Олимпийские игры. Очень личное - Елена Вайцеховская

У мормонов культ семьи, и в связи с этим женщины, как правило, не работают, а воспитывают детей. Пятеро, шестеро, семеро детей – довольно привычное для мормонов дело. А вот если у тебя один – это странно. Мормонская церковь всем помогает. Правда, в обмен на преданность религии. Кстати, хочу развеять один из стереотипов – многоженство запрещено! Его отменили еще в самом начале прошлого века.

Настоящие мормоны должны носить гарментсы. Гарментс – предмет жесткого стеба для немормонов и священная вещь для мормонов.

Гарментс – нижнее белье. Должно закрывать тело от плеч до колен и ни при каких обстоятельствах не может быть снято (при стирке используется другой, чистый комплект). Соответственно, гарментсы обеспечивают отсутствие откровенной одежды в гардеробе, тем самым женщины выглядят всегда скромно и невызывающе. Короткие юбки или декольте абсолютно неприемлемы, если ты мормон. По легенде, гарментс защищает тело от различных недугов, пожаров, катастроф и землетрясений. Самое пикантное, что и занятие любовью у мормонов протекает тоже в гарментсах. Для этого на них существуют специальные клапаны…»

Нетрудно себе представить, сколь сильным потрясением для исконного населения Юты стала Олимпиада.

* * *

А вот началось все плохо. Просто отвратительно. Визит к лыжникам прошел удачно. Руководство сборной сделало исключение для «Спорт-Экспресса», хотя официально посещение команды было журналистам запрещено. Мы провели день в домике у гонщиц, угостились чаем и какими-то домашними вкусностями, которые мастерила у плиты мама Юлии Чепаловой. Сделали интервью с Олей Даниловой, и, уже прощаясь, я заметила возле домика вернувшуюся с тренировки Наташу Масалкину. Беседовать с ней было уже некогда, и, просто помахав спортсменке рукой, я заторопилась к машине.

А на следующий день в пресс-центре появилась информация: «Всемирное антидопинговое агентство (WADA) информировало Международную федерацию лыжных гонок (FIS) о том, что вторая проба российской гонщицы Натальи Барановой-Масалкиной дала положительный результат на эритропоетин (ЕРО). В соответствии с правилами, спортсменка на два года (до 17 февраля 2004 года включительно) отстраняется от участия во всех официальных соревнованиях, в том числе и в Олимпийских играх.

Внесоревновательное тестирование Барановой-Масалкиной было проведено во время тренировочного сбора в австрийском Тауплиц-Альме 18 января этого года. После того как результат первой пробы был подтвержден повторно, FIS поставила в известность МОК и Олимпийский комитет России».

Еще более неожиданным оказался комментарий руководителя российской олимпийской сборной Виктора Маматова, которому я позвонила, едва прочитав пресс-релиз.

Дежурно уверив меня в том, что перед выездом в Солт-Лейк-Сити вся лыжная сборная проходила допинг-тестирование и все пробы были чистыми, Маматов вдруг сказал:

– Масалкиной в Солт-Лейк-Сити нет и не было. Ее вообще не собирались включать в состав. А то, что ее имя значится среди участников Игр, ничего не значит – в компьютеры были заранее заведены фамилии более трехсот человек резерва…»

Вранье давно и очень хорошо знакомого мне чиновника было настолько откровенным, что я потеряла дар речи. Попыталась объяснить:

– Виктор Федорович, вы неправильно поняли мой звонок. Я звоню вам в частном порядке не как журналист, а как человек, для которого Россия – своя страна. Или, если хотите, как спортсмен – спортсмену. И пытаюсь дать вам возможность с наименьшими потерями выбраться из той задницы, в которой вы в данный момент находитесь. Но для этого мне нужно знать правду.

– Мне нечего добавить, – сухо сказал Маматов.

– Можно привести в газете ваши слова насчет Барановой-Масалкиной? – я уже не скрывала сарказма.

– Да, конечно.

Вечером в главном пресс-центре состоялась конференция, на которую российское руководство опоздало минут на сорок. Больший позор трудно было себе представить. Словно не понимая, зачем они пришли и каких объяснений от них ждут, чиновники олимпийской сборной превратили мероприятие в паноптикум. Сначала пресс-атташе Олимпийского комитета поведал аудитории о деловой активности своего непосредственного начальника Леонида Тягачева и его хороших отношениях с первыми лицами страны. Сообщил, что менее чем за год пребывания Тягачева на посту руководителя ОКР подписано более двадцати пяти контрактов о сотрудничестве с различными банками и компаниями.

Тему подхватил Маматов, заверивший, что с улучшением финансового обеспечения отечественный спорт шагнет еще дальше вперед. Руководитель спортивной делегации сообщил, что в Америку прилетели сто двадцать шесть тренеров и около сорока административных работников. Упреждая вопрос о солидном корпусе этих самых работников, Маматов заявил, что последние сборы почти все спортсмены проводили за рубежом, и их надо было встречать-размещать. Он похвалил Олимпийскую деревню в Солт-Лейк-Сити, питание и т. п., но выразил несогласие со средствами массовой информации США, которые предрекли России лишь пять золотых медалей и шестое общекомандное место.

На вопрос о Барановой-Масалкиной Маматов совершенно неожиданно заметил, что журналисты просто извратили его слова. Мол, лыжница была в расположении команды, но теперь ее отправили домой, причем ради ее же блага – чтобы уберечь от стрессов…

Подчеркнув, что история с лыжницей – это так или иначе частный вопрос, Маматов призвал прессу «помочь олимпийскому движению» и поднять вопрос об участии в Играх так называемых астматиков.

– Нам было доложено, что восемьдесят процентов участников Игр больны астмой! – воскликнул руководитель делегации. – Причем астматики выигрывают у здоровых. ОКР несколько раз писал об этой проблеме в МОК, во Всемирное антидопинговое агентство, но безуспешно. У нас в команде астматиков нет, но, оказывается, они есть среди великих, – истерично взывал он с трибуны…

В офис «Спорт-Экспресса» мы вернулись злые как собаки. Было жаль почти трех часов совершенно бездарно потраченного времени и до слез обидно, что Олимпиада, которую так долго ждали, начинается столь печально. Вспомнили и дурацкий рейс, с которого, если верить приметам, все началось, и ерундовую, но крайне неприятную деталь, которая имела место, когда прибывший в Солт-Лейк-Сити уже бывший президент МОК Хуан Антонио Самаранч передавал олимпийский огонь мэру города. Едва градоначальник взял факел в руки, огонь неожиданно погас, и его пришлось вернуть к жизни обычной, заедающей на морозе зажигалкой, которая обнаружилась у кого-то из мэрской свиты…

Олимпийскому турниру фигуристов было суждено стать в Солт-Лейк-Сити одним из наиболее посещаемых. Об этом говорили не только данные о продаже билетов, но и распространенный в пресс-центре релиз, извещавший журналистов, что для прохода на ледовый стадион билеты (число которых было весьма ограничено) потребуются и им тоже.

На подходе к катку за два дня до начала соревнований ничто, впрочем, не предвещало суматохи – официальные тренировки спортсменов хоть и начались, но далеко не все сильнейшие приехали в Солт-Лейк-Сити заранее. Но надо было учитывать характер американцев, умеющих, как никакая другая нация, создать проблемы на ровном месте.