Когда мир изменился - Ник Перумов

И, может быть, надеялся он, сердце перестанет так болеть.

Мир – могильная яма? Люди – скопище марионеток, у которых даже непонятно, есть ли душа?

Некромант считает, что по определению она есть, если не доказано обратное.

А коль так – в дорогу.

– Невероятно. Невозможно. Немыслимо.

Драконица Кейден прожигала некроманта взглядом.

– У меня не было дочери!..

– Я и не говорю, что она была именно у тебя, почтенная.

– Ещё один дракон в этом мире! Я должна её отыскать!

Кэр лишь развёл руками.

– Увы, досточтимая. Я не знаю, где сейчас Аэсоннэ. Надеюсь, что настанет день и мы с ней свидимся, но понятия не имею, когда это может случиться.

Глухая ночь зависла над лесной тропой. Стонал в беспокойном сне молодой рыцарь Конрад. Уныло понурясь, застыли тягловые мертвяки некроманта. Жил лишь костёр – да вечное и высокое небо.

– Я должна её отыскать! – с напором повторила Кейден.

– Ты вольна в своих деяниях, почтенная. Мы помогли тебе не затем, чтобы опутывать каким-то обязательствами.

– Драконы обязаны только тому, что они хранят, и своему роду.

– Несомненно, – Кэр смотрел в огонь. Спорить с драконом не имело смысла. Они помогают, только если сами того хотят. Этика? – не смешите меня, досточтимые.

– Тогда прощай, некромант.

– Прощай, прекрасная Кейден. Я рад, что был полезен тебе, хотя бы и в малом. И благодарю тебя за помощь там, на гранитах.

– Хаос есть враг драконов, вечный и неизбывный, иначе не будет. – Кейден поднялась, бросила взгляд на юного рыцаря и холодный лик её чуть смягчился. – Красивый мальчик. Не хотелось бы зря разбивать ему сердце, некромант.

– Не сомневаюсь, что он оценит это, славная Кейден.

Драконица понимающе усмехнулась.

– Не говорю «прощай», некромант. Один раз я уже успела в самый нужный момент. Надеюсь не опоздать и в следующий.

Мощные крылья развернулись, синий дракон, не оглядываясь, ринулся в ночное небо.

Некромант подбросил в огонь ещё пару сухих веток.

– Кое-кому, у кого нет внутреннего огня, приходится обогревать себя самому, – наставительно сказал он преданно пялившимся на него мертвякам.

Мертвяки, разумеется, промолчали.

– Будем считать это знаком согласия, – Фесс натянул на плечи одеяло. – Утро вечера мудренее…

– Как улетела? – Рыцарь Конрад только хлопал глазами. – Улетела?

– Ну да, улетела. Собирайся, сэр Конрад, дорога у нас дальняя. Виконтство Армере – не ближний свет.

– И даже не попрощалась…

– Долгие проводы – лишние слёзы. Но не унывай, рыцарь! Она обещала вернуться в нужный момент, как уже проделала один раз.

– Правда? – просиял Конрад.

– Правда. Только желательно бы не в схватке с такой тварью, как в прошлый раз…

– А она обещала нам помочь? Да? Да?

– Обещала, обещала. Собирайся, сэр рыцарь. Или ты не слышал, что дорога дальняя?

Деревню, где жила Дарина, некромант обошёл глухими чащами, несмотря на бурные протесты Конрада.

– Плохая примета – так быстро возвращаться туда, где только что отработал, – отрезал Фесс в ответ на возмущение рыцаря, размечтавшегося о ночлеге под крышей и, быть может, даже свежезажаренном цыплёнке.

Потом они вышли на большак. Леса остались позади, впереди лежали знакомые земли маркграфств и более мелких баронств; дорога потекла под колёса и копыта, как текла последние недели, месяцы и годы, пока некромант Фесс, он же Кэр Лаэда, странствовал по новому миру.

Дни составлялись в бесконечные цепочки, времена года сменяли друг друга, а его путь всё длился и длился.

Аэсоннэ не появлялась. Боль медленно угасала, не проходила, а именно угасла, оборачиваясь тлеющими под слоем пепла углями. Она гнала его вперёд и вперёд – работа некроманта не кончается никогда, и, наверное, это было хорошо.

Там, за поворотом, всегда находилось ещё одно беспокойное кладбище, неупокоенный погост, забытое захоронение чумных времён, когда тела жертв просто сбрасывали в глубокие ямы, пересыпая негашёной известью, – и там непременно бродили мертвяки.

Некромант учился быстро. Вспомнил Ордос и Академию, стал составлять конспекты, записывая свои наблюдения; список различных типов неупокоенных быстро рос.

Были тут и обычные зомби, и скелеты, и амальгамировавшие монстры, и более редкие летавцы, каттакины, костецы, слыгхи, стригои; страницы заполнялись, вскоре Фесс переплёл их в чёрную кожу.

Это помогало. Во всяком случае, имелась цель.

Он прошёл старый мир с севера на юг и с востока на запад. Попадал в несколько войн; оказывался пару раз в заточении; однажды едва избежал насильственной женитьбы, ибо некоей эксцентричной доченьке небедного барона донельзя приспичило иметь его в мужьях; заносило его на пиратскую галеру и на галеон охотников за оными; по благословению первосвященника в Святом Городе, и похожем и не похожем на приснопамятный Аркин, он трудился в архивах служителей Господа, братьев-разыскателей; дороги сводили его с рыцарями – истребителями нежити, с другими чародеями, хотя их тут было и немного, даже с варлоками, теми из них, кто усомнился в собственном ремесле (откуда взялись кое-какие познания насчёт этого народа).

Но дорога за небо так и не открылась. Ни в одном свитке, ни в одном сборнике заклинаний не нашлось чар, что открыли бы туда путь; нигде не упоминалась Межреальность или хоть что-то подобное. Согласно историческим трактатам, мир существовал уже давным-давно и цивилизация на нём насчитывала самое меньшее десять тысяч лет – во всяком случае, согласно человеческим хроникам.

Гномы тоже не сильно помогли. Они явились сюда уже после людей, и хотя подземные их хранилища оставались нетронуты, несмотря на любые войны и треволнения на поверхности, летописи Подгорного племени не содержали ничего, кроме перечней правителей, детальнейших геологических описаний, да подробных меню королевских пиров, сохранявшихся с поистине маниакальной серьёзностью.

Ответа не находилось, задача не решалась.

И ещё он не мог простить Аэ. Хотя очень и очень пытался.

Что ж, он получил ответы, он знал, где лич. Настало время им повидаться вновь.

– Вот она, Армере. – Некромант остановил свою повозку. Неупокоенные послушно встали, тупые, неутомимые.

Позади осталась гряда холмов, покрытая садами, рассечённая дорогами и мелкими ручьями, стремившимися вниз, к большой реке. Впереди река делала широкую излучину, огибая невесть как очутившуюся тут двурогую гору – словно какой-то гигант оторвал её от далёкого хребта, да и забросил сюда, пускай стоит, красиво, однако!..