Круглый дом - Луиза Эрдрих

И вот Мираж собрал нескольких мужчин и убедил их, что Акии становится очень сильной и скоро с ней будет не справиться. Она порезала себе руку, чтобы напоить своей кровью ребенка – и тот тоже мог бы стать Виндигу. Она следила за каждым движением детей и смотрела на них так, словно готовилась в удобный момент наброситься. А потом, когда мужчины попытались ее связать, она дала им отпор. Шестерым мужчинам наконец удалось ее одолеть, но победа далась им нелегко: все они были покусаны и исцарапаны. Другая женщина забрала к себе детей, и те не увидели, что произошло потом. Но одного, старшего мальчика, оставили. Потому что единственный, кто мог бы убить Виндигу, – это кровный родственник. Если бы Акии убил муж, родичи Акиикве могли бы ему отомстить. Ее могли бы убить сестра или брат, но те отказались. И вот ее старшему сыну дали нож и приказали зарезать мать. А было ему от роду двенадцать лет. Мужчины крепко ее держали, и ему надо было взрезать ей шею. Мальчик начал плакать, но ему сказали, что это его долг. Звали мальчика Нанапуш. Мужчины понуждали его убить мать, пытались воззвать к его отваге. А он лишь обозлился. Он всадил нож в одного из мужчин, державших его мать. Но нож проткнул куртку из звериной кожи, и рана оказалась неглубокой.

– Ах, – произнесла мать, – какой же ты хороший сын! Ты не убьешь меня. Ты – единственный, кого я не сожру. – И тут она начала сопротивляться так яростно, что ей удалось вырваться из рук мужчин. Но они повалили ее на землю.

А Нанапуш понял, что мать пригрозила съесть остальных только потому, что они сделали ей больно. Она была хорошей матерью, она любила своих детей и обучила их навыкам выживания. Мужчины связали ее веревками и подвели к дереву. Муж привязал ее к стволу, и ее оставили там одну на верную смерть от мороза или голода. Она кричала и пыталась выпутаться, но потом затихла. Мужчины сочли, что силы ее покинули, и решили уйти. Но ночью налетел ветер чинук с юго-запада, и в воздухе потеплело. Она ела снег. Наверное, снег прибавляет сил, потому что ей удалось окрепшими пальцами развязать узлы и снять веревки. И она пошла прочь. А ее сын выполз из палатки и решил уйти вместе с ней. Но когда они дошли до озера, подоспела погоня, и их схватили. И опять ее привязали к дереву.

Мираж расширил прорубь, в которой они с Акии некогда рыбачили, пробивая тонкий лед. Мужчины решили утопить ее подо льдом. Причем, чтобы никому конкретно не поставили убийство в вину, решили сделать это совместно. Они стянули веревки на ее теле покрепче да еще привязали к ногам тяжелый камень. Потом опустили ее в ледяную воду. Увидев, что она не всплывает, мужчины ушли. И только ее сын не пошел с ними. Он сел на лед и стал петь матери смертную песню. Когда мимо проходил отец, сын попросил у него ружье и пообещал пристрелить мать, если она покажется из воды.

Наверное, у отца в то мгновение помутился рассудок, потому что он отдал Нанапушу свое ружье.

Как только мужчины скрылись из виду, Акии пробила головой тонкую корочку льда в проруби. Ей удалось сбросить с ног камень, и она дышала тем воздухом, что скопился подо льдом у поверхности воды. Нанапуш помог ей выбраться из проруби и укрыл своим одеялом. Потом они углубились в лес и шли и шли, пока оба не обессилели и уже не могли двигаться дальше. В укромном кармане у матери было спрятано огниво. Они разожгли костер и смастерили из веток шалаш. Акии рассказала сыну, что, пока она сидела под водой, с ней разговорились рыбы – они-то и сообщили, как сын ее жалеет и что хорошо бы ей спеть охотничью песню. И она спела ее Нанапушу. Это была песня о бизонах. Почему бизонах? Потому что рыбы тосковали по бизонам. Когда в жаркие летние дни бизоны приходили на водопой к озерам и рекам, объяснила Акии, из их мохнатых шкур в воду падали жирные вкусные клещи, и рыбы их ели, а помет бизонов привлекал насекомых, которых рыбы тоже обожали. Рыбы мечтали, чтобы бизоны вернулись в эти края. Рыбы спросили меня, продолжала Акии, куда ушли бизоны. А я не смогла им ответить. Сын выучил песню о бизонах, но усомнился, что она поможет. Ведь уже много лет никто не видел здесь бизонов.

