Авиатор: Назад в СССР 2 - Михаил Дорин

Деревенские дома бревенчатые, но аккуратные. Видно, что после зимы многие хозяева немного подкрасили ставни и наличники на свои окнах. Из одного двора вещала радиостанция «Маяк» о начале нового часа.

— Сергей, а что ты про табличку «Клуб» говорил? Что там с ней стало? — спросил Нестеров.

— Нормально всё. Думаю, что новую повесили. Старую-то вы использовали, как щит.

— Мда. И как это Ребров ещё не в курсе этого...

Я не удержался и слегка посмеялся. Даже не могу представить себе монолог комэска, если бы ему доложили об этом событии.

У реки нас ждали Новиков и тот самый инструктор, который вчера подходил к курилке.

Ждали, это ещё слабо сказано. Офицеры жаждали испить живительной воды, дабы восстановить силы после вчерашнего употребления. Хотя, скорее всего, злоупотребления. Судя по величине тканевой авоськи с пустыми бутылками, вчера было весело.

— Давай скорее, Родин, золотой ты мой! — тянул руки к мешку на моей спине Новиков и вытаскивая оттуда стеклянную бутылку «Жигулёвского». — Ооо! — заревел Валентинович, когда испил из этого живительного источника.

— Валентиныч, пацана не пугай, — сказал местный инструктор. — Как зовут?

— Сергей, — ответил я и пожал протянутую мне руку.

— Валера, ну а точнее Валерий Алексеевич. Второй курс?

— Да.

— Снимаю шляпу перед твоими успехами. Ты ж самолёт в прошлом году посадил в поле?

— Повезло. Ну и инструктор неплохой у меня был просто, — сказал я, на что Нестеров весело рассмеялся.

— Ну, Николаич у нас такой. Всех выпускает. Никого не списывает и все у него вылетают на «отлично». Не было ещё проколов ни с кем? — спросил Валерий Алексеевич.

— Вот с тобой бы прокололся точно, попади ты ко мне на крайнем курсе, — подстрекал его Нестеров.

Швабрина я не обнаружил. Новиков сказал, что Иван Фёдорович решил не вставать так рано. Он спал беспробудным снов в палатке «Памирке», стоявшей недалеко от места вчерашнего застолья. Такие обычно используют альпинисты для восхождения.

В мои обязанности на этом празднике входило осуществлять подготовку костра и шампуров. Но это всё прекрасно совмещалось с моим наблюдением за рыбной ловлей.

Алексеевич рассказывал Новикову и Нестерову какие-то секреты приготовления прикормок и как их потом использовать. Начал он с «Геркулеса».

— Ошпарил кипятком, водичка стекла и замешиваем бурду...

— Тесто ты хотел сказать? — перебивал его Нестеров.

— Пускай тесто. Так вот, если бурда жиденькая, то манку добавить бы надо.

— А жмых можно? — спросил Новиков.

— Ну, или жмых. Вещь будет во такая! — сказал Алексеевич, показывая кулак с большим пальцем. — Можно на газетку ошпаренные хлопья выложить и на подоконник на солнышко. Пучок на крючок и рыбачим.

На мой совершенно сторонний взгляд — чё за бред! Однако, рыба на такую наживку шла у офицеров очень хорошо. Вот что значит грамотно подойти к делу.

— Так ну теперь давай я, — сказал Новиков, готовясь закинуть крючок с блесной.

— Валентиныч, только... погоди... ну вот опять, — разочарованно произнёс Нестеров. — Я ж тебе всегда говорю — закинул и контролируй катушку.

— Блин, опять «борода», — сокрушался командир звена над копной лески вокруг рыболовной катушки.

Скоро на кирпичах появились первые шампура, а котелок висел на треноге над другим костром. Для поддержания весёлой атмосферы одного пива и других горячительных напитков было мало. Так, что рядом со мной играли песни из радиоприёмника «Ленинград-002». Пока Николаевич чистил рыбу для ухи, отойдя подальше, Новиков продолжал свои попытки выловить хоть одну рыбку.

— Ну погоди, Валентиныч. Не тяни, не тяни, — успокаивал его Валерий Алексеевич.

— Да ты не видишь, что упёрлась, — не унимался командир звена. — Чего церемонится с этой рыбой!

— Грубая снасть, блесна большая. Да и леску ты толстую взял...

— Да отвали Алексеевич. Вон... уже у... берега почти, — натягивал леску Новиков.

Пока у берега продолжала бороться за свою жизнь рыба с двумя большими дядями, из палатки вылез свеженький Швабрин.

— О, Родин. Давай, давай, я уже проголодался, — небрежно сказал он.

— Иван Фёдорович, вы соизволили проснуться? Завтрак в постель вам или сами сходите за ним? — спросил я.

— Не хами! Знай, место своё, — резко сказал он, вытягиваясь вверх.

— Место своё знаю. Вам бы тоже не мешало поработать. Все что-то делают — рыбу ловят, чистят, жарят...

С берега доносились различные крики.

— Нагружать надо говорю! — рычал Новиков, вытягивая удочку. — Вот... сейчас.

— Снасть сильно нагружаешь, говорю, — переубеждал его Валерий Алексеевич.

— Ты меня напрягать вздумал. Ох, Родин не зли меня, — сказал Швабрин, разворачиваясь лицом к нашим рыбакам на берегу. — Разговорился ты что-то..., — прервался Иван Фёдорович.

— А что будет? — спросил я, но вместо этого увидел падение назад в траву старшего лейтенанта.

Первым подбежал Новиков, и начал хлопать по щекам Швабрина. Тот не отключился, но был в своеобразном нокауте и не понял, что произошло.

— Я ж говорил, не перегружай, Валентиныч, — негодовал Алексеевич, помогая подняться Швабрину. — Вань, ну как?

— Да я не понял... ничего. Повернулся и уже на земле. Голова заболела только. А чего произошло-то?

Мужики начали смеяться и показывать на красный отпечаток на лбу Швабрина. Оказалось, что рыба близко подошла к берегу, а Валентинович так тянул, что блесна вылетела из пасти чешуйчатого создания и прилела точно в лоб старшему лейтенанту.

Нестеров, который чистил рыбу чуть дальше от лагеря и не видевший момента этого выстрела, смеялся долго и подкалывал Швабрина весь день. Особенно, когда на траве расстелили брезент и накрыли стол. Шашлык был пожарен, уха сварена, а принесённый алкоголь охлаждён в воде.

— Это всё желчь в тебе сидит твоя, Ваня. Сейчас вот жизнь тебя по лбу и щёлкнула, — сказал он, разливая коньяк по стопкам.

Мне предложили, но я отказался. Вишнёвый компот был приятнее, чем благородный напиток «Аркадия».

— Стопки сам делал, Алексеевич? — спросил Нестеров, восхищаясь самодельной тарой. — С НУРсов снимаешь?

— Борька, знакомый твой, дал, чтоб в походы я ходил. Колпачки от С-5 стырил для меня.

История про эти колпачки в Афгане уже будет пересказываться и прочно войдёт в списки военных баек. И пока неуправляемые ракетные снаряды или НУРсы будут оставаться в достаточном количестве, это будет одним из самых любимых видов посуды.

Наевшись