Скажи "Goodbye" - Мария Амор

Первые несколько дней одинокая де Нисс провела на диване, напротив телевизора, и смотрела один за другим подряд все свои обожаемые фильмы о любви: «Унесенные ветром», «Only you», «Бессонница в Сиеттле», «Один прекрасный день» (с бывшей подопечной — Мишель Пфайффер) и самый любимый — «Крутящиеся двери» с Гуинет Палтроу, каждый раз неопровержимо доказывающий Сашке, что от судьбы не уйдешь.

Обрыдавшись и вдоволь намаявшись неотвязными думами о собственной никчемности и невезучести, Александра все же восстала с дивана, и отправилась в Турцию вместе со всеми моделями агентства «Бетси» снимать новый каталог «Лорель» на фоне фотогеничного побережья Мармариса и Старого города Анталии. Большинство манекенщиц в вояже были намного моложе Александры, и вначале она чувствовала себя неловко среди этих веселых блондинистых девчонок и ребят, но потом к ней подсел Ярон, молодой красавец-атлет — ведущая модель агентства, и стал ее смешить, а если Сашку рассмешить, то она уже не в силах ни в чем отказать. Поэтому она согласилась поехать с ним гулять по городу. Повязала волосы большим пестрым платком Емилио Пуччи, на плечи накинула белый шелковый свитер, и вместе отправились прочесывать бутики Нецеля — самого дорогого района Мармариса, и хоть смеялись над подделками, Сашка все же не удержалась, и купила сумку с подозрительно огромной надписью «Moschino». В магазине «Картье» они разболтались с оказавшейся там русской продавщицей. Девушка Ира приехала из Екатеринбурга в Турцию на заработки, вышла тут замуж, и уже два года работала в этом магазине. Пока они там ошивались, зашла еще какая-то пара — толстый турецкий мужик и тоненькая девушка, и когда они ушли, Ира воскликнула:

— Ну дает! На прошлой неделе здесь этот же мужик с женой был!

Сашка засмеялась, и спросила, часто ли так бывает.

— Что бы тот же самый с разными женщинами, нет, — ответила Ира. — Но вообще здесь, в Турции, в основном мужчины покупают женщинам драгоценности. И я всегда догадываюсь, кто с женой, а кто с любовницей.

— А кому покупают лучшие украшения — жене или любовнице? — спросила Сашка.

— Жене, конечно, — пожала плечами Ира. — Разумеется, жене.

— Серьезно? — Сашка почему-то даже как-то немного обиделась, и встревожилась. — А почему? Казалось бы, жену можно уже и не обхаживать…

— Нет, тут другой расчет. Купленное жене как бы в семье остается, дочке пойдет, а любовнице — это на ветер, — наставительно говорила замужняя Ира. — Любовница — сегодня с ним, в завтра с его украшением к другому уйдет. Мужики это чувствуют, никогда любовницам не покупают, как женам. Женам выбирают и покупают, как себе…

Тут Ярон, который русского не знал, и никому ничего покупать не собирался, стал теребить Сашку, и пришлось прекратить столь познавательную беседу, распрощаться и пойти гулять дальше.

Сначала Сашке было лестно, что встречные женщины заглядывались на ее спутника, а потом она заметила, что он этим тоже наслаждается, и это стало нервировать. Выходы в народ с Нимродом, Шмуэлем или Максимом полностью приковывали внимание окружающих к ее персоне. Но так им и надо, всем этим мужикам, за то, что они, оказывается, дарили ей украшения хуже, чем женам, за это она теперь здесь с Яроном. И Ярону ничего не придется ей покупать.

Они посидели в кафе на набережной и полюбовались яхтами в марине. Когда-то Александра поплавала с одним своим приятелем на двухмачтовой яхте по Средиземному морю, и с тех пор возненавидела все парусные яхты и за этого приятеля, и за постоянный уход за капризной посудиной, и за то, что перед тем как спустить воду в унитазе, ее сначала приходилось долго накачивать насосом. Но зато с тех пор Сашка-мореплавательница навострилась производить ошеломляющее впечатление на мужиков рассказами о своих морских вояжах. И теперь она красочно описала Ярону, мечтавшему, как все мальчишки, о яхтах, и про бурю у берегов Гибралтара, и про волшебные Балеарские острова, особенно про Ибизу, где все одеты, как на Каннском фестивале, и про марины и казино Майорки. Ярон смотрел ей в глаза, забывая дышать, и Сашка чувствовала себя необыкновенной и интригующей.

А наутро вообще всю хандру как рукой сняло, и было весело и здорово. И на съемки она пришла в отличном настроении, полностью владея собой. И снимки вышли изумительные: Александра получилась такой, какую и требовал фотограф Стив — наивной и дерзкой одновременно. И он сказал, что никто бы больше так не смог. И Сашка сама это знала, и уже не чувствовала себя в этой молодежной компании переростком, а наоборот — взирала на молодежь сверху вниз, снисходительно, хоть и милостиво. Сначала её смущало, что она умудрилась, имея дома чуть ли не жениха, увлечься сразу двумя мужиками в одной поездке, но потом она строго сказала себе: «Что случается здесь, то здесь и остается», и все пошло чудесно. У Ярона было совершенно потрясающее тело Адониса (куда там даже Джорджу Клуни!.. уж не вспоминая о Максиме) и тот мальчишеский пыл, от которого Александра уже успела отвыкнуть за время связей с «перспективными» мужчинами, потому что пока они становились перспективными, они успевали утратить эту победительную увлекающую страстность. За это Сашка простила ему не только вульгарный браслет и крашеные волосы, но даже неподобающую мужчине самовлюбленность и изрядную меру глупости, и каталась с ним на джипе, а вечером ходила в ночной клуб и дискотеку. Но вместе с тем Александре льстило и внимание Стива, хоть тот был лысым и тощим, потому что тут дело было во всегдашней магии воздействия фотографа на модель, в его власти над ее образом, а тем самым и над ней. А их постель помогала Александре утвердиться в себе. В жизни Сашка была мягкой, податливой и легко управляемой, но каким бы талантливым и каким бы доминирующим ни был мужик, в конце концов он оказывался с ней в ситуациях, в которых он становился от нее зависимым, и это было самым главным, ради чего, наверное, она и шла на близость. А для съемок их связь была благотворна по профессиональным мотивам.

— Это не какие-нибудь конкретные блага, я не из тех, кто залезет в койку ради участия в съемках, — объясняла Сашка Мурке по телефону, но больше самой себе. — Тут дело в какой-то особой атмосфере, которая возникает между фотографом и моделью-любовницей, отчего потом и выходят такие потрясные снимки.

— То есть, ты принесла себя на алтарь искусства?

— Вот будешь смеяться, а в некотором смысле именно так. Мы с ним вместе, именно вместе, создали потрясающую художественную серию, ты не поверишь!

— Просто Пигмалион и Галатея!

— Никакой не пигмалион, высоченный мужик, и все, что надо, тоже в полном порядке! Но главное, что я была полностью удовлетворена, впервые в жизни, и как женщина, и как человек искусства!

— А как же Максим?

— А при чем здесь Максим? — оторопела Сашка. — От него не убудет.

— Ну, Сашка, ты даешь!

— Даю. Ведь я же не замужем, — с самой малой толикой простительного ехидства сказала Сашка. — И вообще, пора признаться самой себе, и всем окружающим, что я, по-видимому, не способна хранить верность. Или, во всяком случае, я еще не наткнулась на такого мужика, который бы этого стоил.