Невыносимые. До порога чужих миров - Ирина Лазаренко

Вернувшись с охапкой сосновых ветвей для лежанки, Тахар застал эльфа за весьма странным занятием и в первый вздох даже глазам своим не поверил.

– Ты что с элем делаешь, нелюдь ушастый?!

– Грею, – подтвердил увиденное Элай.

Бросил в котел несколько листов мяты, найденных в котомке Тахара, потом – горсть молодых шишек, сорванных с ближайшей ели. Маг разложил лапник в нескольких шагах от костра, вытер о штаны ладони, испачканные смолой.

– Ладно, Элай. Хочешь отравиться – демон с тобой, только котелок вымоешь перед тем, как это пить.

– Я не буду это пить, – невозмутимо возразил Элай и ткнул пальцем в Алеру. – Она будет.

Алера от удивления даже трястись перестала.

– Знаешь чего, хочешь меня добить – пристрели в глаз.

– Почему в глаз? – не понял Тахар.

– Чтоб шкурку не испортить, – буркнула Алера, отвернулась и снова принялась дрожать.

– Вообще-то, я хочу тебя вылечить, – деловито заявил Элай. – Но если ты согласишься быть прикопанной в лесу, чтобы нам не пришлось тащить твой труп до ближайшей божемольни по такой жаре, – могу и пристрелить.

Тахар ткнул пальцем в котелок:

– Ты хочешь вылечить ее этим?

– Не верь, – простонала Алера, обхватывая себя за плечи. – Он меня всегда ненавидел и мечтал изничтожить. В котелке наверняка смертельный яд по эллорскому рецепту.

Элай мученически посмотрел в небо, словно хотел о чем-то спросить Божиню, потом медленно вдохнул и отчеканил:

– Это старое ортайское средство от застуды. Вы что, совсем уже? Тахар, если когда-нибудь тебя перекусит пополам ящер, мы вместо тебя подружимся с целителем, который знает про такие вот штуки и берет в дорогу полезные настойки, а не всякое барахло. – Эльф снял котелок с огня, зачерпнул варево кружкой, подошел к Алере, присел рядом: – Сама выпьешь или залить?

Алера жалобно посмотрела на Тахара:

– Он хочет моей смерти. Я знаю.

Маг колебался.

– Аль, – раздраженно заявил Элай и махнул кружкой, – ты либо сей вздох выпьешь это сама, либо я на тебя сяду и залью это тебе в глотку, тебе как удобней?

– Аль, по-моему, он не шутит.

Она вздохнула, взяла кружку, принюхалась. Пахло элем, мятой и хвоей. Удивительно.

Алера сделала глоток, выпучила глаза и едва не выплеснула из кружки всю оставшуюся там гадостную дрянь, но Элай тут же рявкнул, что пусть лишь попробует, и тогда оставшуюся в котелке гадостную дрянь он вольет ей в горло вместе с котелком. Алера с надеждой посмотрела на Тахара, но тот стоял, заложив руки за спину, и ничего не делал. Пришлось вздохнуть, зажмуриться и выпить варево быстрыми глотками, стараясь не дышать.

– Вот и молодец, – Элай потрепал ее по плечу, забрал кружку и поднялся.

Алера глотала воздух, слезы и ругательства.

– И что теперь? – спросил Тахар.

Его бы не удивило, если бы эльф демонически расхохотался и сказал, что теперь нужно найти нормального лекаря, но Элай лишь плечами пожал:

– Теперь пусть спит.

Как они уснули сами – потом не могли вспомнить. Сидели себе рядом с Алерой, которая никак не хотела засыпать, а хотела слушать истории и слова утешения, и друзья говорили, говорили, говорили с ней и возвращали на место одеяло, которое она все норовила сбросить. А потом, когда за деревьями покраснели от солнца луга и начали всхрапывать привязанные к молодым деревцам лошадки, – все трое незаметно для себя уснули.

* * *

Тахар проснулся среди ночи, будто от пинка. В ушах звенело, сердце колотилось, наваливалась вязкая черная жуть, перед глазами мельтешила мошкара, хотелось куда-то бежать. Маг поднялся на локте, несколько вздохов сонно таращился во тьму, потом попытался разогнать мошек и понял, что на самом деле их нет. Ужас сжимал голову, бился в висках, першил в горле.

«Магия», – понял Тахар.

Дикая, страшная, сумбурная магия. Рядом.

Очень осторожно он перегнулся через Алеру и ткнул Элая в бок. Тот сразу же открыл глаза, несколько вздохов пялился в насупленное тучами небо, потом повернул голову, нащупывая взглядом мага. Тахар приложил палец к губам и попытался объясниться знаками.

Эльф ничего не понял, кроме того, что творится неладное. Медленно потянулся за луком.

Тахар скривился (толку в этой темени от лука, да еще и со снятой тетивой!), потряс за плечо Алеру. Несколько вздохов, растянутых в вечность, она не хотела просыпаться, потом сразу села, оглянулась, уставилась на друзей. Тахар снова приложил палец к губам.

Эльф оглядывался, упрямо сжимая бесполезный лук. Верно, даже не понял, что он в руке, или забыл, что снята тетива.

Ни он, ни Алера не чуяли той жути, которая отдавалась зудом в висках Тахара, а он все оглядывался по сторонам, хотя пасмурная ночь была невозможно темна. Руки мага начали плести заклятие спешки, потом он сбился и стал взамен выплетать Сеть – и в этот вздох заржали, захрипели скрытые темнотой лошади, привязанные к молодым деревцам.

Друзья вскочили, переглянулись – куда бежать, к лошадям или наоборот? Каждый что-то схватил, даже не поняв этого, – котомки, мечи, колчан… Что делать?

В испуганное ржание ворвался торжествующий вопль-рев, и топанье копыт, и фырканье, и треск дерева, и еще один рев, и хруст, и крик. В темноте ничего не было видно, кроме метания темных теней.

Тахар схватил друзей за руки.

– Оборотень! – выдохнул придушенно.

Ему поверили сразу и без дурных вопросов («А что, они правда есть?»), которые непременно задали бы в другое время. И сделали единственное, что можно сделать, когда на опушке оборотень рвет лошадей – развернулись и помчались, сломя голову, в пизлыкский лес, в ночи не видя, не понимая и не желая знать, какие там сосны темные и какие не темные.

Хотя оборотень, в общем, не собирался нападать на этих людей: как ни малы ортайские лошадки, а мяса в них уж куда больше, к тому же они не отмахиваются острыми железками и за привязанными лошадками бегать никуда не надо. И вообще, одной-единственной коняшки оборотню бы с лихвой хватило, чтобы обожраться на несколько дней вперед, а двух других вообще не обязательно было рвать.

Но очень уж они шумели.

* * *

Друзья остановились лишь тогда, когда сил бежать уже просто не осталось. Перешли на шаг, сгибаясь, добрели до ближайших деревьев, постояли, тяжело дыша, и дружно сползли на слой сухой хвои.

– Ну… – через какое-то время смог произнести Элай, – от оборотня мы ушли. Вопрос в том… сколько еще их шляется по этой чаще.

Алера повернулась на спину, посмотрела вверх. Кроны деревьев тут были такими густыми, что полностью закрывали небо. Непонятно, сколько времени осталось до утра, или, быть может, оно давно уже наступило, потому что они бежали очень-очень долго и просто утро никак не может добраться до лесной чащи, у которой свое небо из плотной листвы, быть может, оно не доберется сюда никогда, потому что под небом из плотной листвы не бывает рассветов.