Царский сплетник и дочь тьмы - Виктор Баженов

— Тут к тебе спозаранку Ванька Левша приходил, свежий номер принес, — сунул в руки сплетнику газету Семен.

— Добро. — Виталик запрыгнул в карету. — Погнали, — крикнул он Миколе, сидящему на облучке, и, как только карета тронулась, развернул газетный лист. С него в упор смотрел Дон сквозь прорези для глаз в белой маске. — Портретное сходство налицо, — хмыкнул Виталик. — Теперь тебя точно опознают. Молодец Ваня, маску изобразил во всех деталях. Все, идальго, сушите сухари, ваша песенка спета!

Боярская дума встретила Виталика дружным шелестом страниц свежего выпуска газеты. Василиса с Гордоном в ожидании царского сплетника занимались тем же самым. Все так увлеклись последними новостями, что Виталик умудрился пройти через весь тронный зал незамеченным и деликатно пристроился в своем кресле неподалеку от тронов державных.

— Нет, ну надо же! Даже боярам интересно, — удивился он. — Может, и мне почитать, чего там Ванька накатал?

Надо сказать, что в свете последних событий заниматься газетным бизнесом Виталику было некогда, и он вынужден был пустить дело на самотек, дав карт-бланш местному Кулибину. Даже последний выпуск сплетнику изучить не удалось, так как дорожка от его нового жилища до палат царских даже пешком занимала всего пять минут, а уж в карете Микола его домчал за одну. Развернув газетный лист, юноша начал изучать творение первопечатника местной Руси. Это было что-то с чем-то! Оказавшись в информационном вакууме, Левша на свой страх и риск забил газетные полосы всем, что только в голову взбредет. Здесь были и суперсвежие новости из разряда ОБНБС (Одна Баба На Базаре Сказала), а говорили бабы на базаре такое, что у Виталика сразу начали уши вянуть. Досталось всем: и Дону, и Кощею, и царскому сплетнику, который, редиска такая, даром ест свой хлеб и ни хрена мышей не ловит, в отличие от его брата, благородного разбойника Женька, облагодетельствовавшего торговый люд Великореченска трехкратным снижением поборов. Не обошел Левша вниманием и технические новинки собственного производства. На третьей полосе была представлена сложнейшая система рычагов и гирь, позволяющих дверям автоматически закрываться за спиной великореченцев. Виталик мысленно прикинул вес указанных гирь и понял, что у тех, кто рискнет применить у себя это новшество, шансов выйти на улицу с непострадавшей попой практически нет. Дверь просто обязана будет захлопываться с силой, обеспечивающей клиентам как минимум первую космическую скорость. До четвертой полосы сплетник не дошел, так как его наконец-то заметили.

— А вот и наш герой, — ядовито прошипел Гордон, опуская на колени газету. — Исключительно щедрый товарищ. Объявил награду десять тысяч золотых за поимку Дона. А ну, подь сюды!

Виталик поспешил подняться со своего кресла, ловко увернулся от скипетра, которым державный попытался зарядить ему в лоб, материализовался уже где-то между тронами Гордона и Василисы и с чувством сказал:

— Я был уверен, что народу ваш почин понравится. Сколько можно этому бандиту портить жизнь великореченцам?

— Но не за счет же государственной казны! — взбеленился царь.

— Государственной? — «удивился» сплетник, ткнулся носом в газету и укоризненно покачал головой. — Я этого наборщика убью! Целый абзац из текста выкинул. Тут не хватает несколько строк.

— Каких?

— Самых главных. В которых говорится, что эти десять тысяч в казну должны принести бояре.

Бояре приветствовали эту новость таким «радостным» воем, что на сердце державного сразу отлегло. Он пожал руку Виталику и начал разделять его возмущение непрофессионализмом сотрудников газеты.

— Я тоже заметил тут одну опечатку. Не десять, а двадцать тысяч золотых…

Радость бояр достигла апогея, и они, попадав с лавок, начали биться лбами об пол. Пока они занимались мазохизмом, Виталик с Гордоном успели перемигнуться.

— Ну что? Разницу, как обычно, пополам?

— Заметано.

Василиса с видом великомученицы откинулась на спинку трона, воздев очи к потолку, за которым обязано было быть небо.

— Нет, вы неисправимы! Ну нельзя же так перегибать палку! Когда-нибудь бояре просто-напросто взбунтуются.

— С них не убудет, — успокоил ее Виталик. — Они за годы верной службы столько наворовали, что их еще лет десять доить можно.

Сплетник вышел вперед.

— Так! — повысил он голос. — Я не понял, наше боярство что-то имеет против искоренения преступности на Руси? Какие-то жалкие двадцать тысяч пожалели! Восемь десятков бояр от щедрот царских кормятся. Это ж по двести пятьдесят золотых с носа получается. Царь-батюшка, — повернулся юноша к Гордону, — раз они не желают восстановления мира и порядка на Руси, то это явно заговор против народа, царя и отечества. Я даже не знаю, какой службе ими начать заниматься — налоговой или моей?

— Вообще-то у меня Малюта давно без работы сидит, — задумчиво сказал Гордон.

— Отец родной! — радостно завопил палач. — Благодетель! Отдай мне их хотя бы на пару часов, я из них все тридцать тысяч выбью!

Что тут началось! Бояре так искренне начали возмущаться мизерностью назначенной награды за поимку государственного преступника, о котором агент Петухов такие страсти в своей статейке прописал, что цена вопроса тут же подскочила до сорока тысяч. Теперь уже начал биться об пол головой Малюта, осознав, что опять остался с носом. Его можно было понять. Уже второй месяц подряд он не мог испытать заграничную новинку — испанский сапожок. Не было клиентов!

— Слушай, а мы не продешевили? — задумчиво спросил Виталика Гордон.

— Вы делом когда-нибудь займетесь или нет? — не выдержала наконец Василиса.

— Да, сплетник, — оживился Гордон, — тут этот независимый корреспондент… как его… агент Петухов выдвигает против тебя вполне обоснованные обвинения. Паршиво работает твоя служба. Дон, понимаешь ли, в городе беспредельничает, средь бела дня боярина Надышкина убил. Вчера чуть лучшую лекарку Великореченска не застрелил. Если б не твой брат Женек, вставший грудью на ее защиту…

— Да, да, признаю, — понурил голову аферист, — есть недочеты в работе. Но что делать? Служба молодая, еще не окрепшая, людей не хватает.

— А еще этот агент Петухов пишет, что вот-вот доберется до истоков заговора, узнает все имена заговорщиков, злоумышляющих против царя-батюшки, то бишь меня, выяснит, где они скрываются, и передаст эти сведения… — Гордон сделал драматическую паузу, — знаешь кому?

— Кому? — сделал невинные глазки Виталик.

— Твоему брату Женьку! А знаешь, почему?

— Почему?

— Потому что, по мнению этого агента Петухова, царский сплетник в делах сыска лох и абсолютно никчемная личность. С Доном ему не справиться. На это способен только его… — Гордон ткнулся носом в газету и выразительно прочитал нужную фразу, — «…полностью отмороженный брат Женек». Кстати, сплетник, а кто твоего брата заморозил?

— Наверное, Кощей, — удрученно вздохнул Виталик.