С тобой и без тебя. Нежный враг - Лесли Локко

— Неужели это правда? — спросила его Амбер, улыбаясь. Воодушевление Макса оказалось заразительным.

Он пожал плечами.

— Кто знает? Какое это имеет значение? — Взмахом руки он попросил принести ему еще чашку кофе и продолжил.

Статья ссылалась на тот факт, что под поверхностью пустыни Сахары лежит достаточный запас соли, чтобы удовлетворить растущие потребности в соли в развитых странах. Проблема была даже не в качестве соли: а в том, чтобы извлечь ее из недр пустыни. Макс целый месяц листал и читал технические и научные журналы, знакомясь со всем, что хоть как-то касалось чертового вещества — и тогда решился на звонок. Он пригласил Танде Ндяи на свой праздничный вечер на Менорке. И именно тогда ознакомил его со своим планом. Идея в том, чтобы построить соляные копи мирового масштаба на месте старой шахты.

К счастью, эта идея тоже сразу же захватила Танде. Как заместитель министра по окружающей среде, он возьмется за получение разрешения на запуск проекта. Без лишнего шума он с ученым, который оказался его старым школьным другом, провел серию исследований. Они изучили методы, которыми пользуются шахтеры, — старательно рыли копи вручную и достигли лишь первого слоя соли, располагавшегося примерно на глубине одного метра под уровнем поверхности земли. Этот первый слой соли был довольно низкого качества, в ней много посторонних примесей, камней и песка. Слой соли среднего качества находится на втором уровне, на глубине метров двух. А соль наивысшего качества добывали из слоев, находящихся на глубине более десяти метров — чистая, белая, словно снежные хлопья. Лучшая из лучших. Искатели соли сначала опробуют слои, потом наймут людей, чтобы те через первый и второй слои добрались до третьего и разбили пласты на плиты такого размера, который подходил бы для транспортировки на верблюдах. Пластины соли грузили на верблюдов, но прежде добытчики их обязательно помечали своим символом. Социальные структуры вокруг добычи соли постепенно переросли в торговые.

— Но разве появление модернизированных заводов не разрушит традиционный образ жизни местных народов? — спросила Амбер.

Макс нахмурился.

— Что ж, это как раз-таки то, о чем ты должна будешь написать. В этой статье ты должна отразить все выгоды, которые они смогут получить благодаря модернизации. Боже мой, да ведь эти люди живут еще в Средневековье. Подумай, какие возможности у них появятся после этого!

Амбер так и подмывало напомнить Максу о том, какой у него был настрой, когда она собиралась поступать в университет, но она сдержалась.

— Что об этом думает Танде Ндяи? — спросила она спокойно.

— Он стоит перед большим выбором, — Макс пожал плечами. — Он в растерянности. Если он дает добро на этот проект — кстати, я не говорил тебе, что он скоро станет министром, — тогда ему придется сражаться с традиционалистами. Если откажется, то ему придется отвечать перед премьер-министром. Дело в том, что стране нужна модернизация. Он знает это, я знаю это… но все не так просто. И если мнение большинства общественности будет за проект, тогда у нас будут все шансы на успех.

— И ты считаешь, что маленькая статья сможет справиться с этим.

— Нет, но она положит этому начало. Нам нужны сторонники, конечно же… а такая статья, как эта, будет прочитана тысячами людей, правильными людьми. Когда они заинтересуются, заинтересуются и другие журналисты, и тогда снежный ком начнет постепенно нарастать. Я знаю, так обычно и происходит.

— А когда, эта… статья… должна быть готова?

— Чем раньше, тем лучше. Теперь послушай, как я все организовал.

Амбер откинулась назад и в изумлении слушала, как Макс обрисовывал план ее поездки, даты и встречу с Танде Ндяи у него дома в Бамако.

— Ты сам это все продумал? — было все, что она могла вымолвить, когда он наконец закончил. Макс в свою очередь выглядел очень довольным.

