Овечья шкура - Елена Топильская

— В четверг, — сказала я в трубку. — В час дня. Сможете?

— Без проблем.

— Только, Алла Павловна… — я замялась, но Шарко меня подбодрила:

— Ну что такое? Смелее. Заплатить, что ли, мне не сможете?

— Не сможем, — призналась я.

— Ну и ладно. Поработаю ради высокого искусства, — посмеялась гримерша. — Я так понимаю, что вы это не для себя, а для дела?

— Ну да.

— Приезжайте ко мне домой. Мне это проще, чем все свои причиндалы куда-то тащить через весь город, — и она продиктовала адрес.

— Придется брать с собой Алису, — сказала я Василькову, положив трубку. — Гримеру надо иметь перед собой образец, под кого лепить агентессу.

И Алиска прямо засветилась. Вот такую окрыленную мы ее и выпроводили домой, взяв с нее страшную клятву о неразглашении. Коленька поехал к Люде — ставить задачу, обещал отзвониться. А мне надо было хоть чуть-чуть привести в порядок запущенные в связи с последними событиями дела.

Но что-то свербило у меня в мозгу и не давало покоя, какая-то незаконченная мысль. Даже не мысль, а так, мелкая мыслишка. Я отмахнулась от нее до четверга.

Васильков приехал ко мне с Людой в тот же день вечером. Когда они вошли, я даже не узнала Люду. Куда только девалась апатичная, заторможенная наркоманка! Люда расправила плечи, оказалось, что у нее неплохая фигура. Глаза ее блестели, в них светился интеллект…

Когда мы начали обсуждать детали операции, Люда поразила меня тем, как быстро она все схватывала, и более того, предлагала свои варианты, блестящие с оперативной точки зрения.

Потом Васильков с Людой уехали, Коленька собирался отвезти Люду и отправиться в РУВД — документировать внедрение. Обещал, что сложностей не будет. А я пошла к своему начальству. Вот у меня сложности вполне могли быть; скрывать от шефа, что под ногами у нас путается малолетняя сыщица, я не собиралась.

Придя к прокурору, я все честно ему рассказала. И про то, что мы собираемся рисковать агентессой оперативника, который работает по делу. И про то, что несовершеннолетняя сестра погибшей девочки в любой момент может влезть в операцию и испортить всю музыку. И ее безопасность я гарантировать уж никак не могу. Единственный способ удержать ее от глупостей — это рассказать все родителям, чтобы они посадили ее под замок и не выпускали до тех пор, пока злодей не окажется в тюрьме.

Но этот способ чреват, во-первых, серьезным испытанием для нервов и без того пострадавших людей — родителей девочек, которые уже потеряли старшую дочь, и вот им сообщат, что они в любой момент могут потерять и вторую. А во-вторых, они могут просто пожаловаться на нас, и нашу операцию прикроют. Запретят, и все.

Шеф поразмыслил, и хотя это решение далось ему непросто, посоветовал мне не ставить в известность родителей Алисы.

— Победителей не судят, — сказал он.

— Но мы-то еще не победители, — возразила я.

— Тогда идите и побеждайте. Все, мне некогда, — буркнул шеф и уткнулся в какой-то приказ Генеральной прокуратуры.

Мне ничего не оставалось, как приступить к исполнению.

* * *

В четверг мы всей толпой ввалились к гримерше в большую захламленную квартиру, расположенную в тихом переулочке неподалеку от телецентра. Алла Павловна выслушала задачу, что-то прикинула в уме, повертела перед окном сначала Алису, потом Люду, и отправила нас с Васильковым на кухню пить кофе. Из комнаты до нас доносились девичьи смешки, журчание мягкого голоса гримерши, шорохи и треск. Наконец нас позвали оценить результат.

Когда я вошла в комнату, обе модели чинно сидели на стульчиках, сложив на коленях руки, и я поначалу даже не поняла, которая из них Алиса, а которая — Люда Ханурина. Судя по тому, как крякнул за моей спиной Васильков, на него это тоже произвело впечатление.

Гримерша сделала невозможное; мало того, что портретное сходство девушек было почти полным, да собственно, нам и не требовалась Алисина копия, достаточно было бы и того, что Люда подходит по типу, — гримерша каким-то образом одела ее так, что худосочная и костлявая Люда стала аппетитной пышечкой, ничуть не уступающей Алисе, с пышной пепельной гривой искусственных волос, смотрящихся, впрочем, весьма натурально.

— Класс! — не выдержал Васильков.

— Я тоже так думаю, — скромно сказала Люда. Она даже говорить стала иначе, ее глаза обольстительно сверкали, и я тут же поверила в ее блистательное агентурное прошлое.

Единственное, что нас смущало — это ноги Люды. Тут искусство грима оказалось бессильным, тощие ноги торчали из-под платья, как щепочки, и могли испортить все дело. После непродолжительного совещания решено было одеть Люду в брюки, замаскировав слабое место.

От всей души поблагодарив гримершу, мы двинулись к станции метро “Звездная”. По нашему замыслу, Люда должна была попытаться пойти в метро, не заплатив, и добиться того, чтобы ее доставили в пикет, а там всеми силами пытаться соблазнить Петрова. В общем, ей надо было в любом случае привлечь его внимание, а там действовать по обстановке. Алиса, не вмешиваясь в беседу, внимательно слушала инструктаж и, похоже, мотала на ус.

Подъехав к станции, мы долго искали место, где нам затаиться для наблюдения, поскольку наш герой знал нас с Васильковым в лицо. Наконец мы нашли укромное место, откуда могли видеть все происходящее у турникетов, не мозоля никому глаза. Алиса упросила нас не отправлять ее домой, а дать возможность поприсутствовать до конца.

— До какого конца? — заворчал Васильков. — Мы ему не собираемся сегодня руки закручивать. Нам надо, чтобы он раскрылся, понимаешь ты? Люда его должна охмурить, он ей должен назначить свидание; хорошо, если она прорвется к нему домой, даст Бог, какие вещдоки заметит…

Алиса внимательно слушала и кивала головой, обещая сидеть тихо, как мышка.

Некоторое время нам всем пришлось сидеть, как мышкам, потому что никого из милиционеров возле турникетов не было; а лезть прямо в пикет было бы слишком грубо. Но примерно через полчаса наше терпение было вознаграждено, и возле турникета встали сразу оба — и Петров, и наш знакомец Романевский.

— Ну что, он? — спросил Васильков у Люды.

— Он, — жестко ответила Люда, пожирая милиционеров глазами.

— Сомнений нет?

— Никаких.

Мы подождали еще некоторое время, но Романевский не уходил. И мы решили, что пора начинать; в конце концов, Петров все равно обделывает свои делишки на глазах у напарника, они вдвоем в пикете, и вряд ли он Романевского особо стесняется. Потом, когда возьмем Петрова, надо будет допросить его напарника — наверняка он нам подсветит кое-что.

Напутствуя Люду, Васильков приобнял ее, что-то шепнул ей на ушко и легонько подтолкнул в спину. И Люда пошла.

Попытку прохода в метро без жетона и карточки она сыграла виртуозно. Но к нашему удивлению, Петров не обратил на нее никакого внимания, Романевский тоже абсолютно индифферентно следил за тем, как пожилая контролерша выводит Люду из вестибюля метро, стыдя при этом. Напрасно Люда пыталась апеллировать к милиционерам, они не проявили к ситуации и лично к Люде никакого интереса.