Когда мир изменился - Ник Перумов

Неужто ты ошибся, Кэр Лаэда? Неужто колдун никогда не бывал здесь?…

Нет, не может быть. Самое старое и самое богатое кладбище Армере. Здесь лежали не только расторговавшиеся негоцианты, но и те чародеи, алхимики, варлоки, что верно служили его милости виконту и за кем тянулся след преступлений ничуть не меньший, чем у тех призраков, что шарили сейчас по всему погосту.

Череп ронял пылающие зелёные слёзы.

Мало-помалу голоса призраков становились всё чётче, теперь некромант мог уже разобрать слова.

– Изглодаю плоть твою, и изгрызу кости, и проглочу глаза твои… – рычал глубокий бас.

– Душа, душа, душа! Нежная, сладкая, трепетная! Она наша, наша, наша!.. – вторил ему визгливый тенорок.

– Умирать страшно, когда больно. Они все храбрились, большие и сильные… – вкрадчиво вещал совсем молодой женский голос. Ненавистью и злобой он прямо-таки истекал. – Они храбрились и грозили мне, а потом умирали. И я поцелую тебя и буду целовать, пока медленно перерезаю тебе горло, некромаг!..

Они были бессильны – до срока. Они выполняли его приказ, тоже до срока. И срок этот истекал.

Ломило спину, плечи и кисти, огнём горели локти, словно в каждый сустав палачи вонзали одну иглу за другой. Стройное течение силы нарушалось, кое-где шевельнулись первые костяки, пока ещё слабо, но тем не менее настойчиво пытаясь выбраться на белый свет (вернее, в тёмную ночь).

А потом резкий визг вдруг перекрыл всё:

– Нашла, нашла, нашла!..

Да. Самая быстрая и самая ловкая из всех, и самая злобная. И схватка с ней далась некроманту тяжелее всего.

Нашла. Нашла след. Теперь предстояло вернуть всех выпущенных призраков обратно, рассеять их хоть и бесплотные, но всё-таки тела – и идти смотреть.

Конрад видел, как всё это началось.

Уши внезапно заложило, словно плотно забило воском. Сквозь него как будто бы прорывался высокий режущий визг, нестерпимый даже так. Этот визг проникал сквозь все преграды, будил спавших вечным сном, и каменная плита рядом с рыцарем внезапно перевернулась, открывая дорогу костяку в истлевшем тряпье, когда-то давно бывшем роскошным погребальным одеянием.

«Прикрывай мне спину», – велел некромаг Фесс.

Рыцарь Конрад вер Семманус, несмотря на молодые годы, с неупокоенными уже дрался не раз. Меч хорош против людей, против ходячих скелетов нет ничего лучше палицы.

Короткая и увесистая, с тяжёлым шаром на конце, она ударила в висок мертвяку, череп разлетелся, словно глиняный горшок.

Могила, однако, оказалась глубокой. И не на одного.

Ничего удивительного – пока не открылись катакомбы, многих усопших хоронили в церковной ограде из-за недостатка места одного над другим, чуть ли не утрамбовывая.

И потому из ямы, словно жуткий хоровод, тянулась целая цепочка неупокоенных, сцепившихся рёбрами, костями рук и ног.

Рыцаря обдало волной того самого холода, что называют «могильным». Святых даров у него оставалось совсем немного, но выбора нет – рука сжала реликварий и сквозь ладонь, сквозь плоть руки и сталь боевой перчатки рванулся поток слепящего белого света, для которого ничто любые преграды.

Это были очень хорошие и могущественные дары. Святые отцы долго трудились над ними, творя молитвы и ночные бдения; мало их осталось, по-настоящему святых отцов, чьё слово по-прежнему имеет силу.

Самый прыткий из скелетов, волочивший за собой остальную цепочку, вспыхнул и обратился в пепел. Остальных отшвырнуло, огненные змейки забегали по суставам и позвонкам, ноги мертвяков подкашивались, костяки обрушивались, дёргаясь, словно полураздавленные сколопендры.

Рыцарь перевёл дух. Реликварий сделался почти горячим, сила ещё истекала, но уже почти иссякла. Недолго думая, Конрад ткнул сжатым кулаком в раскрытый зев могилы, расплескавший вокруг себя землю, словно жидкую грязь. Вспышка, и разверстая яма с мокрым чавканьем сомкнулась, закрылась, погребая останки не успевших выбраться мертвяков. Всё, Конрад вер Семманус.

Теперь рассчитывай только на себя да на палицу.

Некогда было оглядываться на некромага; судя по тому, как полыхал там жуткий зелёный отсвет, там тоже было горячо.

Следующего мертвяка, высунувшегося из двери склепа, словно любопытная кумушка, рыцарь от души угостил булавой по темечку, вбив в землю грудой костяной трухи. Хорошо, что здесь неупокоенные попались явно слабее тех, что привёл с собой лич!..

Они не хотели возвращаться, все эти убитые им негодяи и чудовища – иные в человеческом обличье, иные нет. Они вошли во вкус, и даже причиняемые мучения не могли заставить их по доброй воле вернуться к своим вместилищам. Охота пересилила боль – им так давно не доводилось никого преследовать!..

Но зато некромант точно знал, что лич таки побывал тут, что-то делал здесь – и скрылся. Может, в катакомбах, что тянулись под старым городом. Может, в заброшенных горных выработках. Не важно, теперь-то он его разыщет.

Одну за одной некромант втягивал выпущенные им ранее на волю сущности. Они не желали, сопротивлялись, и загонять каждую обратно – то есть рассеивать их призрачное вместилище – было словно тянуть из себя живую кость.

За спиной у Фесса шёл бой, рыцарь Конрад мужественно принял на себя натиск неупокоенных, молодец, и в самом деле прикрыл. Пора его выручать, парню не выстоять долго.

Ну, последняя!..

Последней как раз и оказалась приснопамятная девица из метательной звёздочки.

«Оставь меня!.. Оставь, я пригожусь!.. Я буду верной!.. Я буду!..» – доносился едва различимый шёпот, полный яростного алчного желания.

Некромант не послушал. Распылить последний призрак стоило неимоверных усилий, так что руки почти парализовало. Никогда не покупайтесь на обещания мёртвых. И особенно тех, кого вы убили сами.

Зелёный огонь в глазах черепа угасал; поток силы мельчал. Самое время идти по следу.

Некромант выдернул посох из земли. Конрад держался, однако рыцаря всё теснили и теснили, пора вмешаться.

Последний призрак растаял, Фесс подхватил чёрную тяжёлую звёздочку с земли.

– Держись, сэр рыцарь!..

Неупокоенных они прикончили быстро. Конрад задирал нос и хвастался, уверяя, что «сударю некромагу» совершенно не было нужды беспокоиться, он бы обо всём позаботился.

При этом сэр рыцарь тяжело дышал, а на щеке кровоточила длинная царапина. Неглубокая, но…

– Кто, скелет?

Конрад кивнул.

– Мелочь и пустяк. Воин не обращает внимания на такое.

Фесс нахмурился:

– Ни одна рана, даже самая лёгкая, нанесённая мертвяком, не есть мелочь и не есть пустяк. Стой смирно!..

Откупорен пузырёк, и тёмная маслянистая жидкость капнула прямо на рану. Запузырилась, зашипела рассерженной кошкой.