Колокольчиковый колодец - Любовь Рыжкова

– Ты просто молодец, Лиза, – сказал Мак-Макеевич, – ты внесла свой личный вклад в общее дело.

Лиза, будучи по природе скромной, никак не могла привыкнуть к таким похвалам и опять засмущалась. А Мак-Макеевич между тем продолжал:

– Вам интересно знать, почему Серые Срули слабые существа? Они сильны лишь своим нахальным напором и удивительной сплоченностью. Но на самом деле между собою они не дружны, они даже ненавидят друг друга, потому что понимают и видят собственную ущербность. Как вы уже знаете, поначалу они расползаются во все стороны, а потом, чувствуя свою никчемность, собираются кучками и пугают больше своим количеством, чем силой.

– И только-то? – удивилась Женя.

– Нет, конечно, – ответил Цветок, – нельзя преуменьшать их опасность, но и преувеличивать ее тоже не стоит. На самом деле, они сильны лишь оттого, что видят, как добрые люди попустительствуют злу, вот и все. И потом, никогда не надо забывать, что они – прислужники Злого Зайтана.

– Мы это знаем, – подтвердила девочка.

– Значит, вы должны понимать, что Серые Срули – это лишь следствие, – сказал он, – а причина, друзья мои, все тот же Злой Зайтан. Не будет его, не будет и этих мерзких тварей. Вот тогда и вернется на Землю Вечная Весна, и не нужно нам будет укрываться в Волшебной Стране.

– И люди снова вернутся в Волшебную Страну? – спросила Женя.

– Нет, девочка, – покачал красивой пунцовой головкой Мак-Макеевич, – тогда такой Волшебной Страной снова станет вся Земля, и каждый должен это время приближать по мере своих сил и возможностей. Это наш долг. И ты тоже, Женя, выполняешь свой долг. И ты, Лиза, тоже. Вы ведь вовсе не случайно оказались здесь.

– Мы это знаем, уважаемый Мак-Макеевич, – вежливо ответила Кошка.

– Но, друзья мои, я, кажется, вас задерживаю, а вам надо еще многое повидать в Волшебной Стране. Не знаю, увидимся ли еще, но на прощанье скажу вам: я многое повидал на своем веку и кое-что знаю о цветах и травах. Вот вам горсть моих маковых зерен. Если когда будет во мне нужда, здесь или на Земле, положите одно зернышко на ладошку и скажите тихонько:

– И что произойдет? – спросила Женя.

– И вы сразу услышите мой голос, – ответил он, – я постараюсь вам помочь.

– Спасибо тебе, добрый Мак-Макеевич, Кирибеевич, – сказали на прощанье Женя и Лиза, – ты многому нас научил.

– Идите, милые, вас ждет еще много интересного.

И Женя с Лизой, сердечно попрощавшись с ним, отправились дальше, туда, где за зелеными холмами был виден лес, а вернее, настоящий сказочный бор. Конечно, этот бор тоже был волшебным.

Теперь их путь лежал к тем зеленым холмам, но идти было легко и приятно. Цветы и травы сопровождали их добрыми и ласковыми словами, в которых слышалось столько любви и заботы, что плохие мысли в голову просто не приходили.

Женя и Лиза даже забыли на какое-то время, зачем они здесь.

Подойдя к зеленым холмам, они увидели чудесную картину. Если за их спиной расстилался восхитительный зеленый дол, то перед ними высокой стеной стоял густой, могучий, волшебный русский бор.

Как ни интересны приключения Жени и Лизы в Волшебной Стране, мы не должны забывать других героев, которых мы оставили на Земле.

Борис Ефимович Жадовский в больнице очень страдал. Он чувствовал, что ему необходимо было объясниться с кем-то понимающим, умным, сильным; расставить все точки над «i» и доказать, что он никакой не сумасшедший. Просто с ним произошла какая-то странная, невероятная история, в результате которой он пережил серьезный стресс. Но разве кто-нибудь застрахован от нелепостей, несуразицы и прочих напастей – с кем не случается.

В жизни все когда-нибудь образуется и приходит в норму. Для того, чтобы жизнь Бориса Ефимовича тоже вошла в свою колею, ему требовался такой откровенный разговор и в качестве собеседника он видел главного врача больницы. Борис Ефимович полагал, что только он как профессионал и специалист своего дела действительно может ему помочь, и другого пути не видел.

Главный врач слыл человеком со странностями. То ли профессия наложила на его характер своеобразный отпечаток, то ли здесь было нечто другое, – Бог весть. Возможно, здесь проявился извечный закон Природы, из которого следует, что подобное тянется к подобному. Думается, что человек все же не случайно выбирает себе ту или иную профессию.

Модест Маврикиевич еще в студенческие годы поражал однокурсников своими экзальтированными выходками. То он сажал на язык полудохлую муху и так поворачивался к кому-нибудь на лекции. То, увлекшись анатомией, он написал официальное заявление в деканат о добровольном пожертвовании своего тела после его смерти на благо науки. Его вызвали в деканат и объяснили, что он обратился не по адресу. Помимо прочего, проявились, увы, и другие странные наклонности молодого человека.

Когда же в институте начался курс психиатрии, то он неожиданно понял, что нашел себя. Так решилась его профессиональная судьба.

Любопытно, но Модест Маврикиевич даже фамилию имел странноватую – Зайденберг-Заде. Конечно, никто его не спрашивал, как могла появиться на свет такая диковинная фамилия, а сам он никогда не рассказывал. Потом все привыкли, и никто уже не замечал этой нелепой смеси. Острые языки это связывали с нетрадиционной ориентацией их главного врача, ведь ко всему прочему тот никогда не был женат.

И вот с таким человеком столкнула судьба бедного Бориса Ефимовича Жадовского, которому так хотелось выговориться и тем облегчить свою изболевшуюся и мятущуюся душу. Оставшись наедине со своей бедой, он вдруг понял, что очень одинок и что наличие жены не спасает его от этого мучительного ощущения.

Для начала ему надо было успокоиться, ко всему присмотреться, не допускать в своем поведении ничего лишнего и показать себя человеком вполне уравновешенным. И он стал поступать именно так, он выжидал момента.

Правда, настроение у Модеста Маврикиевича было достаточно непредсказуемым, но наш герой все-таки выждал момент, который показался ему наиболее удобным и подходящим для такого разговора.

– Я должен вам кое-что рассказать, – начал Борис Ефимович заговорщическим голосом, когда главный врач неторопливо проходил мимо его палаты, – только давайте отойдем в сторону.

– Давайте, – охотно согласился доктор.

Модест Маврикиевич давно привык к подобным разговорам и поэтому ничуть не удивился. Профессиональный долг вынуждал его делать заинтересованный вид и выслушивать, не слушая, самый разнообразный бред.

– Видите ли, – начал Борис Ефимович, и голос его приобрел еще большую таинственность, – вы, конечно, знакомы с моей историей, но, смею вас уверить, вы ничего обо мне не знаете.