Мамай. История "антигероя" в истории - Роман Почекаев

Таким образом, даже отрицая некоторые построения российских историков, их татарские коллеги в полной мере следуют созданному ими стереотипу о Мамае как узурпаторе, посягавшем на жизнь ханов — собственных ставленников. Следовательно, образ Мамая как антигероя оказался весьма убедительным.

Как мы убедились, разные мифы о Мамае и его деятельности возникали в различные эпохи — от времени сразу после его гибели до недавнего прошлого. Однако мифы о нем не менее успешно создаются и сегодня. Их творчеством активно занимаются некоторые историки (в том числе и лица, имеющие ученую степень) и в особенности публицисты. Свою задачу современные мифотворцы видят либо в привлечении внимания к самим себе, либо в безоговорочной поддержке уже существующих мифов с помощью «вновь открытых фактов». Но если ранее историки хотя бы давали себе труд проанализировать сведения источников, лишь истолковывая их по-своему, то их достойные продолжатели даже не дают себе труда изучить какие-либо работы — они строят свою позицию на домыслах и «сенсационных открытиях», источник которых остается для всех тайной за семью печатями.

В отличие от вышерассмотренных мифов, так сказать, концептуального характера (задачей которых было формирование и обоснование образа Мамая как главного врага Руси), эти мифы носят как бы «вспомогательный» характер, поскольку призваны служить дополнительными аргументами в пользу прежних, «основополагающих» построений. Например, в подтверждение мифа о Мамае как узурпаторе и сепаратисте современные авторы создают собственные версии о его происхождении.

Так, Л.Н. Гумилев вывел генеалогию Мамая от Сачабеки, предводителя рода кият-джуркин — дальнего родича Чингис-хана и его неудачливого соперника в борьбе за власть, в этой борьбе и погибшего: Чингис-хан обвинил его в измене и приказал задушить.[508] Для такой версии нет никаких оснований — если не считать, что и Сача-беки, и Мамай принадлежали к монгольскому клану («кости») киятов. Однако такая генеалогия блестяще укладывается в образ Мамая, созданный Л.Н. Гумилевым и его последователями: образ врага (причем потомственного!) потомков Чингис-хана и возглавляемой ими Золотой Орды, а следовательно — и русских князей, являвшихся верными вассалами золотоордынских ханов-Чингизидов. Мамай якобы мстил Чингизидам за то, что их предок Чингис-хан в свое время расправился с его предком Сача-беки! Тот факт, что Мамай в течение всего своего пребывания у власти возводил на ханский трон своих ставленников из рода этих самых Чингизидов и всю жизнь посвятил борьбе за объединение Орды, в эту концепцию не вписывается, а потому Л.Н. Гумилев и его сторонники его попросту игнорируют. Они предпочитают уверять читателей в существовании 200-летней вражды на каком-то прямо-таки «генетическом уровне» между потомками степных вождей XII в. И это — несмотря на то что Мамай и его роственники-кияты жили и действовали в совершенно другом государстве, имели тесные семейные связи с ханским домом и даже соотносили себя с ним (вспомним, например, эпизод с Ак-Бугой киятом, который причислял себя к ханскому роду)!

Версия Л.Н. Гумилева при всей ее натянутости и тенденциозности тем не менее не опровергает монгольского происхождения Мамая и даже его родства с домом Чингис-хана. Зато другие авторы в этом вопросе идут гораздо дальше, давая волю своей фантазии и неким логическим построениям.

Так, А.А. Шенников предложил весьма экзотическую версию происхождения Мамая. Он посчитал почему-то, что его предок был «либо монгол из числа киятов, приставших к меркитам, либо меркит, каким-то путем присвоивший родословную одного из этих киятов». При этом исследователь опирается на русскоязычный источник XVI в. — «Родословец Глинских князей», посчитав, что упомянутый в нем «царь Токтоспа» — это искаженное имя меркитского вождя XII в. Токтога-беки, тоже в свое время боровшегося с Чингис-ханом и погибшего в бою с его войсками.[509] Впрочем, эта версия, основанная лишь на приблизительном сходстве имен, уже была признана исследователями неубедительной.[510] Э.С. Кульпин, доктор философских наук из Москвы, пошел еще дальше, посчитав Мамая чжурчженем — выходцем из северокитайского государства Цзинь, разрушенного, кстати говоря, Угедэем, наследником Чингис-хана, еще в 1234— 1235 гг. При этом исследователь ссылается на «Памятник Куликовского цикла» — «Сказание о Мамаевом побоище».[511] В самом деле, в «памятниках» (правда, в «Задонщине», а не «Сказании…») присутствует этноним «хинове», однако применительно не только к Мамаю, но и ко всем татарам.[512] Почему Мамай и его подчиненные для автора «Задонщины» — «хинове», для нас, честно говоря, остается загадкой. Впрочем, если мы вновь обратимся к исследованиям «Задонщины» и в особенности к рассмотрению этого произведения как подражания «Слову о полку Игореве», то увидим, что это загадочнее слове «хинове» («хинова») встречается в «Слове…» трижды. Исследователи высказывают разные предположения о его этимологии, но на сегодняшний день преобладает мнение, что это не что иное, как обобщающее понятие народов, враждебных Руси; возможно, впрочем, оно некогда обозначало и конкретный народ — например, «кунов», т. е. половцев-кипчаков.[513] Тем не менее упоминание Мамая с эпитетом «хиновин» подвигло Э.С. Кульпина на создание собственной концепции о его происхождении, также обосновывающей его образ как «врага Руси и Золотой Орды». Якобы, являясь выходцем из Китая, Мамай в Орде был чужаком, а потому вознамерился захватить Русь и создать на ее территории собственное оседлое государство, поскольку и сам, будучи китайцем, являлся носителем оседлых традиций.[514] Что же, такое намерение и в самом деле приписывалось Мамаю в «памятниках Куликовского цикла»[515] и, как мы предположили выше, в слухах, распространявшихся на Руси перед Куликовской битвой. Соответственно, мифологический характер этого сообщения не подлежит сомнению, равно как и тенденциозность самого источника. Тем не менее Э.С. Кульпину оно представляется вполне достоверным, поскольку прекрасно вписывается и его концепцию о взаимоотношениях Руси и Орды. Непопятно, правда, почему Э.С. Кульпин не посчитал Мамая еще и византийцем — ведь в тех же «памятниках Куликовского цикла» бекляри-бек фигурирует не только как «хиновин», но и как «еллин», т. е. в буквальном смысле — грек…