Ночь, безмолвие, покой - Лариса Соболева

Никита взмок, при всем своем цинизме он тоже человек, лишний раз бередить рану несчастной женщины жестоко и несправедливо, но это и есть те издержки профессии, после которых свет не мил становится, тем не менее без них не обойдешься. Надо бы чем-то разбавлять тему, как-то сбивать трагическую ноту, хотя как ее собьешь?

Тем временем Антонина Владиславовна накрыла чайный стол по всем правилам гостеприимной хозяйки: конфеты, пирог, лимон, варенье. Никита сделал глоток из чашки и нашел «разбавку»:

– О! Замечательный чай. У вас есть секрет?

– Есть. Заварки не жалею.

Она с грустью уставилась на поверхность стола, вертя в пальцах чайную ложку. Вот и вся «разбавка», после нее повисла пауза.

– Вы сказали, что отнесли Валере диск… – решил он больше не отвлекать Антонину Владиславовну на пустяки, раз не получается. – Вас об этом попросил Лева?

– Не просил. После смерти сына я нашла на полке коробку с диском, она лежала на видном месте, внутрь был вложен клочок бумаги, а на нем написано: «Для Валеры Хвалюна».

– Он оставил диск для Валеры, почему для него? – наобум спросил Никита и, оказалось, попал в точку.

– А что вас удивляет? Левушка нарезал диски всем друзьям, приучал их к классической музыке. От него осталась огромная фонотека, для совсем «диких» он записывал классику в современной обработке, а для «продвинутых» – натуральную. Музыка его стихия, она его и погубила.

– Музыка? Не понимаю.

– Лева бредил о музыкальной карьере, то в Питер ездил на фестивали, то в Москву, потом вдруг выяснилось – наркоман. Говорят, почти все музыканты заканчивают одинаково, редко кому удается…

«Бедная мамаша, – думал Никита, – не музыка виновата, а слабая натура, которая хотела все попробовать в этой жизни, не подумав, как дорого будут стоить призрачные соблазны. О цене никто не думает, только потом, когда поздно и не нужно, вдруг наступает озарение, за ним раскаяние, затем отчаяние…»

– На том клочке еще мелко было выведено: «Ну-ка, отгадай, куда спряталось письмо», – вспомнила она. – Левушка с детства любил, как он выражался, приколоться. Замаскирует нужную вещь, потом наводки дает, а я ищу… Веселый был мальчик.

Никита закивал, что означало: веселый, веселый. О да, мальчик Лева был редкий весельчак и, оказывается, сдвиг по фазе с детства имел. Значит, это он склеил вкладыши. Но очень любопытная деталь выяснилась: Лева и Валерка вроде как дружили, зачем же одному другу усложнять жизнь другого, выдумывать головоломку, в которой черт ногу сломит? Почему Левушка не написал прямо: дело обстоит так, выход из тупика такой-то, последствия могут быть такие. Хотя о последствиях Лев написал… все равно, не по-товарищески как-то.

– Вам еще чаю? – предложила Антонина Владиславовна.

Естественно, еще! Он в ближайший час не намерен покидать ее дом. Никита поблагодарил, протянув чашку на блюдце, и, получив порцию чая, задумался: какие вопросы не выйдут за рамки бестактности? Нашел один:

– Валеру вы видели последний раз…

– Когда отдавала диск.

– А от кого он узнал о смерти Левы?

– От меня. До этого он ничего не знал, был потрясен и расстроен, очень расстроен… бледным стал, губы посинели… Я даже испугалась за него.

Никите была непонятна реакция Валерки, с чего бы тому бледнеть и синеть? Все мы смертны. И все там будем. Наши эмоции выплескиваются через границы, когда близкого человека теряем, что касается до остальных ушедших и почивших – реакция скромнее, несмотря на боль утраты. А что, разве это не правда? Разве кто-то синеет и получает инфаркт, узнав о смерти подруги, соседа, бабки из магазина, с которой частенько болтали? Максимум, на что мы способны, – на дозированные слезы. Немножко поплакали, на душе легче стало, ушли с похорон и забыли. Никита выпятил губу: сам от себя не ожидал столь циничных рассуждений, однако на все выкрутасы ума есть причина. В данном случае она кроется в реакции Валерки, так и не поняв ее, Никита спросил:

– Значит, после того как отнесли диск, вы не виделись с Валерой?

– Нет. Больше нет…

– Его убили.

– А! – глухо воскликнула она, прикрыв пальцами рот. – Боже мой… Как ужасно… Несправедливо и ужасно…

Отлично, Валера оставил о себе хорошую память, следовательно, Антонина Владиславовна не будет воспринимать в штыки интерес Никиты и к интимной жизни сына, но об этом чуть позже, а сейчас…

– Я, Антонина Владиславовна, занимаюсь расследованием убийства Валеры, поэтому пришел к вам.

– А я чем могу помочь?

– Может быть, и ничем, а может… в любом случае ваша помощь мне нужна. Видите ли, среди приятелей Левы и Валеры были одни и те же лица.

– Да? Вы думаете, кто-то из них Валеру?..

– Не обязательно. Но они могут что-то знать. Вы не могли бы дать мне имена с адресами друзей вашего сына?

– Конечно. Всех, кого знаю, назову…

Антонина Владиславовна продиктовала несколько адресов с именами, но ни одного женского среди них не было.

– А с девушками Лева не…

Она не дала ему закончить, мрачно произнеся:

– Была одна.

– Кто, если не секрет?

– Думаю, эта змея не хочет, чтобы я назвала ее имя.

– Она вам не нравится? А что сделала… э… змея?

– Думаю, из-за нее Лева снова начал принимать наркотики. Я всегда была против… ну, не знаю, как сказать… пусть будет дружба. Так вот, мне эта дружба не нравилась никогда, потому что Лева и она стояли на противоположных полюсах. Так ведь она в моего Леву вцепилась, как… Да вот я вам сейчас покажу… – Антонина Владиславовна довольно легко вскочила, взяла с книжной полки фотографию в траурной рамке и поставила перед Никитой на стол. – Ну, сами поглядите, какая юбка пройдет мимо?

А Никита себя считал красавцем, переоценил, надо сказать. Лева парень был о-го-го! Глаза синие, брови и ресницы черные, волосы до плеч пшеничные, лицо умное… В общем, настоящий секс-символ и мачо, на изнеженного и избалованного мальчика не походил. Нет, он супер! Все то, что Никита видел на экранах и в журналах, померкло и поблекло в сравнении с Левой. Никите действительно стало жалко парня, так бездарно распорядившегося своей жизнью, по-настоящему красивых людей и так мало, а они еще и уйти на тот свет умудряются много раньше, чем придет старость.

– Да-а-а, – протянул Никита, любуясь фото, – всем юбкам каюк.

– Всем и пришел каюк, когда змея появилась, она всех отвадила от Левушки, а сама старше его на семь лет!

– Ну, возраст не самое страшное, – осторожно вставил Никита.

– Мужчина не должен быть младше женщины, – категорично заявила Антонина Владиславовна. – Это противоестественно. И не должен быть беднее.

– А она богатая?