Адамово яблоко - Ольга Погодина-Кузьмина

Хрустальный голос Филиппа лился из накрашенного рта.

— Это он сам поет? — спросил Игорь, наклоняясь к Бяшке.

— Ага! — крикнул тот. — И сам билеты продает!

Покрутив пальцами возле лба, рассмеялся счастливым смехом.

— Где ты видел, чтоб трансуха сама пела?

— Нигде, — пробормотал Игорь.

И вдруг явственно вспомнил, как Георгий Максимович надевал пальто в прихожей, торопясь уйти. Вспомнил лицо с равнодушными глазами, с выражением досадливой усталости в складке губ. И почувствовал острую боль в области сердца.

— Потанцуем, Манекенщица?! — заорал Бяшка и схватил Игоря за руку, но затем что-то произошло — словно выключили свет.

В черной мгле Игорь различал только фигуру беззвучно поющего Филиппа в султане из перьев, черного Арсена с желтыми белками глаз, сверкающую цепь фонарей в черном небе. На руке Георгия сверкал перстень, и зубы его светились жутковатым светом, озаряющим лицо.

Опомнился Игорь уже в машине.

Его голова лежала на плече у незнакомого парня. Лоб и щеки были влажными от мороси, летящей из открытого окна. Парень курил, выпуская дым через ноздри.

— Так, а куда мы едем?

— Едем мы, Бяша, смотреть квартиру, — отвечал с переднего сиденья чей-то сиплый голос, и Игорь тогда только вспомнил их имена и лица — Китаец, Бяшка, Филипп.

— Да, блин, у меня уже в памяти провалы… Я когда пьяная, такая дешевая… А квартира-то где? — продолжал спрашивать Бяшка, не слушая ответов, поглаживая Игоря за ухом, как кошку.

Ночной город, опрокинутый в лужи, сверкал, словно парчовое платье Филиппа. Стразы фонарей искрились на черном бархате неба.

«Может, я сплю? — подумал Игорь. — Может, всё это сейчас исчезнет». Он подумал ещё, что, возможно, уже умер и попал в этот бесконечный невыносимый сон, где мелкие бесы везли его куда-то по ночному городу, поили вином, пели и плясали, но никак не могли оставить одного, потому что в этом и заключалось его хождение по мукам.

— Почти приехали, — обернулся Китаец.

— Сигареты кончились, — объявил Бяшка. — Эй, купят тут сигарет двум красивым мальчикам? Не делаем резких движений, Гарик, всё по гороскопу. Богини ноги не бреют!

Потом они все вместе взбирались по скользкой лестнице подъезда, пахнущего мочой, и маленький Август Петрович поймал Игоря за руку, взглянул умоляюще. Но Игорь отдернулся с гадливостью, думая только о том, что сейчас должен лечь где-нибудь на диван или прямо на пол и уснуть, поджав ноги к животу.

Он не помнил, как оказался в квартире. Не помнил, куда исчезли два неприятных старика. Помнил только Бяшку, который раздевал его и укладывал в постель, а потом поцеловал в губы и спросил:

— Ну как, Манекенщица, закроем скобки? Что-то мне говорит мой внутренний голос, что никто не поедет ни в какой Будапешт.

Игорь снова погрузился в обморок. Потом они занимались любовью. А затем молодой бес из черной тьмы прошептал ему в ухо осиплым от нежности голосом:

— Блядь, Гарик, я улетел в небесный рай…

Утром Бяшка дотащил дрожащего Игоря до ванной, усадил и начал поливать из душа.

— Ничего, сейчас схожу, пива возьму… И пожрать чего-нибудь. Ладно, Манекенщица, прорвемся! Знаешь, какая у меня мечта? В Америку сдернуть. Америка — страна непуганных идиотов. Можно блинную открыть, например. Мне только раньше не с кем было. Подрубим бабок, путевки купим. Или можно мужиков найти через интернет. А, простокваша? Там хоть и кризис, а дураков не убавилось. Последний чмошник идет по триста баксов в час, а мы с тобой… Да на нас очередь будет стоять от Аляски до статуи Свободы.

Он помог Игорю вылезти из ванной, заботливо завернул в простыню.

— Давай, в общем, жди, я быстро.

Два смятых окурка в пепельнице у кровати были похожи на закрытые скобки.

Бяшка вернулся с полдороги в куртке, в ботинках и спросил:

— Это, Гарик… Давай сразу — на каких у нас принципах коммуна? Общак или каждый за себя? За квартиру надо проплатить до завтра. Я, конечно, с Голицына стрясу, но с тебя половина. Ты как?

— У меня есть деньги, надо с карточки снять. Я скажу тебе пин-код, — предложил ему Игорь.

— Ну нет, — отказался тот. — Сам оклемаешься, снимешь. Здесь метро недалеко, там банкоматы. Ладно, я пошел. Пиво с утра — не роскошь, а средство передвижения.

— А хочешь посмеяться? — спросил Игорь ему вдогонку. — Ты мой самый близкий человек сейчас во всем мире.

Он постоял, переминаясь, потом хмыкнул:

— Да, Гарик, действительно, ухохочешься.

— Мне придется прорезать дырку у вас в груди, чтобы вставить сердце. — Предупредил Гудвин.

— Я в вашем распоряжении, — ответил Железный Дровосек. — Режьте, где угодно.

Александр Волков

Игорь не жалел, что не поехал в Будапешт. Вернее, уже не думал об этом, отдавшись стремительному течению новой беспечной жизни с Бяшкой.

Поначалу им было так весело и легко вдвоем, что Игорю их встреча представлялась чем-то вроде спасательного круга, брошенного ему провидением. Бяшка сидел на амфетаминах, и теперь они глотали и нюхали вместе, иногда по целым дням не вылезая из постели, переключая телепрограммы, болтая о разной чепухе. Бяшка знал множество историй и занятно рассказывал их, представляя в лицах. Часто он мечтал вслух, как они с Игорем поедут в Америку и заработают кучу денег, или найдут щедрых и денежных мужиков и получат огромное наследство после их скоропостижной смерти, или как-то ещё наладят свою незадавшуюся жизнь.

С Бяшкой Игорь почти не думал про Георгия, но, засыпая под утро или уже днем, почти каждый раз он видел бывшего любовника в одном и том же повторяющемся сне. В пространстве сновидения Игорь отчаянно пытался что-то объяснить, в чем-то оправдаться, обнажая свою боль, захлебываясь рыданиями. И всякий раз эта унизительная сцена оканчивалась тем, что Георгий Максимович уходил, повернувшись к нему спиной, глухой и равнодушный, превращаясь по мере удаления в чужое, чем-то страшное, уже не человеческое существо.

Равиль Маисович продолжал опекать их — помог перевезти вещи в новую квартиру и устроиться на месте, подарил набор бокалов для вина. Пару раз он звал их поужинать с его друзьями, но не проявлял особой настойчивости, когда Игорь отказывался. Август Петрович тоже приглашал их на ужин, и к себе домой, чтобы показать коллекцию бронзы, и на вернисаж в галерею современного искусства. Там на фуршете они познакомились с модными художниками, которые угощали травкой и напрашивались в гости, но были отвергнуты Бяшкой как «левые халявщики».

— Ждешь принца на белом коне, а приезжает голый король, пьяный и на автобусе, — рассуждал Бяшка на другой день. — Не, пора уже нам с тобой определяться, Манекенщица. Хватит поддерживать миф, что петербургские проститутки работают за билеты в театр.