Вельяминовы. За горизонт. Книга 1 - Нелли Шульман

– Как Сабина и Инге дети Клары, как маленький Ник, сын Марты и Волка. Они знают о своих настоящих родителях, но мы их вырастили и воспитали… – ему не нравилось, что в потрепанном форде он не заметил Судаковых:

– Боюсь, что Авраам и в Будапеште отправился воевать с коммунистами. Если он попался русским, Эстер никуда не двинется из города. И они привезли сюда младшего близнеца, Шмуэля… – времени на раздумья не оставалось. Танкисты соскакивали с брони, форд остановился. Краем глаза Эмиль увидел лицо жены:

– Она очень бледная, – понял Монах, – у нее горят щеки, от волнения, однако она выглядит словно раненые, на войне… – Цила замерла, не выходя из приоткрытой двери форда. Монах не был уверен, что в машине жены есть оружие:

– Скорей всего, нет. Если Эстер отправляла их из Будапешта, она бы не дала им пистолеты… – он не сомневался в способности супругов Судаковых отыскать оружие, где угодно, – пани Штерна не стала бы рисковать. Хотя Генрик служит в армии, он умеет стрелять…

С берега озера донесся отдаленный звук колокола. Гольдбергу показалось, что он слышит шуршание камышей:

– Озеро мелкое, его можно перейти вброд. В камышах проложены тропинки, для лодок… – пригревало низкое солнце конца осени. Белая пыль оседала на страницы паспорта, лежащего между ним и русским офицером:

– Они не ожидают, что я выстрелю, – подумал Эмиль, – с моей сединой, пенсне и костюмом, не скажешь, что я бывший партизанский командир. Тем более, я вылез из машины, пользуясь тростью… – в Вене он потренировался. Одно движение палки поднимало рычаг сиденья. Заведя руку за спину, почувствовав привычную боль в трижды раненой пояснице, Эмиль уловил щелчок рычага. Не выпуская трости, он наклонился:

– Поднимаю паспорт, кладу его в карман, делаю первый выстрел, прямо в русского… – за офицером стояло трое солдат, с автоматами Калашникова:

– Десять лет назад они были нашими товарищами по оружию, – горько подумал Эмиль, – кто мог подумать, что все так обернется. Но для мерзавцев, вроде Кепки, боевое братство, пустые слова. Эти парни не воевали, они слишком молоды… – спокойно положив паспорт на место, он протянул к офицеру пустую руку:

– Я приехал сюда в поисках моей жены и родственников, – Гольдберг говорил медленно, на простом немецком языке, – я услышал о беспорядках, по радио. Моя жена родилась в Венгрии, но у нее бельгийское гражданство, как и у меня… – Эмиль хотел пересадить Цилу и детей в свою машину:

– На двух автомобилях уходить от погони сложнее. Может быть, он мне поверит, и не придется стрелять… – в тайнике под сиденьем водителя лежал британский пистолет-пулемет Стерлинга:

– У офицера тоже автомат, как у его солдат… – Эмиль не двигался с места, – на танках стоят и пулеметы и пушки. От нас до машин метров пятьдесят. Прямое попадание орудия не оставит от наших автомобилей и мокрого места… – механик-водитель головного танка, в черном шлеме, покуривал, высунувшись из люка:

– Если его снять выстрелом, мы сможем захватить танк… – хмыкнул Эмиль, – Господи, о чем я? Какой танк, надо уносить ноги… – он никак не мог решиться на первый выстрел. На войне Монах нахватался языка, от русских ребят, в его отрядах:

– Он велел задержать машину, это я понял. Сейчас он говорит солдатам, что надо проверить документы у пассажиров второго автомобиля… – офицер угрюмо велел Гольдбергу, по-немецки:

– Пусть ваши родственники выйдут и поднимут руки. Если у вас есть оружие, немедленно его сдайте… – русский не видел тайник, в поднявшемся сиденье водителя:

– И не надо, чтобы видел. Может быть, удастся обойтись без стрельбы… – Монах вздрогнул, от крика кого-то из солдат:

– Ни с места! Хальт! Стоять, не двигаться… – он сжал зубы:

– У юнцов сдали нервы, им показалось, что кто-то хочет бежать…

Автоматные пули зацокали по дверце форда. Бросившись к машине, Эмиль прикрыл своим телом жену.

