Последние ритуалы - Ирса Сигурдардоттир

Пилот сел и выдал каждому по шлемофону.

— Наденьте. В самолете довольно шумно, общаться будем с помощью микрофона и наушников.

Тора и Маттиас неуклюже застегнули кожаные ремешки под подбородком и подключились к бортовой связи. Пилот завел двигатель, обменялся парой реплик с контрольно-диспетчерским пунктом, и они тронулись.

С воздуха Рейкьявик казался гораздо больше, чем на земле. Маттиас увлеченно смотрел вниз, а Тора вперед, радуясь редкой возможности полета.

— Очень мало высоких домов, — подметил Маттиас, обернувшись к Торе.

Ей было неловко разговаривать, зная, что их слушают диспетчеры, поэтому она только кивнула и тоже посмотрела вниз, на уплывающие невысокие домики. Город и пригороды приспособлены под привычки исландцев, которые предпочитают жить не в квартирах, а в домах. Квартира для исландца — вынужденное пристанище, промежуточная ступень. Тора вывернула шею, пытаясь разглядеть свой дом, но не нашла его: самолет удалялся от моря, в глубь острова. Когда из виду исчезли жилые кварталы, Маттиас снова повернулся.

— А где же деревья? Там внизу никакой растительности, — произнес он неестественно громко.

— Все сожрали овцы. — В этот момент Тора была почти уверена, что они за пределами слышимости службы управления полетами.

— Овцы? — скептически переспросил Маттиас. — С каких это пор овцы едят деревья?

— Они и не едят. К беднягам просто придираются… А если серьезно, то вряд ли здесь когда-то росли деревья. Может, кустарники… — Она посмотрела вниз, на бесплодную землю. — Мне и так нравится. Кому нужны деревья?

Маттиас стрельнул в нее насмешливым взглядом и отвернулся рассматривать виднеющиеся вдали горы.

Полет в Хоульмавик прошел быстро, и скоро на горизонте возник микроскопический аэродром. Тора рассмотрела грунтовую полосу и единственный ангар, больше ничего. За аэродромом нарисовался городок, сбоку проходила дорога. Пилот покружил, примеряясь, затем развернул самолет и мягко приземлился. Они отстегнули ремни и вылезли.

Маттиас достал мобильный.

— Подскажите телефон вызова такси, — попросил он пилота.

— Вызов такси? — засмеялся тот. — Здесь не то что такой службы, здесь и такси нет. Пешком дойдете.

Тора улыбнулась вместе с пилотом, делая вид, что знала об этом, хотя, как и Маттиас, думала, что от аэропорта до музея можно будет добраться на машине.

— Пойдем, это близко. — Она потянула шокированного партнера за собой. Они перешли абсолютно пустое шоссе и направились к автозаправке с магазинчиком, расположенной на въезде в город, — спросить, куда идти. Работающая там девушка оказалась весьма любезной и даже вышла наружу показать, где музей. Найти его проще простого: по тропинке вдоль берега, сразу за бухтой. Черный деревянный дом, крытый дерном, он даже чуточку виден отсюда. Всего несколько сотен метров при хорошей погоде.

И они пошли.

— Я узнаю места по фотографиям из компьютера Гаральда, — сказала Тора, оборачиваясь к Маттиасу: по узенькой дорожке им пришлось идти гуськом.

— Фотографии хорошие? Я имею в виду, есть ли на них что-то важное?

— Ничего, — ответила Тора. — Обычные туристические, за исключением тех, что сделаны в самом музее, где, кстати, фотографировать запрещено.

Она осторожно обошла озерцо льда.

— Смотри под ноги, — предостерегла она Маттиаса и заметила, что он в лакированных ботинках. — У тебя обувь совсем не для прогулки.

Одежда Маттиаса была под стать обуви: отутюженные брюки, рубашка и шерстяное полупальто. На Торе были джинсы, ботинки-внедорожники и любимый пуховик — на всякий случай. Ее внешний вид Маттиас пока не комментировал, лишь приподнял бровь, когда она утром втискивалась в его машину, увеличенная на три размера.

— Я же не знал, что придется идти пешком, — раздраженно сказал Маттиас. — Этот тип мог бы меня предупредить.

«Этим типом» был куратор музейной выставки, которому Маттиас загодя позвонил, желая выяснить, будет ли он в этот день работать.

— Тебе полезно. Это научит тебя не быть таким уж щеголем, — поддразнила Тора. — Щеголи и Исландия несовместимы. Если расследование затянется надолго, надо будет купить тебе флисовую куртку.

— Ни-ко-гда! — заявил Маттиас. — Даже если мне придется остаться здесь до конца своих дней.

— Если не купишь флисовую куртку, твои дни окончатся гораздо раньше, чем ты ожидаешь, — парировала она. — Неужели тебе не холодно? Не хочешь примерить мой пуховичок?

— Я заказал номера в отеле «Рангау», — сказал он, мягко переводя тему. — И собираюсь поменять арендованную машину на джип.

— Смотри-ка, ты уже наполовину исландец.

В конце концов они добрались до музея и ни разу не поскользнулись.

Снаружи музей был отделан под старину. Во дворе, огражденном стеной из валунов и покрытом береговой галькой, лежали коряги плавника. Темно-красная дверь резко контрастировала с бурым цветом самого здания. На скамейке у входа восседал величественный ворон и глядел в небо. Он открыл клюв, закаркал и, расправив крылья, перелетел на кровлю, откуда и наблюдал, как Тора с Маттиасом приближались к музею.

— В тему, — сказал Маттиас, открывая перед Торой дверь.

Внутри располагался небольшой прилавок и несколько полок с сувенирами. Все скромно и чисто. Молодой человек за прилавком читал газету.

— Здравствуйте, — поднялся он. — Добро пожаловать на выставку магии и колдовства.

Тора и Маттиас представились.

— Торгримюр. Я здесь временно. — Молодой человек твердо и решительно пожал им руки. — Директор музея в отпуске, но я надеюсь, это не нарушает ваши планы.

— Нет, все в порядке, — сказала Тора. — Вы уже работали здесь этой осенью?

— Да, я приступил в июле. — Он с любопытством на нее посмотрел. — А почему вы спрашиваете?

— Как Маттиас вчера вам сказал, мы расследуем случай, связанный с молодым человеком, который интересовался черной магией. Он приезжал сюда этой осенью. Нам нужно узнать о нем как можно больше. Возможно, вы его запомнили.

Экскурсовод рассмеялся.

— Вы шутите? Здесь бывает такое количество народу! — Потом, осознав, что сейчас они единственные посетители, добавил: — Нынешнее время года не показатель — в туристический сезон здесь не протолкнуться.

Маттиас вяло улыбнулся.

— Видите ли, этого посетителя не так легко забыть. Он немец, изучал историю, и у него весьма необычная внешность. Его звали Гаральд Гунтлиб, и его недавно убили.

— А-а, — вспомнил Торгримюр, — он еще весь… весь покрыт… как бы это сказать… весь изукрашен?

— Можно сказать и так, — сказала Тора.

— Да, конечно, помню. С ним был еще один, помоложе, который сказал, что у него похмелье и поэтому он лучше побудет на свежем воздухе. Вскоре после я прочитал в газете, что немца убили.