Джулия. Сияние жизни - Звева Казати Модиньяни

Джулия посмотрела на него удивленно. Она и не думала, что ее бывший муж испытывал такие чувства. Может быть, ее вина, что Лео тогда изменил ей? Впрочем, Лео и до рождения Джорджо не хранил ей верность, не пропускал ни одну женщину.

– Я жду ребенка, – призналась она.

Лео застыл на месте.

– Ты шутишь? Рожать в твоем возрасте?

– Не так уж я и стара, чтобы снова стать матерью, нечего меня в пенсионерки записывать.

– Ребенок от Гермеса? – с детской непосредственностью спросил Лео.

Джулия кивнула.

– Поздравляю! – то ли в шутку, то ли всерьез сказал Лео и поцеловал бывшую жену в лоб.

– Я здесь, – услышали они из кухни голос сына, едва переступили порог дома.

Джорджо, стоя у плиты, мешал какое-то варево в огромном чане.

– Прошу меня извинить, но я сейчас не могу оторваться, – сказал он родителям, – иначе все пригорит.

И, продолжая мешать, подставил матери щеку для поцелуя.

– Что это? – поморщившись, спросил Лео и заглянул в чан.

– Льняное семя, ячмень и овес, – охотно объяснил Джорджо. – Скоро будет готово, варится уже четыре часа.

Он достал большой пакет и всыпал в чан отруби.

– Для вкуса, – сообщил Джорджо с видом знатока. – Как приправа для супа.

– Мы тебе привезли одежду, – сказала Джуля. – Переоденься, и поедем домой.

Джорджо уменьшил под чаном огонь и, прыгая на одной ноге, – вторая была у него в гипсе, – добрался до гостиной и остановился у окна. Глядя на манеж, где ученики Марчелло старательно выполняли упражнения, он сказал, не поворачивая головы:

– Я хочу здесь остаться.

Джулия и Лео растерянно переглянулись.

– Объясни, что значит – остаться? – спросил Лео. – Ты хочешь здесь жить?

– Мне хорошо здесь, папа. – Джорджо, наконец, повернулся к родителям. – Я занимаюсь делом, чувствую себя полезным. Не то что в школе, где вбивают в голову всякую никому не нужную чушь.

– Хорошенькое признание для интеллигентного мальчика, – заметила Джулия.

– Если вы беспокоитесь насчет наркотиков, то с этим я завязал. Но в школу я все равно не вернусь, во всяком случае, сейчас.

– Джорджо! – бросив беспомощный взгляд на Джулию, строго сказал Лео. – Не делай глупостей! Ты должен вернуться домой и продолжать учебу.

– В школу я не хочу. Я не говорю, что собираюсь всю жизнь готовить лошадям пойло, но пока это занятие как раз по мне.

– Теа и Марчелло знают о твоем решении? – поинтересовалась Джулия. – Они согласны?

– Они будут рады, если я останусь. Лишние руки им пригодятся.

– Джулия, твое мнение? – Лео посмотрел на бывшую жену.

Джулия вспомнила кошмар последних месяцев, озлобленное состояние сына, вызов в полицию, свои страхи. Снова, как и всегда, последнее слово оставалось за ней.

– Хорошо, Джорджо, – со вздохом сказала она. – Оставайся, пока не надоешь Теодолинде и Марчелло.

– Спасибо, мамочка, – обрадовался Джорджо, – мне здесь так нравится! Знаешь, кстати, скоро в «Фонтекьяру» приедет съемочная группа с телевидения, она будет снимать сериал по твоему последнему роману.

– Тебе, конечно, просто необходимо при этом присутствовать, – со свойственной ей иронией поддела Джулия сына. – Теперь уже ясно, что год ты потеряешь. Ну что ж, может, скорее за ум возьмешься.

Она вспомнила сообщение в газете о том, что мать Франко Вассалли освобождена. Значит, он снова обрел мать, а она – сына.

– Считай, что ты получил материнское благословение, – сказала она и обняла Джорджо.

Глядя на них со стороны, Лео с неожиданной для себя грустью понял, что оба, мать и сын, в эту минуту счастливы. А себя он вновь почувствовал лишним.

На углу Пятой авеню и Сорок четвертой улицы Гермес остановился около фургончика, чтобы купить хот-дог. Продавец протянул ему сандвич с горячей сосиской, и он стал с аппетитом есть его на ходу, лавируя между прохожими.

Утро Гермес провел с профессором Шнайдером, которого знал с тех самых пор, когда еще стажировался в Колумбийском университете. Давний приятель, конечно, постарел, но это не помешало ему уйти от жены ради женщины на двадцать лет моложе себя.

– Мы прекрасно живем, – с гордостью рассказывал он сегодня Гермесу. – У нас три собаки и две кошки. Джудит не слишком хозяйственная, но характер у нее легкий; уверен, она тебе понравится. Что касается ужина, разогревать консервы она умеет, так что голодным тебя не оставим.

Проходя мимо ювелирного магазина Тиффани, Гермес увидел в витрине занятную брошь в виде стрекозы. Крылья у нее были из изумрудов, глаза – два красных рубина. «Джулии такая вещица может понравиться», – подумал Гермес и зашел в магазин.

Расплатившись кредитной карточкой, он положил в карман коробочку с брошью и посмотрел на часы. До отеля «Пьер» отсюда десять минут пешком. Он успеет еще перед ужином побегать в Центральном парке – в такую прохладную погоду бег трусцой очень бодрит.

Гермес шел быстрым шагом, обгоняя прохожих, и уже собрался обойти нагруженную покупками даму в меховом манто, как вдруг узнал в ней свою бывшую жену.

– Гермес! – радостно воскликнула Марта. – Какими судьбами?

– Пути Господни неисповедимы, – ответил Гермес.

Он вспомнил, что год назад на этой же Пятой авеню столкнулся с Джулией, которую не видел двадцать пять лет. Случайность? Нет, судьба. В этом не было никаких сомнений.

– Не скажу, что мечтал о встрече с тобой, – откровенно признался Гермес.

– Брось! Пора забыть старую вражду. В конце концов, мы с тобой прожили вместе немало лет, можем по крайней мере держаться в дружеских рамках. – И она посмотрела на него ласковым, чуть грустным взглядом, который не мог обмануть Гермеса.

– Больше всего на свете я хочу забыть наше с тобой общее прошлое.

– Неужели оно было таким плохим? – округляя глаза, спросила Марта.

– Оно было ужасным. Прости, но я тороплюсь. Будь здорова!

– Гермес, поверь, я стала совсем другой, – многозначительно произнесла Марта и, попытавшись остановить Гермеса, уронила несколько свертков.

– Что-то не верится, – буркнул Гермес, наклоняясь, чтобы собрать пакеты. – От тебя всегда одни неприятности.

– Я же тебя ни о чем не спрашиваю. Встретились, поболтали, что в этом особенного? В конце концов, у нас общая дочь, мы не совсем чужие друг другу. Может, ты боишься меня?

– С чего это я должен тебя бояться? – спросил Гермес и, не желая выглядеть трусом в глазах бывшей жены, предложил: – Могу проводить.