В ту ночь оба крепко спали. А когда проснулись, почувствовали такую слабость, что подумали: легче было бы умереть. Но у Нанапуша нашлась веревочка для силков. Он выполз и расставил силки в нескольких шагах от их шалаша.

– Если попадется кролик, он поведает мне, где все звери, – сказала Акии.

И оба снова уснули. Когда же они проснулись, в силках бился кролик. Мать подползла к нему и послушала, что он говорит. Потом вернулась ползком к сыну вместе с кроликом.

– Кролик жертвует себя тебе, – сказала Акии. – Ты должен его съесть и разбросать все косточки до единой в снегу, чтобы он снова возродился.

И Нанапуш, изжарив кролика, съел его. Трижды он предлагал матери кусок, но она отказывалась. Она спрятала лицо в одеяле, чтобы сын его не видел.

– А теперь иди, – сказала Акии. – Кролик спел мне ту же песню про бизонов. Бизоны взрыхлили копытами землю, так что теперь взойдет густая трава, и кроликам будет чем питаться. Все звери тоскуют по бизонам, но им не хватает и настоящего охотника-анишинаабе. Бери ружье и отправляйся на запад. Бизоны придут из-за западного горизонта. Там тебя ждет старуха. Если вернешься и найдешь меня мертвой, не плачь. Ты был мне очень хорошим сыном.

И Нанапуш ушел.

* * *

Мушум умолк. Я слышал, как скрипнула под ним раскладушка. Потом опять раздалось стариковское похрапывание – легкое и мерное, как перестук детской погремушки. Я был страшно разочарован и даже подумал потрясти его и разбудить, чтобы узнать конец истории. Но в конце концов тоже уснул. Проснувшись, я опять стал думать, чем дело кончилось. Мушум был в кухне и хлебал свою любимую овсяную кашу с кленовым сиропом. Я спросил у Мушума, кто такой Нанапуш, мальчик из его рассказа. Но он дал мне совершенно другой ответ.

– Нанапуш? – переспросил старик и издал сухой каркающий смешок. – Да это полоумный старик вроде меня. Только еще хуже! Надо было его вырвать с корнем. Перед лицом опасности он вел себя как идиот. Когда требовалось проявить мудрую сдержанность, из Нанапуша вылезала неуемная алчность. Он рано состарился, поднаторев на разных глупостях и лжи. Старый Нанапуш, так его прозвали, или акивензииш. Иногда этот старый греховодник творил чудеса благодаря своему наглому и мерзкому поведению. Люди к нему обращались, правда, тайком, чтобы он их исцелил. Так случилось, что, когда я сам был молод, я принес ему в дар одеяла и табак, чтобы узнать от него, как ублажить мою первую жену, которая начала поглядывать налево. Жюнес была немного постарше меня, и в постели ей требовалась терпеливость, которая вырабатывается в мужчине с возрастом. Что же мне делать? Так я спросил у старика. Скажи мне!

И Нанапуш ответил:

– Баашкизиган! Баашкизиган! Ты не робей! Не торопись в следующий раз, и, если представится другой случай, попробуй переплыть через озеро на каноэ против сильного ветра и не переставай грести, пока нос лодки не ткнется в берег!

Так я удержал свою женщину и стал уважать старика. Он вел себя по-дурацки, отделяя друзей от врагов. Но всегда говорил правду.