Скажи "Goodbye" - Мария Амор

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 53 54 55 56 57 58 59 60 61 ... 84
Перейти на страницу:

Конечно, она была на «ты» со всеми израильскими журналистами, телеведущими, многими продюсерами, сталкивалась с судьями и медицинскими светилами… Справедливо или нет считаясь одной из самых симпатичных девушек в Иерусалиме, она лично дружила (или, говоря деликатно — вдохновляла) отдельных представителей иерусалимской богемы — писателей, поэтов, художников… Среди ее подруг была даже одна известная израильская писательница. А мир израильской военщины был просто родной стихией — в Муркиных друзьях и поклонниках числились многие бравые вояки — от понравившегося папе начальника гражданской администрации на оккупированных территориях Фарреса и до Арнона. Через Сашку она даже коснулась мира шоу-бизнеса. При этом всю свою предыдущую жизнь ей, офицеру израильской армии, трудолюбивому журналисту в ведущей израильской газете, отважному разведчику, приходилось упражняться в нелегком искусстве растягивать зарплату до получки и жить в кредит. Теперь она никто, ее не знает здесь ни один человек, она никому не интересна и никому не нужна. Без общественного поприща, служения, карьеры… Об этом предупреждала ее Анна. Все ее друзья и родные остались далеко. Поэты больше не будут посвящать ей стихи, художники больше не будут рисовать ее. Кассирша в супере, услышав ее акцент, запрезирает ее… Она будет есть салат оливье у программистов и врачей, обсуждая покупки… Зато теперь Сергей плотно ограждает ее от многих жизненных трудностей, а вокруг нашлись расположенные люди, готовые руководить ею и наставлять ее в новой жизни. Здесь ей не только не грозит взорваться в автобусе, но даже просто воспользоваться этим общественным транспортом. Для нее начинается совсем новая неизведанная жизнь, в которой нет места начальству и хождениям на работу, а самое главное — то, что перевешивает все потери: теперь у нее есть любимый человек, который любит ее, к которому так сладостно прижиматься, и с которым она проживет всю свою жизнь… Ах, да, и новая «Букашка»… Мурка вздохнула, нашарила рукой ладонь Сергея, и счастливо заснула, так и не придя в окончательному жизненному сальдо.

* * *

Мура ожидала, что зима будет похожа на ее детские, московские зимы, но висконсийская оказалась гораздо менее снежной — до середины апреля снег выпадал всего несколько раз. Свежий, он приносил с собой ту же радость и красоту, что и в Иерусалиме, но не стаивал, как там, на следующий же день, а лежал, съеживаясь, темнея и твердея, по нескольку недель, пока его милосердно не покрывал новый пушистый снежок. Мура была готова к суровым погодным испытаниям, но пережить зиму в Милуоки оказалось не великим подвигом, поскольку неуёмное центральное отопление парило вовсю, и в доме было настолько жарко, что приходилось порой открывать двойные герметические окна и впускать в душную квартиру немножко свежего морозного воздуха.

Израильтянке, взращенной на принципах строгой экономии энергетических и прочих природных и финансовых ресурсов, такое истошное отопление казалось преступно расточительным, хоть и было включено в квартплату. Особенно это расстраивало на фоне рассказов Анны о промозглом холоде и сырости, царивших в ее скудно отапливаемом доме. Мурка отлично помнила эти студеные иерусалимские зимы, в квартирах без батарей, зато со сквозняками, каменными полами, цементными стенами и окнами с тоненькими стеклышками в алюминиевых рамах. Израильская традиция ориентировала жизнь на знойное лето, и пять промозглых, ветреных зимних месяцев предполагалось просто игнорировать. В Иерусалиме, находящемся высоко в горах, где по ночам температура то и дело падала ниже нуля, это давалось с трудом даже самым стойким, и иерусалимцы по вечерам подтапливали свое жизненное пространство либо противными электрическими печками, с раскаляющимся до вони прутом, либо керосиновыми, жаркими в радиусе полуметра и экономными, но травящими каждый сезон несколько зябких семей…

Но какой бы не была погода в Милуоки, Муре почти не случалось с ней сталкиваться. Она спускалась прямо из теплой квартиры в отапливаемый гараж и выезжала из него в нагретой «Букашке», так что единственным местом, где ее ждало столкновение с климатом, оставался краткий пробег от паркинга до входа в магазин. Перед дверями в лицо входящим мощно бил поток нагретого воздуха, и внутри было тепло и приятно. Неудивительно, что некоторые аборигены так и ходили всю зиму в рубашке с короткими рукавами. Но Мура так жить не собиралась. Уж если смириться с существованием на крайнем севере, то надо получить от этого максимум удовольствия: в первую же зиму она разжилась тяжеленной дубленкой и толстыми сапогами на меху, несмотря на то, что ни топтаться на автобусных остановках, ни стоять в уличных очередях не предполагала.

Никакими зимними видами спорта Мурка не занималась, так что на улице ей зимой бывать не случалось, поэтому к марту она стала бледной, как поганка и начала серьезно беспокоиться о возможном дефиците витамина D. Такое чуткое внимание к своему здоровью тоже было следствием ее американизации. В Израиле она смутно знала что-либо о витамине D, считая априори, как и все израильтяне, что средиземноморская диета плюс восемь солнечных, без единого облачка месяцев в году обеспечивают человеку избыток всего нужного для здоровья.

Но помимо таких мелочей, как длинная зима да комариное лето, тихая провинциальная жизнь эмигрантской Америки Муру вполне устраивала, и ее начало затягивать сладкое очарование буржуазной жизни.

Не считая Сережиных коллег, Мура из всех американцев общалась только с кассиршами, администраторшами в поликлиниках, врачами и официантами. Ну еще с «супером» в их доме, который два раза чинил у них инсталляцию. И все эти американцы были такими милыми, такими непривычно вежливыми даже с ней, явной эмигранткой.

Повседневная жизнь была непривычно комфортабельной и удобной. Практически не было вещи, которую нельзя было бы оформить, заказать и устроить по телефону! А что уж никак не получалось по телефону или интернету, то точно можно было сделать, не вылезая из машины, будь то вложение чека в банк или получение лекарства в аптеке. Томительные очереди в присутственных местах настолько ушли в прошлое, что когда Гринбергам понадобилось заверить в израильском консульстве необходимый документ, и после полутора часов ожидания в пустой приемной Муре было веско и непререкаемо объяснено, что «вас много, а консул один», то это хамство показалось таким родным и привычным, что ради него не заподло было посидеть и еще часок-другой. Сергей говорил, что американская любезность предписана правилами вплоть до улыбок и встреч глазами, и вовсе не значит, что каждая продавщица и впрямь полюбила тебя как родную. Но Мура решила, что лучше лицемерная вежливость, чем откровенное хамство, тем более, что народ в Висконсине и впрямь был незлобивый, доверчивый и готовый помочь.

— Сереж, почему все в мире так не любят американцев? — спросила Мура, слушая в очередной раз в новостях европейскую критику в адрес Америки, собирающейся воевать с Саддамом Хусейном. — Сколько всем в мире гадостей наделал Советский Союз, а русских почему-то везде все любят. Даже немцы, и те радостно скалятся: «Русиш, русиш!» А несчастных америкашек нигде терпеть не могут, а они только в том и виноваты, что шумные, ноги на стол кладут и бейсбольные кепочки носят.

— Ну, не только. Еще собакам дни рождения отмечают, — сказал Сергей, подняв голову от газеты.

1 ... 53 54 55 56 57 58 59 60 61 ... 84
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?