Все могут королевы - Мария Жукова-Гладкова

Но я до сих пор не понимала, почему американца сюда пустили! Или так достал? Проще было отправить в этот регион с сопровождающим (кстати, американец за себя везде платил сам, то есть Управление оплачивало только Андрюшин вояж), чем объяснить, почему не хотят этого делать? Или его хотят взять «тепленьким»? С алмазами, осколками или чем-то еще? Но неужели Ричард Редбулл такой дурак, что сам решит вывозить найденное? На его месте я бы договорилась об отправке с курьером. Например, с кем-то из психов.

И еще есть трое сотрудников ФСБ, естественно, в штатском. Мне доводилось раньше пересекаться с двумя из трех – с Олегом и одним его коллегой. Определила бы я, что они из ФСБ, если бы не знала? Пожалуй, нет. Про этих троих я бы даже не сказала, что они из органов. Вот при встрече с начальниками охраны олигархов из старой школы КГБ я сразу определяю, что они оттуда. А эти – нет. Кстати, я выяснила у администратора, что сюда они приехали, представляясь мелкими бизнесменами. О том, кто они на самом деле, знала вся наша компания (считая людей Ивана Захаровича). Определят ли местные, что это тоже представители органов, как и Андрюша? Не знаю. Но если примут за бизнесменов, могут что-то предложить. То есть легенда была придумана правильно. Один представитель органов (Андрюша), трое от старого вора в законе Сухорукова, трое бизнесменов, журналисты и сумасшедший американец. Хотя что делать бизнесменам из Петербурга в этой тьмутаракани? Но это была не моя головная боль.

– Юля, как ты думаешь, где они все болтаются? – оторвалась от ногтей Татьяна.

Я пожала плечами.

– А снимать с Пашкой когда начнете?

– Завтра. Виталя сказал, что договорится с проводником, и нас проводят к огороженному участку.

– Под колючую проволоку полезем?

– Виталя взял какие-то специальные ножницы для ее перерезывания, – невозмутимо ответила я.

– Что, правда? – Татьяна замерла на месте с щипчиками.

Я удивленно посмотрела на Татьяну.

– А официально нас туда не пустят?

– Это было неизвестно на момент нашего отъезда из Петербурга. Как ты понимаешь, я забрасывала удочку и в МВД, и в ФСБ, то есть высказывала пожелания отдельным представителям этих органов. Вообще думаю, что пустят и нам будет представлена какая-то версия для демонстрации по телевизору во всех регионах, где ловится наш канал. Но мне, конечно, хотелось бы узнать, что тут происходит на самом деле. И чего хочет американец. И чего хочет Иван Захарович Сухоруков. И чего хотят сотрудники ФСБ.

Мои мысли были прерваны легким стуком. Стучали в окно.

Мы с Татьяной резко повернулись и увидели, что за окном маячит какая-то физиономия. Я оторвалась от ноутбука, подошла к окну, раскрыла и увидела висящего на веревке мужика. Веревка шла сверху, с крыши.

– Как я могу вам помочь, уважаемый? – спросила я спокойным тоном, словно висящие на веревке за окном мужики для меня – обычное дело.

– Хочу сделать вам предложение, – также невозмутимо ответил мужик. Веревка, на которой он висел, была тонкой, но явно очень прочной.

– Вообще-то мы сюда не замуж приехали выходить, – появилась из-за моей спины Татьяна.

– Так и я женат, – сказал мужик удивленно. – Ах да, я же… Вы меня неправильно поняли, хотя, если бы я был свободен, то не отказался бы связать судьбу с одной из вас. Может, мы все-таки побеседуем в комнате?

– Да, конечно. Проходите, пожалуйста. Вам как-нибудь помочь?

– Благодарю, я сам справлюсь.

Кто бы послушал нашу исключительно вежливую беседу…

Вскоре незваный гость оказался в нашей с Татьяной комнате, представился Николаем и поинтересовался, надолго ли мы в эти места. Мы пока не знали ответа на его вопрос. Конец веревки, свисавший до земли, он втянул за собой, но часть, свисавшая с крыши, так и осталась на улице. Я поняла, что он использовал или альпинистский крюк, или зацеплял веревку за трубу.

– А что хотели бы посмотреть? – спросил Николай.

– Вы проводник?

– Могу предложить и такие услуги.

– Куда можете сводить?

– Куда захотите.

– На участок, огороженный колючей проволокой, – сказала я совершенно спокойно, следя за реакцией собеседника.

– Только ночью, – невозмутимо ответил он. – Днем ни за какие деньги. И вам не советую. Плохо может кончиться.

– Стреляют?

– Нет, не стреляют, – вздохнул мужик. – Хотя не знаешь, что лучше. Датчики там у них какие-то хитрые. Но почему-то по ночам они не работают. Только при дневном свете. Ночью только охрана, а это – живые люди. Их можно или обойти, или договориться. Но вам дешевле обойдется купить камушки у меня.

– С собой есть? – спросила я, гадая, что именно предложит гость.

Он кивнул.

– Показывай.

– А сколько вообще хотите купить?

– Вначале надо на товар посмотреть, протестировать…

– Царапать будешь?

«Значит, алмазы? На них ведь не должно оставаться царапин!»

Я достала из сумки электронный тестер и продемонстрировала мужику.

– А… – кивнул он, явно зная, что за прибор у меня в руках, достал из-за пазухи маленький кожаный мешочек и высыпал на стол два маленьких камушка.

Камушки оказались алмазами. Мы с Татьяной переглянулись.

То есть здесь на самом деле добывают алмазы? Может, после взрыва ракеты что-то вылезло на поверхность?

Гость тем временем назвал смехотворную по питерским меркам цену. Платила Татьяна.

– Когда хотите сходить? – спросил мужик, убирая деньги.

– Завтрашней ночью можно?

– Пожалуйста.

– Вы не могли бы прямо сейчас ответить на несколько вопросов? – любезно поинтересовалась я.

– Смотря что за вопросы… – мужик хитро улыбнулся.

– Кто живет за колючей проволокой?

– Бомжи. Бичи. Их со всего региона приводят. Черных несколько было. Не негры, конечно, а наши среднеазиаты. Но их разок привезли, больше не стали. Наверное, не подошли.

– И подолгу они там живут?

– Чуть больше двух лет – с тех пор, как тут всякие аномалии начались. Условия хорошие. Крыша над головой. Кормят бесплатно, иногда дают напиться до потери пульса – чтоб люди расслабились.

Насколько я понимала, дороги с месторождения на волю нет. Бомжи и бичи будут работать, пока не умрут. И вроде бы их это устраивает. Пока устраивает.

– Побеги были?

Николай кивнул. Я вопросительно посмотрела на него.

– Успешный один. Остальных привозили обратно. Мертвых. В живых никого не оставили. Тела привозили в виде показательного примера, чтобы другим было неповадно.