Гнев троллей - Кристоф Хардебуш

— Врак, что бы они ни сделали, не убивай никого! — крикнул он глубинному троллю.

— Если хоть кто-то дотронется до меня, то сильно пожалеет.

— Не убивать!

— Не волнуйся. Не буду. Я, наверное, вырву руку… или что-нибудь такое…

Хотя люди держались на расстоянии, Керр осознавал опасность ситуации. Если Врак почувствует угрозу, он будет действовать как истинное дитя Анды, а это означало драку. А при таком количестве людей она могла легко превратиться в кровавую баню. И будет много мертвых. «Наверное, было бы все-таки лучше, если бы я отправился в путь один».

— Никакого вырывания рук. Откусывания голов. Они — не противники для тебя.

Врак не ответил, но Керр был уверен, что тот понял его. Но в том, выполнит ли глубинный тролль указание, Керр был гораздо меньше уверен. Осторожно, чтобы снова не испугать людей, Керр поднялся и отошел на два шага от повозки. Он двигался медленно и снова улыбался, только на этот раз не демонстрируя зубов. Запах страха стал еще сильнее, но по крайней мере люди вроде не собирались паниковать.

Даже при более близком рассмотрении Керр не заметил отличия местных от жителей Влахкиса. У здешних были в основном темные волосы, и все они были не особенно высокого роста, но последнее в глазах тролля было признаком всех людей. Их еда пахла иначе, но их тела — нет. Одежда состояла в основном из простых штанов и рубах, как и у людей в стране между гор. Возможно, их одежда была несколько более пестрой, а кожа — более темной, но Керр не мог утверждать наверняка.

Он медленно подошел к Црану и таким образом осторожно отогнал толпу от Врака. Охотник воспринимал взгляды людей гораздо спокойнее, чем дитя Анды, хотя Керр видел, насколько настороженным и собранным был Цран. Во всяком случае, внешне он не проявлял эмоций, но чутко следил за всеми движениями людей.

Керру показалось, что прошла целая вечность, пока Натиоле наконец вернулся с влахаками, которые вели волов. Увидев напряженные лица троллей, юный влахак крикнул Керру:

— Мы выступаем! Арван последует за нами с повозками и конями.

Керр с облегчением кивнул и последовал за Натиоле через двор. Цран и Врак держались как можно ближе к нему, продолжая следить за людьми. Одно неправильное движение, один чересчур громкий возглас, и гнев Врака будет ответом, но они добрались до ворот без происшествий и вышли на широкую пыльную дорогу. Неосознанно Керр вздохнул с облегчением.

Натиоле зашагал быстрее, и вскоре дома Макацы остались позади. Керр даже не стал оборачиваться на деревню, чтобы определить ее отличия от влахакских поселений, а просто следовал за молодым человеком.

— Теперь всегда так будет? — спросил тролль.

— Боюсь, что да. Наверное, было не очень умно оставить повозки просто во дворе таверны, и мы больше не будем так поступать. Но вы определенно будете привлекать всеобщее внимание по всей империи.

— Если кто-нибудь коснется меня, то пожалеет, — мрачно повторил Врак.

— Мы не допустим этого, — пообещал Натиоле. — С этого момента мы будем дежурить у повозок и позаботимся о том, чтобы днем никто вас не видел. А ночью большинство людей в империи спят. Как и у нас… Я надеюсь…

В интонациях человека не прозвучало и половины той уверенности, которую выражали слова. Керр скептически посмотрел на Врака, выражение лица которого стало еще более замкнутым, чем обычно. «Я должен был пойти один».

— С дороги! Пропустите! Проклятье, это будет не моя вина, если вы, четырежды проклятые идиоты, пострадаете!

Тяжелый экипаж, запряженный лошадьми, пробивал себе дорогу сквозь толпу, кучер на козлах громко кричал и ругался. Корнелю пришлось поспешно отскочить в сторону, чтобы избежать столкновения с доверху набитой повозкой.

Турдуй сильно разросся со времени его последнего визита. В прошлый раз между плотно стоящими домами высилось множество наспех сколоченных времянок, из-за которых улицы и переулки превращались в непроходимый лабиринт. Но сейчас население увеличилось настолько, что стражникам на городских воротах наверняка было дано распоряжение изучать всех новоприбывших на предмет того, не намереваются ли они тоже поселиться внутри городских стен.

Корнель огляделся. Город буквально лопался по швам. Это произошло не только от того, что во время правления марчега Тамара Турдуй приобрел новый блеск богатства и тем самым стал привлекать много людей. Священник увидел множество оборванных масридских беженцев из Влахкиса. Они просили милостыню повсюду и у всех, даже у тех, кто выглядел, словно у самого лишь кровать на ночь и кусок хлеба на обед. Под натянутыми холстинами ютились целые семьи, а вонь от такого количества людских тел, собранных вместе, в это теплое утро уже висела в воздухе невыносимо тяжелым покрывалом, растянувшимся над городом и Маги, главной водной артерией страны, которая ежедневно приносила в Ардолию новых беженцев.

«Скоро здесь появятся новые дома», — удрученно подумал священник, пробираясь к центру города. На некоторых местах явно совсем недавно бушевали пожары, и у моста он обнаружил останки сгоревших трупов мужчин, которые были небрежно сброшены в реку.

«Влахаки, сомнений нет». Как в Теремии, так и в Турдуе весть о смерти марчега и его возлюбленной вызвала волнения среди населения, но те, кто сейчас имел право голоса в Сиреве, явно не стремились защитить влахакскую часть населения.

«Надеюсь, одеяние священника оградит меня от каких-либо подозрений и защитит», — подумал Корнель. Быть узнанным как влахак в данный момент казалось ему довольно опасным.

Быстрым шагом он направился к большому храму Божественного света на рыночной площади Турдуя. Уже издалека он разглядел большое роскошное белое здание. В отличие от Влахкиса орден Альбус Сунас высоко почитался в Ардолии, и многие масриды со смирением следовали вере Божественного света.

Поэтому Корнеля не удивило, что даже сейчас, в начале дневной службы храм был переполнен. Он молча стал в последний ряд прихожан и прислушался к словам совсем юного священника, который восхвалял свет, но также просил о защите и милости для всех тех, кто недавно стал под защиту ордена. Только когда богослужение закончилось и верующие покинули храм, он обратился к этому священнику:

— Меня зовут Корнель, из храма в Теремии, брат.

Его собеседник, который как раз в этот момент подзывал к себе послушника с метлой, внимательно посмотрел на него.

— Из Теремии, говоришь? Тогда ты, наверное, пришел с беженцами? Или нет?

Одеяние на юноше было безупречно, он был чисто выбрит, короткие светлые волосы были коротко подстрижены. Корнель заметил золотые браслеты на запястьях масрида. Выражение его лица четко показывало, что он не испытывал большой братской любви к намного более скромно одетому Корнелю. Поэтому влахак покачал головой.

— Я путешествую по поручению воеводы, — заявил он не без гордости. — Мне не пришлось бежать.