Творцы совпадений - Йоав Блум

Я гладила их, когда они начали выпадать. Когда они исчезли совсем, я гладила лысину, а когда она выздоровела и волосы снова начали расти, я гладила ее плотные чудесные колючки. И когда ей уже не нужно было, чтобы я гладила ее, – я исчезла из ее жизни.

Тебе знакомо это чувство.

Да, я тоже была воображаемым другом.

И поначалу я наслаждалась каждым мгновением.

Видимо, есть разница между воображаемыми друзьями и воображаемыми подругами. От нас требуется гораздо больше мягкости, отзывчивости и понимания. Мне нравилась эта тонкая форма самоотдачи, то, как я могу залечивать раны, которые никто не видит.

Поначалу я, как и ты, сопровождала в основном мальчиков и девочек. Поддерживала, давала силы, говорила нужные слова. Позже, к моему удивлению, начался совсем другой период.

С годами меня все чаще и чаще воображали взрослеющие юнцы. И мужчины. Они уже не хотели, чтобы я просто гладила их по голове. Они хотели чего-то большего. Некоторые из них хотели человеческого тепла, другие – почувствовать силу, третьи – нежность, были и такие, кто жаждал чего-то извращенного и ужасного, но все они не смогли получить желаемое в реальной жизни и потому воображали меня.

Время шло, и я все больше чувствовала, что меня используют. Я нежно прижимала к себе детей, которые хотели со мной дружить, утешала юнцов, которые ставили на мне опыты первой любви, но я желала, чтобы поскорее прошли те мгновения, когда я была фантазией.

Понимаешь, когда все только начиналось, у меня были большие планы. Я хотела отдать все свои силы на то, чтобы менять, поддерживать, быть рядом с теми, кому я нужна. Но с годами я стала понимать, что большинству из них нужна не я. Они хотели, чтобы я вдохнула жизнь в пластиковую куклу, в которую они меня заключили, в маску, которую нацепили мне на лицо.

Менять? Поддерживать? Будь красивой и позволь воображать тебя так, как мы хотим. Никто не хотел представлять меня такой, какая я есть, а я не понимала почему. Меня самой вам недостаточно?

Когда тебя воображают так, понимаешь, что мир устроен иначе. Он работает по принципу «мне нужно больше», а не по принципу «это ровно то, что мне нужно». То, что я могла предложить, никто не хотел брать.

Даже самые одинокие и нежные в мире мужчины представляли меня не человеком, а лишь тем, что поможет им реализовать себя. Большинство из них не называли меня по имени. Они просто одевали меня в тело модели, которую видели в каком-то журнале. Некоторые выбирали для меня затейливые имена из своих любимых фильмов. Только дети иногда давали мне возможность представиться и назвать свое имя.

И тогда я представлялась Кассандрой.

Они никогда не любили меня, эти мужчины.

Желание, может быть. Жажда – определенно. Необходимость – без сомнения. Но на этом все заканчивалось. Нельзя любить кого-то, кто делает и говорит все, что ты хочешь, кто воплощает любые твои тайные мысли. Я была всего лишь проводником, так о какой любви может идти речь? Любовь возникает в результате трения между двумя людьми. Как спички, как коньки у конькобежца, как метеориты, которые загораются при прохождении сквозь атмосферу. Нам тоже нужно трение, чтобы что-то произошло с нашей жизнью.

Тогда я начала искать лазейки в законе. Маленькие бреши, которые позволят мне сделать то, что я делаю, менее пустым, стать в большей степени воображаемым другом и в меньшей – куклой с пустым взглядом. Я выучила все законы и подзаконные акты, которые регулируют мир воображаемых друзей. Я обнаружила, например, что можно говорить или делать вещи, которые не представлены конкретно, в случае если они не противоречат кардинально желанию моего воображателя. Выяснилось, что в строго определенных случаях я могу закончить «встречу» по своему желанию, а не по желанию моего воображателя. И что? Почти ни разу мне не довелось сказать «нет» и исчезнуть.

Я нашла еще кучу мелких законов, которые не имели отношения к делу. Например, у каждого воображаемого друга есть возможность подать прошение и стать «постоянным другом» определенного воображателя, то есть быть воображаемым другом только одного человека. Но у меня не было такого человека, чтобы я могла просить об этом.

И тогда я встретила тебя.

Другого воображаемого друга, сиявшего, как бриллиант в куче тряпья.

Каков был шанс, скажи?

Я помню, что после первой встречи с тобой, когда ты ушел, я сидела на том месте еще почти четверть часа, пока моя маленькая милая Натали воображала, как я рассеянно сижу возле нее, и дрожала всем телом.

Кто-то, с кем можно поговорить, кто понимает, что я чувствую, с кем я могу поделиться чем-то, опереться на него, почувствовать себя принадлежащей с ним к одной и той же маленькой группе, говорить с ним на общем языке. В самых розовых снах я не думала, что встречу еще одного воображаемого друга, кого-то, кто может стать по-настоящему другом.

И наконец ты стал для меня гораздо больше, чем другом.

Как это произошло? Что пленило меня? Понятия не имею.

Эта твоя уязвимость, когда ты поднимаешь бровь, собираясь сказать что-то, в чем ты не уверен; твоя решительность, с одной стороны, и желание понравиться – с другой; твой запах, ускользающий и непритязательный; твой взгляд, когда ты ищешь одобрения или отрицания в моих глазах; то, как ты рассказываешь о своем мальчике-воображателе; твое желание найти смысл во всем, что попадается тебе на пути.

Твоя редкая улыбка, немного неловкая, но все равно очаровывающая.

И твой смех.

То, как все твое тело будто пробуждалось, когда ты начинал смеяться над чем-нибудь, что я сказала. Словно ты только сейчас начал жить, а до этого была генеральная репетиция. Непроизвольный маленький скачок из серьезности: смущенное покашливание – безнадежная попытка остаться серьезным, – а потом будто отдаленный громовой раскат прорывается изнутри наружу, и в один миг у меня на глазах ты превращаешься в ребенка. Как же я люблю этот смех.

Видимо, благодаря ему, с его помощью ты и проник мне под кожу без всяких усилий.

Или будто ты расчистил для меня место в своем сердце – как освободил ящик в комоде.

Тот факт, что кто-то сделал маленький шаг назад, чтобы поверить в меня и дать мне понять, что он на моей стороне, сказал мне без слов: иди сюда, я освободил место для тебя такой, какая ты есть, иди, заходи сюда такая, какая хочешь. И вот я на незнакомой территории, как обычно, пытаюсь излучать сдержанное благородство, но знаю, что я далеко за пределами своей зоны комфорта. На мне уже нет никакой упаковки из пластика, никакого глянцевого покрытия.

Каждый раз, когда мы встречались, я была уверена, что это в последний раз.

Моя воображательница, Натали, уже не разговаривала со мной так много, и казалось, что близится конец нашей дружбе. Если бы ты знал, как я старалась убедить ее пойти в парк завтра или послезавтра.

И каждый раз, когда мы приходили к той скамейке и я видела, что ты там, я чувствовала, что пламенею от смущения. Я никогда не думала, что можно сочетать две такие противоположные вещи, пламя и смущение, но вот, пожалуйста. Какая дурочка.