Вурдалак - Майкл Слэйд

Тейт взяла Цинка за лацкан, заглянула к нему под пальто и нарушила холодное молчание вопросом:

— А где красный мундир?

— Дома, в шкафу, — ответил Цинк. — В нафталине.

Они вышли из терминала. Метель бушевала вовсю. В лицо летел снег, густой мелкий и колкий, точно песок. Ветер вздувал одежду Цинка, словно корабельные паруса, волосы инспектора побелели и облепили голову. Сильный северовосточный ветер с воем заносил следы, едва те появлялись на снегу, которого намело уже на два дюйма.

— Сможете вести машину? — прокричал Цинк сквозь ветер.

— Дружище, рейс выбирала не я, а вы, — прокричала Тейт в ответ. — Мне нужно успеть в город к очень важному звонку. Придется рискнуть. Видимость обещали два фута.

Шоссе № 95, соединявшее Род-Айленд с соседним штатом, оказалось закрыто: перевернулся грузовик с прицепом. По магистрали US-1 можно было двигаться только со скоростью двадцать миль в час из-за порывистого ураганного ветра, грозившего опрокинуть машину Тейт. По ветровому стеклу барабанила ледяная крупа. Свет фар, отражаясь от снега, мешал видеть дорогу. Вскоре они наткнулись на затор: шесть автомобилей полностью блокировали проезд.

— Бесполезно, — сказала Тейт. — Не метель, а настоящая белая мгла! Что это там с вашей стороны, съезд?

— Ни черта не вижу, — ответил Цинк.

— Может, свернем, пока с нами никто не поцеловался? Что скажете?

— Согласен.

Но это оказался не съезд, и машина скатилась с дороги в сугроб. Под днищем послышался скрежет металла по льду.

— Не было печали, черти накачали, — вздохнул Чандлер. Кэрол Тейт улыбнулась:

— Слава богу, машина казенная. Чандлер рассмеялся:

— Да. А я, слава богу, не плачу налоги.

В салоне запахло выхлопом, и они поняли: началось. Тейт решила выйти из машины, взглянуть, что случилось, и порыв ветра едва не сорвал дверцу с петель. В салон полетел снег. Цинк оглянулся и в красном свете задних фонарей с трудом различил Кэрол, качавшую головой. В машине уже выстыло.

— Расплющило глушитель, — сообщила Кэрол Тейт, вновь забираясь в автомобиль и выключая мотор.

— Если печка не будет работать, мы замерзнем.

— А если будет — отравимся, — ответила американка.

— Вы всегда так принимаете туристов?

— Нет. Обычно мы устраиваем для них пешую экскурсию по штату, что я и собираюсь сейчас сделать.

Выйдя из машины, они попали прямехонько в лапы к грубияну-ветру, который тотчас принялся швырять снегом им в лицо. Всякий раз, как Чандлер щурился, крутящийся водоворот крошечных хлопьев принимал новые причудливые и зловещие формы. «Снежные призраки», — подумал инспектор, чувствуя, как лицо коченеет на морозном ветру. Казалось, метель вобрала в себя всю злобу мира.

— Идемте, — крикнула Тейт. — Если я ничего не путаю, впереди должен быть мотель.

— Я ни черта не вижу!

— Тогда положитесь на мое чутье.

Пробиваясь сквозь яростный ветер, гнавший густую поземку, они вышли к мотелю у пруда. Видимость была нулевая, и не наткнись Тейт на рекламный щит, они прошли бы мимо. На стоянке кто-то бросил снегоочиститель. Безумный ветер хохотал под стрехами. Кэрол рывком открыла дверь.

— Вы, ребята, привидения или люди? — спросил человек за конторкой, глядя на Цинка и Кэрол, белых с головы до пят.

— Нам нужны две комнаты, — сказал Чандлер, топая ногами, чтобы стряхнуть снег с ботинок.

— Боюсь, вам не повезло, приятель. Таких, как вы, здесь уже полно. Осталась только одна свободная комната.

— Кроватей две? — спросила Тейт.

— Нет, одна двуспальная. Но, ясное дело, похуже, чем во дворце.

— Видели-видели, на ночном канале, — засмеялась Кэрол. — «Это случилось однажды ночью» — так, кажется?…

— Я похож на Кларка Гейбла? — поинтересовался Цинк.

— Угу. Вы оба лопоухие. — Тейт достала из кармана шубы монету. — Орел или решка? Кто проиграет — спит на полу.

Комната оказалась маленькая, но уютная, с камином. Половицы держались не на гвоздях, а на шпонках. Стены украшали виды Новой Англии — сельские пейзажи, переливающиеся всеми красками осени. Снаружи разъяренный ветер штурмовал окна. Пока Тейт разжигала огонь, Чандлер спустился вниз и купил бутылку вина. Когда он уходил, управляющий подмигнул ему и понимающе улыбнулся.

Вернувшись, Цинк обнаружил, что Кэрол во фланелевой клетчатой рубашке и джинсах растянулась на полу перед весело потрескивающим огнем. Она лежала на боку, подперевправой рукой подбородок, и линии ее тела плавно спускались в глубокую долину у талии, чтобы затем круто взмыть, очерчивая бедро.

«Спокойно, мальчик, — подумал Чандлер, — поездка чисто деловая».

— Ну, — сказала Тейт, когда канадец откупорил вино, — о ком поговорим сначала? О Розанне Кийт или о Рике Хайд?

— О Кийт, — ответил Цинк, наполняя вином принесенный из ванной пластиковый стакан и передавая его Кэрол.

— Ваше здоровье! — Тейт пригубила вино. — С чего начать?

— С ее прошлого, — ответил Чандлер, устраиваясь рядом с ней перед огнем и расслабляясь в тепле.

— Розанна происходит из старинного род-айлендского рода. Некий Кийт значился среди тех, кто в 1636 году бежал с Роджером Уильямсом из массачусетского Салема, чтобы основать колонию в Провиденсе. Состояние Кийтов наживалось поистине веками.

— А ее отец и мать? Что они?

— Ее отец, Енох Кийт, родился в 1924 году, если не ошибаюсь. Мои записи остались в машине. Он унаследовал капиталы Кийтов, сосредоточенные в Ньюпорте — это несколькими милями южнее — и поместье Кийтов, там же. В восемьдесят четвертом старик умер, и с тех пор за домом присматривает Общество охраны памятников архитектуры. У Еноха была сестра, на два года моложе его, Елена. О ней потом.

Отец Еноха занимался антрепризой — варьете, нью-йоркские и лондонские театры, первые голливудские фильмы. В молодости сам Енох подвизался при нью-йоркской сцене. Там в 1950 году — опять-таки, если мне не изменяет память — он познакомился с актрисой и женился на ней. В пятьдесят третьем она родила ему ребенка, девочку, которую назвали Розанной, а в пятьдесят пятом умерла от рака.

— Розанна — единственный ребенок? — спросил Чандлер.

— Может быть. А может, и нет, если верить свидетельским показаниям, данным на прошлогоднем судебном разбирательстве.

— Что за разбирательство?

— Попытка опротестовать завещание Еноха Кийта. Цинк снова наполнил стаканы.

— Ходят слухи, — сказала Тейт, — что физическое и психическое здоровье многих поколений Кийтов оставляло желать лучшего. И мужчины, и женщины страдали наследственной скрытой шизофренией. Вдобавок женщины из рода Кийт периодически награждали своих сыновей гемофилией, которой болеют только мужчины. Но это вы наверняка знаете.