бульвару Сансет. Я надеялась, что она восполнится энергией, когда все посетители уйдут со своими подписанными книгами, но Шейла, с красными от вина губами, повернулась к Малькольму и сказала, что никогда в жизни так не уставала. И словно чтобы доказать это, повалилась на Малькольма, пока тот провожал ее на улицу.

Оставшись одна, я включила телефон в полной уверенности, что увижу там сообщение от Джея. Он наверняка извинился каким-нибудь эмодзи, который я еще не видела, или оставил бессвязное голосовое сообщение, которое не содержало ни одного доброго слова, но все-таки обнажало его чувства.

Но я получила лишь сообщение от Джоани.

«Прости, мне надо было бежать. Шейла очень классная. Обязательно скажи, что она расскажет про Билли!»

Я побрела в квартиру Билли, прижимая к груди свитер и укрываясь от холода, что закрался на лестничную площадку через черный вход, открытый на весь вечер. Мне нравилось, насколько капризными были ночи в Лос-Анджелесе, несмотря на жаркие дни. Они, словно напоминания, что вопреки роскоши и удобствам, Лос-Анджелес оставался пустыней, засушливой и упрямой.

Мне захотелось позвонить Джоани, чтобы рассказать о ссоре с Джеем, но тогда бы я вновь услышала ее теории об отношениях на расстоянии, и подтвердились бы мои подозрения, что между нами с Джеем испарилось нечто важное и это уже никак не исправить. Мне также не хотелось услышать, что я перебарщиваю.

Так, может, стоило позвонить маме?

Она бы тихонько выслушала меня, заботливо отказываясь указывать мне на ошибки. В тот момент мне очень нужна была именно она. Однако я смогла бы поговорить с кем угодно, но только не с мамой, и потому я продолжила подниматься по лестнице в квартиру моего покойного дяди, защищаясь от холода и довольствуясь одиночеством.

Шейла опоздала на час. Я проснулась на рассвете, не в силах заснуть из-за бегающих в голове мыслей. Джей так и не позвонил, но я и не думала о нем. Лежа в кровати Билли, в ожидании знакомых звуков, оповещающих о том, что Чарли зашел в магазин и начал молоть зерна, я думала только об истории, которую Шейла собиралась поведать мне. Она наверняка знала, что произошло с Эвелин, если в ее смерти был виноват Билли.

Спустя десять минут после предполагаемой встречи я принялась убирать со столов, стараясь отвлечься от тревожного предчувствия, что Шейла забыла о своем обещании. Спустя еще десять минут я уговорила посетительницу купить книгу мемуаров, о которой я сама никогда не слышала, с метафорическим названием, не раскрывающим сюжет. Когда часы пробили полчаса после назначенного времени, я смирилась, что Шейла не придет. Скорее всего, она переборщила с вином и все еще спала.

Спустя еще тридцать минут она ворвалась в магазин.

– У меня появилось неотложное дело. Это не оправдание, но поэтому я опоздала.

– Все хорошо, – успокоила ее я, счастливая, что она все-таки пришла.

Я принесла ей чашку чая, и мы сели за столик у дальней стены кафе, в укромном месте, которое, как ни странно, именно поэтому меньше всего нравилось посетителям.

Она взяла меня за руку.

– Совсем не хорошо. Моя мама всегда опаздывала. Она пришла на мой выпускной, когда мне уже вручили аттестат. – Она отпустила мою руку. – Прости. В прошлом я была настолько впутана в чужие проблемы, что сейчас с трудом справляюсь со своими.

Моя мама всегда приходила вовремя на все мероприятия в моей жизни, но кое-кого на моем выпускном все-таки не хватало. К тому моменту я уже шесть лет не видела Билли и все равно хотела, чтобы он сидел в зале и смотрел, как я иду по сцене. Хотелось ли того и маме? Заметила ли она его отсутствие не только на моем выпускном, но и в каждый памятный день, проведенный без него: в ее пятидесятый день рождения, в годовщину смерти их матери, в годовщину смерти Эвелин?

– Миранда? Ты слышишь меня?

– Прошу прощения, ваши слова навели меня на мысли о моей маме.

– Как Сьюзан?

– Хорошо, – машинально ответила я. – На самом деле, даже не знаю. Я давно с ней не разговаривала.

Я думала, Шейла даст мне какой-нибудь мудрый совет, пусть мы толком и не знали друг друга. Но совета не последовало.

Тогда я спросила:

– Вы с Билли долгое время были друзьями?

– Мы познакомились в середине восьмидесятых. На психологической консультации для людей, переживающих горе. Кстати, мы оба быстро ушли оттуда по разным причинам. – Шейла призналась, что ее выматывало все, что было связано с этой группой. Даже само название: «Единое горе», будто потерей можно поделиться. – Осколки боли – это не кусочки пазла. – Она подула в кружку, и на поверхности жасминового чая появились маленькие волны. – Их нельзя соединить, чтобы получилось что-то большее. И хотя я знала, что остальные, незнакомые мне люди, тоже страдали, это не спасало меня от одиночества.

Шейла сказала, что никто не мог помочь ей справиться: ни сестра, ни друзья, ни психолог, ни даже лабрадор, который устало бродил по дому, стараясь отыскать Дэниела. Если уж собака Дэниела не спасала Шейлу от отчаяния, то что бы сделала группа опечаленных вдов средних лет? Ей казалось, что ее тоска могла только уменьшиться, но не исчезнуть навсегда.

– Налить еще? – спросила Лючия, протягивая мне графин с кофе. Я подняла ей свою чашку, даже не посмотрев на нее. Лючия недоверчиво вскинула брови, заподозрив что-то неладное, и тихонько ушла к другому столику.

– Так почему вы пошли туда, если знали, что вам это не поможет?

Первую неделю Шейла только слушала остальных, но не высказывалась сама. Руководительница группы, Памела, дала им задание посетить какое-нибудь место, которое занимало важную часть жизни их любимых. Пока вся группа обсуждала значимые для своих возлюбленных места, Шейла представила, что поехала бы на Масл Бич. Дэниелу нравилось смотреть, как другие мужчины поднимают штангу. Это его успокаивало, напоминало, что вовсе не обязательно качаться, чтобы чувствовать себя в безопасности. Шейла гадала, что бы еще придало ему силы, окажись он жив? Ей думалось, что вся эта группа похожа на собрания анонимных алкоголиков, которые она посещала с мамой, что они бы считали дни с момента смерти своих возлюбленных, чтобы лучше оценить свой прогресс. Но в этой группе не хоронили любимых. Они не подавляли мысли о близких, точно некую зависимость.