Запретные практики - Ирина Мясникова

В аэропорту их встретили два весёлых аборигена на отдельном микроавтобусе. Они радостно улыбались приезжим и постоянно пританцовывали. Танцевали постоянно: и когда загружали чемоданы, и когда ехали, правда, пританцовывали уже сидя, и когда разгружали чемоданы в отеле. Говорили аборигены по-испански, так что ни Люська, ни Панкратьева не поняли ни слова, только радостно улыбались в ответ. Панкратьева выдала танцорам чаевые, и те изобразили напоследок особенно зажигательный танец.

Отель всей компании очень понравился, расселили их моментально, номера оказались просторные и в то же время очень уютные. Как ни странно, смену часовых поясов Панкратьева с Федькой перенесли совершенно спокойно. Проспали только весь первый вечер.

Наутро, когда они вышли к завтраку, их очень удивило предложение официанта выпить шампанского.

– Ничего себе, Люся, ты скромный отельчик нашла. Такого я еще не видела, чтоб шампанское на завтрак! – удивилась Панкратьева, но от шампанского не отказалась.

Конечно, она сразу вспомнила фразу: «с утра шампанское пьют только аристократы и дегенераты», но фраза была из старого советского фильма про старую советскую жизнь. Тогда шампанское вообще пили только на Новый год. При этом шампанским называлась дурно пахнущая дрожжами, сладкая шипучка сомнительного вкуса. А сейчас они как никак на другой континент прилетели к капиталистам со стажем, поэтому Панкратьева решительно отнесла себя к аристократам и попробовала шампанское. Шампанское оказалось вполне пристойным, но Панкратьева насторожилась. Как вообще после шампанского можно есть яичницу с беконом или овсяную кашу? Однако в скромном отельчике на завтрак подали не только яичницу и овсяную кашу. Размах шведского стола обрадовал всю компанию, особенно рыбная его составляющая. Панкратьева положила себе копчёного тунца с лимоном и креветок. Отдых определенно ей нравился всё больше и больше. Хорошо, что она послушалась Люську и поехала с ней.

– Погоди, – сообщила гордая собой Люська, – то ли еще будет! Мне говорили у них на ужин устрицы на льду и лобстеры дают.

– Вот это шведский стол, вот это «все включено»! Это вам не Турция! – ликовал Федька. – Интересно, а мне шампанского дадут?

– Тебе нет. А ну как привыкнешь по утрам шампанское пить, а нам еще за квартиру рассчитаться надо! – Панкратьева потрепала сына по голове.

– Опять на мне экономия. То ванну с пузырями не дают, то шампанского, – возмутился Федька.

Сразу после завтрака они отправились на пляж. Бирюзовый океан поразил Панкратьеву настолько, что ей захотелось сразу нырнуть туда и не выходить из воды до самого конца отпуска.

– Ань, – отвлекла ее от приятных мыслей подруга, – я тебе папуаса под пальмой обещала?

– Ну? – Панкратьева встрепенулась и завертела головой, разглядывая близлежащие пальмы.

– Глянь, прямо к нам бежит. Юрик зовут, фамилия Гвоздев. Хороший парень, один из наших постоянных клиентов.

– Людмила Владимировна! Какими судьбами? – К ним подбежал высокий широкоплечий детина в таких же как у Федьки цветных трусах до колен.

– Юрий, можете называть меня просто Людмила, а лучше Люся. Это я в офисе Владимировна. Познакомьтесь, это моя подруга – Анна Сергеевна Панкратьева. Она в отличие от меня большая начальница, ей без отчества никак нельзя.

– Очень приятно. – Юрий сделал с помощью своих цветастых штанов вежливый книксен. – Пойдемте к нам, мы тут с другом моим, вон он под зонтом дрыхнет, акклиматизируется.

– Пойдемте, – распорядилась Люська. – Вы ведь не возражаете, Анна Сергеевна?

– Нет, Людмила Владимировна, не возражаю, мне б главное поскорей в воду попасть, – ответила Панкратьева решительно направляясь к указанному Юрием зонту.

Под зонтом на лежаке лицом вниз спал здоровенный мужик. Плечи его свисали с обеих сторон лежака. Панкратьева поймала себя на том, что уставилась на его задницу. Однако американские психологи не зря едят свой хлеб! Задница у мужика была просто отличная. Круглая и аппетитная.

«Чего это такое со мной»? – мысленно удивилась Панкратьева, с трудом отводя глаза от попы в черных трусах.

Кроме замечательной задницы и обширных плеч у спящего мужика имелась еще и абсолютно лысая, бритая под ноль голова. Панкратьевой вдруг совершенно расхотелось идти купаться. В этот момент она поняла, что мужик проснулся и втихаря разглядывает ее одним глазом. Потом он вдруг вскочил, чуть не завалил огромный пляжный зонт, щелкнул пятками и отрапортовал:

– Тимонин Виктор Иванович – сторожевой пес!

Сказать, что Панкратьева удивилась, значит ничего не сказать. Она с трудом удержалась, чтобы не разинуть рот. Перед ней стоял тот самый человек, чей портрет уже почти два месяца висел на стене у нее в кабинете в аккуратной рамочке.

– Я знаю, – вежливо ответила Панкратьева, протягивая ему руку для рукопожатия. – Вы боретесь с мелкими и крупными расхитителями капиталистической собственности.

– Откуда знаете? – Тимонин бережно взял ее руку в свою, и Панкратьевой захотелось, чтоб он ее больше не отпускал. Рука у него была мягкая и прохладная.

– А у нее ваш портрет в кабинете на стенке висит! – сообщила Люська откуда-то из-за спины Панкратьевой.

Она тем временем уже вовсю руководила Гвоздевым. Тот расставил лежаки и подскочил к Панкратьевой, чтобы забрать у нее полотенца. Она отдала их ему и заметила, что борец с расхитителями по фамилии Тимонин уставился на ее грудь.

– Как это возможно? – спросил он явно с трудом отводя глаза от предмета наблюдения. – В смысле мой портрет у вас в кабинете?

Панкратьева усмехнулась и хитро прищурилась.

– А я вашу рожу свирепую в «Деловом Петербурге» приметила, и так она мне, знаете ли, понравилась, что я ее вырезала и поместила в рамку на стенке с надписью, что вы в качестве ИЧП «Опасность» охраняете мой кабинет.

– Типа злой собаки? – уточнил Тимонин.

– Точно, очень злой.

– А зачем?

– Ну я женщина незамужняя, считай беззащитная, вдруг кто придет и начнет на меня пялиться. – Она мельком глянула в сторону своей груди.

При этих ее словах Тимонин густо покраснел, а Панкратьева подумала, что зря она мужика подковыривает, вон сама от его задницы никак взгляд оторвать не могла.

– И часто приходят в смысле пялятся? – поинтересовался он.

– Да бывает. Сами знаете, в офисах полно всякой нечисти. Компаньона моего хотя бы взять. Он мало того, что пялится, так еще и норовит меня послать «туда не знаю куда, принести то, не знаю что». А с вашим портретом он как-то поосторожней вести себя стал, поутих, даже матом перестал на меня ругаться.

– А как вас все-таки зовут? – спросил Тимонин, выпуская ее руку.

– Ой, извините, я Аня, – представилась Панкратьева.

– Панкратьева она, Анна Сергеевна! – Гвоздев видимо посчитал своим долгом внести необходимые на его взгляд уточнения. – Большой начальник, ей без отчества никак.