В последний раз Генрик стрелял месяц назад, до отъезда в Венгрию. Застава помещалась в тихом месте, на северном участке границы с Иорданией. После перемирия банды больше не проникали на территорию Израиля. Солдаты проводили время на дежурствах, играя в карты, болтая о подружках и слушая радио. Начальник заставы, все равно, гонял ребят, заставляя их, каждое утро, заниматься стрельбой. Генрик привык к звуку выстрелов, но получил особое разрешение носить наушники:

– Для того, чтобы не пострадал слух… – он толкнул Адель на пол, – здесь наушников ждать неоткуда… – перекрывая пение пуль, он крикнул:

– Дядя Эмиль, тетя Цилу ранили, в Будапеште! Прячьтесь в форде, не надо рисковать… – Цила плакала:

– Генрик, он тоже, кажется, ранен… – выскочив из машины, Тупица затолкал хрипящего Монаха назад. Кровь испачкала его ладони, он уловил движение губ:

– В машине… – Гольдберг сглотнул, – под сиденьем водителя, пистолет-пулемет… – русские все стреляли. Механик-водитель головного танка, выпрыгнув на броню, поднял автомат Калашникова. От форда Тупицы до опеля было не больше пяти метров. Пули цокали по асфальту дороги, русские что-то кричали:

– Матерятся, – понял Тупица, – эти слова я хорошо знаю… – Адель вцепилась в его руку:

– Не ходи, – темные глаза девушки расширились, – не надо, Генрик, тебя убьют… – Тупица отозвался:

– Не убьют. Я обещал, что мы окажемся в безопасности, так и случится… – ходить он никуда не собирался:

– Всем выйти из машины, вы арестованы… – заорал русский офицер, – поднимите руки… – форд зарычал. Тупица, сочно выматерился:

– Держи карман шире. Тетя Цила, – он обернулся, – как дядя Эмиль… – Гольдберг попытался приподняться:

– Не беспокойся, ерунда… – лицо Монаха побледнело, – пуля чиркнула по боку… – он чувствовал боль под ребрами, пиджак и рубашка промокли кровью. Эмиль привлек к себе Цилу, обнимая знакомые плечи, целуя залитое слезами лицо:

– Где Эстер и Авраам, где Шмуэль… – она всхлипнула:

– Они остались в Будапеште. Дядя Авраам и Шмуэль пропали, в беспорядках. Тетя Эстер не могла уехать без них. Эмиль, ты сказал по радио, что ты меня любишь, ты тайно приехал за нами… – у него хватило сил улыбнуться:

– Не так уж тайно. У меня виза, правда, поддельная. Марта все организовала, она сейчас в Вене, вместе с Меиром… – Адель скорчилась в комочек, прикрыв голову руками:

– Про Джона он ничего не сказал. Джон не приехал, я ему не нужна. Пошел он к черту, я о нем больше никогда не вспомню… – форд двинулся с места, Генрик велел:

– Адель, слушай внимательно… – стрельба не прекращалась, – тебе надо выхватить пистолет-пулемет, из-под водительского сиденья дяди Эмиля. Оно поднято, внутри тайник… – Генрик не сомневался в успехе своего плана:

– Русские не поймут, что случилось, а нам нужно оружие… – он спокойно продолжил:

– Открой дверь форда, со своей стороны. Машины окажутся совсем рядом, русские не успеют выстрелить… – глаза Цилы, на бледном лице, казались огромными:

– Эмиль, – она поддерживала мужа, – а если не получится… – Гольдберг поморщился от боли:

– Получится. Я бы и сам так сделал. Генрик, потом стреляй в русского механика-водителя. Я умею управляться с танками, правда, я ранен… – парень просвистел первые такты «Венгерского танца», Брамса:

– Сидите, где сидите, дядя Эмиль. Я умею водить танки. Меня сначала хотели послать их обслуживать, но спохватились, что Израилю нужны мои руки… – длинные пальцы, уверенно, держали руль:

– Все будет хорошо, он справится… – облегченно подумал Эмиль, – главное, чтобы танки не начали огонь… – он шепнул Циле:

– Ты тоже ранена, я по лицу вижу… – Эмиль нащупал под жакетом и блузкой жены самодельную повязку:

– В спину, но не рядом с позвоночником. Пулю они вынуть не могли. Надо, как можно быстрее, оказаться в Австрии… – металл машин отвратительно заскрежетал. Тупица выхватил у Адели пистолет-пулемет:

– Стреляют они все одинаково, оружие заряжено… – удерживая руль, он высунулся наружу:

– Я рискую пулей в голову, но больше делать нечего… – несмотря на нелюбовь к стрельбе, Генрик славился меткостью:

– Уроки Иосифа не прошли зря… – град пуль обрушился на дорогу, – отлично, путь свободен… – русский офицер упал. Генрик, с каким-то удовольствием, не стал выкручивать руль:

– Одного я сбил, у купальни Сечени, теперь проедусь и по второму… – форд несся прямо