— Вообще-то, мы вдвоем занимались этим. Дело в том, что мы должны действовать как можно быстрее. Среди прочих дел в Восточном Берлине Танде говорил с немцами о ведущих промышленных отраслях и их развитии. Они не заостряли внимание на соляной промышленности, но мы дали им время — они обязательно заговорят об этом. Это победа, Амбер. Мы не можем ошибиться. — Амбер взглянула на него. Может быть, она впервые слышала страсть в голосе отца. Макс хотел во что бы то ни стало заставить этот проект работать. — Я знаю, о чем ты думаешь, — вдруг заговорил Макс. — Нет, я так не поступаю. Я воссоединяю людей; я не делец. Но я устал от этого. Устал от того, что все время играю роль посредника. Я хочу побыть хоть раз на передовых позициях, стать лидером. Хочу сделать что-нибудь реальное, значимое, что я смогу ощутить.

— Но ведь ты не тратишь время впустую… ты делаешь деньги.

— Деньги. Да, я делаю деньги. Это говорит во мне мое еврейское начало. — Амбер значительно посмотрела на него. — Нет, я не это имел в виду, я хотел сказать… мы… евреи… мы всегда плывем по течению, мы лишь устраиваем дела, мы средние люди. Мы вкладываем деньги в наши головы, образование, бизнес… в вещи, которые у нас никто не сможет отнять. Так говорил мой отец.

— Ты… ты никогда прежде не говорил о нем. Я ничего не знаю о дедушке, — замешкалась Амбер.

— Я и не предполагал, что ты знаешь о нем что-то, — тихо проговорил Макс, глядя на свои руки. У Амбер перехватило дыхание. — Как бы там ни было, теперь это все в прошлом. — Он поднял решительно и гордо голову и посмотрел на нее. — Поэтому… куда мне следует выслать билеты? Тебе домой?

— Куда ты собралась? — Похоже, Бекки никогда не слышала о Мали.

— В Мали, это в Африке.

— Зачем тебе это понадобилось?

— У меня там работа, нужно написать статью о пустыне. Ничего интересного. Как Чарли?

— О, прекрасно. Он сегодня в отъезде. Не помню, где именно. Париж, Милан… где-то в тех краях.

— Прекрасно! Я хотела сказать, может быть, раз уж так получилось, пойдем поужинаем, ты, я, Мадлен. Я выясню, когда она будет свободна от дежурства. — Амбер вовремя исправилась. Не то чтобы она не любила Чарли, просто он раздражал ее. Он был не тем мужчиной, который относился к своим привилегиям должным образом.

Они попрощались, и Амбер снова вернулась к кипе журналов, что так тщательно подбирал для нее Макс. Соль. Конечно же, провести выходные она планировала не над кучей журналов, но… Макс попросил ее, а он так редко просил ее о чем-то. Она чувствовала, что обязана помочь ему. Честно говоря, ей даже польстила эта просьба.

— Доктор Сабо. — Он наклонил голову. Мадлен медленно стала наливаться краской, пока брала чашку и несла ее к единственному свободному месту в маленьком кафе — напротив него. Ей удалось улучить момент и уйти из госпиталя попить кофе, потому что от пресной воды, что давали в здешней столовой, ее уже мутило. И тут она встречает его! Наступило молчание. Она не захватила с собой ни книги, ни газеты, ни даже заметок с историями болезней, которыми она могла бы заняться сейчас. Смотреть было некуда, кроме как на свою чашку. Она глотала обжигающий напиток, надеясь, что он не заметит ее отчаянного желания поскорее уйти отсюда. Ее не привлекала мысль о том, что ей придется провести еще пятнадцать минут в тишине напротив того единственного человека в мире, которому ей абсолютно нечего сказать. Минуты проходили. Мистер Лэингг пил свой кофе — черный, фильтрованный, заметила Мадлен совершенно случайно, — спокойно читая «Ланцет».